1) Сверху-вниз: путем разговоров, осознанием того, что с человеком произошло и происходит. Переосмысление воспоминаний о полученной травме. (Собственно этим и занимается вербальная психотерапия)

2) Прием лекарств – блокирует тревожные реакции и депрессию. (Психиатрия)

3) Снизу-вверх: через тело. Работа с телесными ощущениями. Восстановление ощущений противоположных беспомощности, ярости, апатии. Триаде, появляющейся при травме.

- Итак, я опишу ситуацию... Мне около одиннадцати, может быть, двенадцати лет, брату, соответственно - девять-десять. Я помню у нас тогда гостил крёстный, очень набожный человек, обернувший моих родителей в веру... Мы в тот час обедали и вдруг раздался звонок... Родителям звонили из школы... Оказалось, брат в тот день поднял руку на девочку, применив физическое насилие; её родители требуют разобраться - призвать к ответу обидчика. (Брат физически был очень и очень крепким - много лет занятия карате.) Поговорив с учителем, отец попросил сына дать всем нам объяснения и тот на это сказал: "Религия учит не сквернословить, а одноклассница отчаянно материлась, вот я и проучил её, наказал - теперь уж точно выучит и запомнит"... Я, как девочка, до глубины души возмутилась недопустимым поведением брата (мальчика, будущего мужчины) и, конечно же, вступилась за слабого. При этом отец и крёстный проявили патриархальную солидарность, поддержав доминирование мужчин. Но я не подчинилась и проявила упорство, пытаясь докричаться до взрослых: ну, разве можно бить девочек, физически наказывать слабых? Чем, возможно, разгневала и крёстного, и отца; и была прилюдно избита... Отец при всех снял с меня (с уже оформившейся, подрастающей девочки) нижние штаны, стянул ремень и яростно меня отхлестал - ремнём по голой заднице - унизительно, очень больно. Тем самым поддержав то, против чего я только что выступала: сильный совершил насилие над гораздо более слабым, мужчина поднял руку на женщину, отец избил свою дочь - мужчина прав, а женщина наказана - на этом всё, баста! Вы не поверите, но этот ужас - только психологический (физически с тех пор меня никто не ударил) продолжается до сих пор - в разных обстоятельствах, регулярно мужчины так или иначе пытаюсь меня опрокинуть - унизить, опорочить и оскорбить, совершая психологическое насилие.

 

- Дорогая Инга (назовём клиентку так) примите моё сочувствие! От всей души сожалею! И предлагаю (прямо как в отмеченном выше видео) осуществить виртуальное "перемещение во времени", чтобы навестить вашего внутреннего подростка и реабилитировать ту поруганную, бедную девочку, взяв её под защиту, а так же объясниться с её отцом...

 

- Да, конечно! Я готова! Поехали!

 

 

 

Иерархия – один из параметров семейной системы, призванный устанавливать порядок, определять принадлежность, авторитет, власть в семье и степень влияния одного члена семьи на других. Одно из положений иерархии заключается в том, что в семье родители несут ответственность за детей и имеют всю власть в нуклеарной семье.

 

Триангуляция - эмоциональный процесс между двумя людьми, который имеет тенденцию вовлекать в отношения третьего. В нарушенной семье, где внутренние границы размыты, родители могут иногда делать детей своими эмоциональными партнерами. Это перевернутая иерархия, при которой статус ребенка в семье равен родительскому.

Пример: «Дочь-подружка». Мама общается с дочерью на равных, как партнеры, как подруги, что приводит к психологическому дискомфорту у ребенка, к смешению ролей, к ослаблению силы ребенка. В норме сила ребенка должна направляться в социум, использоваться для общения со сверстниками, друзьями и сиблингами (братьями, сестрами). В случае, когда мама начинает делиться с дочкой тем, какие у неё плохие отношения с папой, как они конфликтуют, делится своими подозрениями относительно измен отца, в душе у ребенка начинает происходить сумятица. Когда мама становится дочери подругой, в глазах дочери это снижает ее авторитет и, как следствие, дочь непроизвольно эмоционально присоединяется к отцу. Ребенок не хочет слышать подобных вещей, ему тяжело слушать негативные вещи про одного из родителей. В результате дочь старается дистанцироваться от матери. То же происходит и в случае излишне доверительных, товарищеских отношениях одного из родителей с сыном.

 

Затрагивая тему избыточной откровенности в общении с детьми, следует сразу обозначить, чего в норме не должны знать дети. Дети не должны знать про личные интимные подробности и тайны родителей. В первую очередь это касается сексуальных отношений. Метафорически это звучит так: «Дверь супружеской спальни для детей должна быть плотно заперта» Да, дети знают, что дверь эта есть, и на этом – всё. Также дети не должны знать о добрачных романах, отношениях, влюбленностях родителей. Рассказывая о своих добрачных отношениях детям, мать забирает силу отца и настраивает детей против себя. То же касается отца, дети не должны знать о его добрачных отношениях. Если имел место брак и дети спросили об этом, имеет смысл сообщить только факт брака и это не должно глубоко фиксироваться, дабы не вызвать тревогу у детей и их сомнения в устойчивости союза родителей. Теперь вернемся к нарушениям иерархии в семейной системе.

 

Термин парентификация произошел от английского слова «parents» - родители. В буквальном смысле это означает, что дети функционально становятся родителями собственным родителям. Это вариант перевернутой иерархии часто возникает в случае алкоголизма, или наркомании одного или обоих родителей.

Пример: Если отец химически зависимый и в семье есть сын, то он часто замещает созависимой матери отца. Отец и мать в такой семье зачастую, инфантильные, поэтому ребенок вынужден стать единственным взрослым и нести ответственность за семью, ее существование и гомеостаз. Он принимает решения, он отвечает за границы семьи, делая их жесткими. Жесткие границы в этом случае выглядят примерно так: никто не должен узнать, что отец зависимый, поэтому никого нельзя звать в дом, ни с кем нельзя делиться происходящим в семье. У такого ребенка, как правило, нет друзей, он ведет замкнутую «взрослую» жизнь. Это перевернутая иерархия, при которой статус ребенка в семье выше родительского. Другой пример парентификации: в случае ранней смерти матери, дочь функционально заменяет ее и, как следствие, перестает быть дочерью. Она выполняет много домашних женских дел с раннего возраста, ухаживая за отцом и поддерживая его. Так и не познакомившись полноценно с ролью дочки, вырастая, она чаще всего становится функциональной мамой своему мужу.

 

Нарушение иерархии в сиблинговой подсистеме Происходит как следствие парентификации, когда старший ребенок берет на себя ответственность за родительскую подсистему, он также берет ответственность и за детскую подсистему (младших детей). Или другой вариант: когда только в детской подсистеме нет иерархии, нет ведущего и ведомого, старшие и младшие дети на равных. Происходит это, когда один родитель жестко, авторитарно влияет на детей, объединяясь в коалицию с детской подсистемой и ослабляя тем самым другого родителя. Пример: Папа, который проводит много времени со своими сыновьями разного возраста (спорт, шахматы, рыбалка), не дифференцируя их на старший-младший, а мама при этом находится вне их занятий. В таком случае мама, ощущая себя ослабленной, испытывает раздражение на коалицию отец-сыновья и ищет с кем создать свою коалицию, например со своими родителями или психотерапевтом. Стоит отметить, что наряду с дисфункциональными коалициями, объединяющими родителя и ребенка, есть и здоровые варианты – это коалиции «по горизонтали», к ним относятся внутрисемейные коалиции между супругами и между сиблингами.

 

Уважаемые Родители!

- Когда вы «дружите» со своими детьми, когда вы жалуетесь им на свою взрослую жизнь, когда демонстрируете свою неспособность справиться со своими потерями и поражениями;

- Когда латаете детской душой бреши своего одиночества, когда вынуждаете ребенка покрывать ваши болезненные пристрастия;

- Когда, ведомые своим эгоизмом, пеняете на неблагодарность своего чада и требуете мзду за «бессонные ночи» в виде внимания или сочувствия - знайте, что тем самым вы лишаете своего ребенка не только родителя, коим вы, нарушая иерархию, быть не в состоянии. Вы лишаете ребенка его Жизни, потому что пока ребенок обслуживает ваши взрослые нужды и потребности, он не проживает свою детскую (или уже взрослую) жизнь.

 

Автор - Мария Мухина

Материал https://www.facebook.com/groups/1049419571798467/?multi_permalinks=7966951266711895&ref=share

Фото Pexels

Нарциссические родители стремятся отнять у ребёнка самое главное – право быть собой. Недаром большинство людей, один или оба родителя которых имели нарциссическое расстройство, часто ощущают себя как будто несуществующими. Нарцисс считает ребёнка продолжением себя в прямом смысле слова, полной и безраздельной своей собственностью. Ребёнок для него – бесконечный источник всевозможных ресурсов. Именно поэтому он всеми силами старается удерживать этот источник рядом как можно дольше.

 

Нарциссический родитель может заботиться о физическом благополучии своего ребёнка, но никогда не заботится о его эмоциональном состоянии. Ребёнка могут ругать и наказывать не только за проявление эмоций, но даже за болезни и недомогания, ведь всё, что хоть как-то нарушает комфорт и спокойствие родителя, – под строжайшим запретом. Ребёнок должен быть максимально удобен и при этом соответствовать всем высоким стандартам родителя-нарцисса. Отношение к ребёнку обусловлено тем, насколько он им соответствует. Всё, что значимо для самого ребёнка, игнорируется и обесценивается.

 

Детям постоянно транслируется, что они должны тяжким трудом заработать каждую крупицу родительской любви; если они не будут соответствовать требованиям, от них откажутся, бросят, сдадут в детский дом; что они менее ценны, чем другие: их постоянно сравнивают, жестоко обесценивая в этом сравнении. Именно эти установки дети нарциссических родителей переносят и на последующие отношения в своей жизни.

 

В нарциссических семьях не бывает здоровых границ: нарциссы либо сливаются с ребёнком, контролируя каждый его шаг, либо бывают абсолютно равнодушны и дистанцированны, что часто вызвано патологической завистью к нему. Парадокс заключается в том, что нарциссические родители хотят видеть своего ребёнка очень социально успешным, ибо через него осуществляют свои мечты, но если ребёнок достигает успеха, даже в значимой для родителей области, могут начать эти достижения обесценивать и стремиться уничтожить, не выдерживая собственной зависти. Если же ребёнок осмелился пойти вообще по другому пути, ярости и презрению нарцисса не будет предела.

 

Часто нарциссы чередуют эмоциональный шантаж (в случае, когда хотят получить очередную порцию ресурса) с обесцениванием и игнорированием (когда хотят наказать ребенка за защищенно, он всегда вынужден чутко прислушиваться, чтобы угадать настроение родителя и сказать или сделать то, что от него ожидают.

 

Родители-нарциссы никогда не признают своей вины и не просят прощения. Они – носители абсолютной истины – непогрешимы и идеальны, при этом постоянно упрекают ребёнка в ошибках и недостатках. Также ребёнок лишён права жаловаться или просить поддержки, тогда как нарциссические родители постоянно говорят о себе и своих проблемах, требуя от ребёнка участия, помощи и сопереживания.

 

Нарциссические родители не способны напитать своих детей любовью, потому что их любовь объектна. Если ребёнок не самый лучший в соответствие с личной шкалой нарцисса, и он не может получать для себя восхищение от других через ребёнка, он начнёт ребёнка эмоционально уничтожать.

 

Родители-нарциссы часто критикуют и высмеивают внешность своих детей, развивая в них полное неприятие себя. Причём нередко ребёнок имеет значительно более привлекательную внешность, чем родитель, однако, испытывая сильнейшую зависть, родитель стремится внушить ребёнку комплекс неполноценности, а иногда даже подталкивает к изменениям, которые сделают его менее привлекательным. Этим нарцисс может преследовать и ещё одну выгоду – не дать впоследствии построить ребёнку личную жизнь, чтобы оставить его рядом как постоянный источник ресурса.

Часто нарциссическая мать всеми силами удерживает возле себя повзрослевших сына или дочь, всячески внушая им, что они слабые и беззащитные, а мир очень опасен. И здесь нередко звучит двойное послание, состоящее их взаимоисключающих установок: "нужно быть сильным и самостоятельным" (то есть удобным для родителя) и "ты без меня не справишься".

 

Нарциссический родитель нередко стремится разрушить дружеские и любовные отношения своего ребёнка. При этом он может декларировать, что желает ребёнку хороших друзей, скорее встретить свою любовь, исподволь транслируя: "ты недостоин отношений".

 

Взрослые дети нарциссических родителей чаще всего выбирают партнёров-нарциссов, потому что бессознательная часть нашей психики устроена таким образом, что мы невольно стремимся проживать заново детские психологические травмы с другими, похожими на родителей людьми, на самом деле в надежде получить уже от этих людей то, чего так не хватало от родителей. Но такие отношения вряд ли могут быть счастливыми, ведь нарцисс не может дать столь необходимых безусловной любви и принятия.

 

Дети нарциссов имеют патологически низкую самооценку; очень чувствительны к чужому мнению; у них хроническое чувство вины и много стыда; они редко умеют слышать себя, свои эмоции, свои желания; склонны к тревожным и депрессивным расстройствам; в отношениях часто долго терпят эмоциональное или физическое насилие, боясь быть покинутыми; склонны к созависимости. Также они нередко бывают перфекционистами и обесценивают себя и свои достижения, потому что их Внутренний родитель говорит голосом настоящего родителя-нарцисса.

 

Настоящих родителей изменить не в наших силах. Бесполезно надеяться и ждать, что нарциссический родитель осознает последствия своих действий и слов. Важно, чтобы жизнь так и не прошла в попытке, наконец, получить безусловное принятие от того, кто по своей природе дать его не способен. Важно остановиться и начать путь к себе. Это сделать никогда не поздно. Детские психологические травмы возможно исцелить полностью или практически полностью, хоть это и требует определённых усилий со стороны самого человека и высокой квалификации специалиста.

 

Автор - Мария Горшкова

Материал https://econet.ua/articles/nartsissicheskie-roditeli-deti-kak-chastnaya-sobstvennost-2021-11-02-14-53-26?fbclid=IwAR2FJlumcl5UD9LFzBdOnsaMMZiki_uQJ68foYeUgASHlghAG6HQAazUJdY

Фото Pexels

Нарциссические родители стремятся отнять у ребёнка самое главное – право быть собой. Недаром большинство людей, один или оба родителя которых имели нарциссическое расстройство, часто ощущают себя как будто несуществующими. Нарцисс считает ребёнка продолжением себя в прямом смысле слова, полной и безраздельной своей собственностью. Ребёнок для него – бесконечный источник всевозможных ресурсов. Именно поэтому он всеми силами старается удерживать этот источник рядом как можно дольше.

 

Нарциссический родитель может заботиться о физическом благополучии своего ребёнка, но никогда не заботится о его эмоциональном состоянии. Ребёнка могут ругать и наказывать не только за проявление эмоций, но даже за болезни и недомогания, ведь всё, что хоть как-то нарушает комфорт и спокойствие родителя, – под строжайшим запретом. Ребёнок должен быть максимально удобен и при этом соответствовать всем высоким стандартам родителя-нарцисса. Отношение к ребёнку обусловлено тем, насколько он им соответствует. Всё, что значимо для самого ребёнка, игнорируется и обесценивается.

 

Детям постоянно транслируется, что они должны тяжким трудом заработать каждую крупицу родительской любви; если они не будут соответствовать требованиям, от них откажутся, бросят, сдадут в детский дом; что они менее ценны, чем другие: их постоянно сравнивают, жестоко обесценивая в этом сравнении. Именно эти установки дети нарциссических родителей переносят и на последующие отношения в своей жизни.

 

В нарциссических семьях не бывает здоровых границ: нарциссы либо сливаются с ребёнком, контролируя каждый его шаг, либо бывают абсолютно равнодушны и дистанцированны, что часто вызвано патологической завистью к нему. Парадокс заключается в том, что нарциссические родители хотят видеть своего ребёнка очень социально успешным, ибо через него осуществляют свои мечты, но если ребёнок достигает успеха, даже в значимой для родителей области, могут начать эти достижения обесценивать и стремиться уничтожить, не выдерживая собственной зависти. Если же ребёнок осмелился пойти вообще по другому пути, ярости и презрению нарцисса не будет предела.

 

Часто нарциссы чередуют эмоциональный шантаж (в случае, когда хотят получить очередную порцию ресурса) с обесцениванием и игнорированием (когда хотят наказать ребенка за защищенно, он всегда вынужден чутко прислушиваться, чтобы угадать настроение родителя и сказать или сделать то, что от него ожидают.

 

Родители-нарциссы никогда не признают своей вины и не просят прощения. Они – носители абсолютной истины – непогрешимы и идеальны, при этом постоянно упрекают ребёнка в ошибках и недостатках. Также ребёнок лишён права жаловаться или просить поддержки, тогда как нарциссические родители постоянно говорят о себе и своих проблемах, требуя от ребёнка участия, помощи и сопереживания.

 

Нарциссические родители не способны напитать своих детей любовью, потому что их любовь объектна. Если ребёнок не самый лучший в соответствие с личной шкалой нарцисса, и он не может получать для себя восхищение от других через ребёнка, он начнёт ребёнка эмоционально уничтожать.

 

Родители-нарциссы часто критикуют и высмеивают внешность своих детей, развивая в них полное неприятие себя. Причём нередко ребёнок имеет значительно более привлекательную внешность, чем родитель, однако, испытывая сильнейшую зависть, родитель стремится внушить ребёнку комплекс неполноценности, а иногда даже подталкивает к изменениям, которые сделают его менее привлекательным. Этим нарцисс может преследовать и ещё одну выгоду – не дать впоследствии построить ребёнку личную жизнь, чтобы оставить его рядом как постоянный источник ресурса.

Часто нарциссическая мать всеми силами удерживает возле себя повзрослевших сына или дочь, всячески внушая им, что они слабые и беззащитные, а мир очень опасен. И здесь нередко звучит двойное послание, состоящее их взаимоисключающих установок: "нужно быть сильным и самостоятельным" (то есть удобным для родителя) и "ты без меня не справишься".

 

Нарциссический родитель нередко стремится разрушить дружеские и любовные отношения своего ребёнка. При этом он может декларировать, что желает ребёнку хороших друзей, скорее встретить свою любовь, исподволь транслируя: "ты недостоин отношений".

 

Взрослые дети нарциссических родителей чаще всего выбирают партнёров-нарциссов, потому что бессознательная часть нашей психики устроена таким образом, что мы невольно стремимся проживать заново детские психологические травмы с другими, похожими на родителей людьми, на самом деле в надежде получить уже от этих людей то, чего так не хватало от родителей. Но такие отношения вряд ли могут быть счастливыми, ведь нарцисс не может дать столь необходимых безусловной любви и принятия.

 

Дети нарциссов имеют патологически низкую самооценку; очень чувствительны к чужому мнению; у них хроническое чувство вины и много стыда; они редко умеют слышать себя, свои эмоции, свои желания; склонны к тревожным и депрессивным расстройствам; в отношениях часто долго терпят эмоциональное или физическое насилие, боясь быть покинутыми; склонны к созависимости. Также они нередко бывают перфекционистами и обесценивают себя и свои достижения, потому что их Внутренний родитель говорит голосом настоящего родителя-нарцисса.

 

Настоящих родителей изменить не в наших силах. Бесполезно надеяться и ждать, что нарциссический родитель осознает последствия своих действий и слов. Важно, чтобы жизнь так и не прошла в попытке, наконец, получить безусловное принятие от того, кто по своей природе дать его не способен. Важно остановиться и начать путь к себе. Это сделать никогда не поздно. Детские психологические травмы возможно исцелить полностью или практически полностью, хоть это и требует определённых усилий со стороны самого человека и высокой квалификации специалиста.

 

Автор - Мария Горшкова

Материал https://econet.ua/articles/nartsissicheskie-roditeli-deti-kak-chastnaya-sobstvennost-2021-11-02-14-53-26?fbclid=IwAR2FJlumcl5UD9LFzBdOnsaMMZiki_uQJ68foYeUgASHlghAG6HQAazUJdY

Фото Pexels

Нелюбимая дочь и её непростые отношения со своим телом.

 

Преодолеть телесный стыд и обрести связь со своим телом может быть очень непросто.

Все что мы чувствуем – будь это удовольствие, боль, злость или страх – мы чувствуем через свое тело. Одно из самых редко обсуждаемых последствий нелюбви в детстве; последствий того, что вас не слушали и не слышали; последствий вашей вынужденной защиты от критики, унижений и эмоциональной боли – это отношение нелюбимой дочери с её телом.

 

Это очень сложная проблема, эхо которой влияет на наш образ себя и на нашу способность ясно себя видеть, влияет на наши отношения с едой, влияет на нашу способность справляться с эмоциями, и может приводить к тому, что мы отстраняемся от своего физического Я тысячами разных способов.

 

Многие дочери оказываются в ситуации, когда они используют не самые конструктивные пути решения в попытке справиться с этим отстранением от тела, причем не только в детстве и подростковом возрасте, но и ещё долгое время во взрослом возрасте, частично это происходит потому что до конца всё это не осознается. Часто бывает так, что дочь не видит источника своего дискомфорта, потому что раны, нанесенные матерью, трудно увидеть самой, как и влияние токсичного детства на свое сегодняшнее поведение.

 

Начнем с тела в физическом смысле.

Мать – первое зеркало, в котором видит себя дочь

Когда мы младенцы, наше первое ощущение себя отражается во взгляде матери, в её жестах. Когда мы взрослеем – и начинаем говорить и исследовать свой дом и мир за ним – наше чувство себя как отдельных существ становится сильнее и в зависимости от глубины нашей связи с матерью, наша уверенность либо будет расцветать, либо затормозится в своем развитии. Наши матери – первые женщины, которых мы знаем так близко и как девочки, которые однажды станут женщинами, большую часть того, как мы видим себя, мы черпаем из того, как наши матери видят себя.

 

Мы можем выучить, что быть сильной и атлетичной – это и есть мы и что самое важное – это красота или худоба, а если мы не вписываемся в эти рамки, мы воспринимаем себя как дефицитарных по определению, будто нам чего-то не хватает. Если нас стыдили за наше тело в детстве – говорили, что мы толстые, нескладные, неуклюжие, угловатые – и что наши тела единственный сигнал миру о том, какие мы, мы испытываем к телу недоверие и переживаем стыд. Нам могли говорить, что нос слишком большой или что живот не достаточно плоский или что мы выглядим так, как в семье у нас не выглядит никто. Мы даже можем ненавидеть свои тела и эта ненависть к телу за его внешний вид легко превращается в ненависть к себе вообще.

 

Гиперконтролирующие матери или матери с нарциссическими чертами часто используют внешний вид, как способ настроить одного ребенка против другого или чтобы выделить своего фаворита. Физические характеристики могут использоваться, что бы заставить одну из дочерей почувствовать себя странной, изгоем, вот как об этом рассказывает одна женщина:

"Моя мать была худой блондинкой, как и моя младшая сестра, и обе они были высокие как модели. Я была темненькой и коренастой, как мой отец, склонная к набору веса и ботанкой. Меня заставляли чувствовать себя гадким утенком – да, это была моя любимая сказка – избавление от этого ощущения заняло у меня много лет. Даже сейчас, когда мне 38, когда моему мужу нравится как я выгляжу, я все еще испытываю дискомфорт и меня мучают мысли и о том кто я, и о том как я выгляжу. Терапия помогает мне с этим справиться".

 

Даже одежда участвует в этих манипуляциях. Гейл рассказала мне, как её мать настаивала на том, что только она и знает какая одежда не полнит и это было ещё одним способом контролировать Гейл и отрицать ценность её мыслей и предпочтений:

"Я любила голубой и фиолетовый, но моя мать говорила, что только осенние цвета – коричневый и оранжевый – подходят мне. Я ненавидела эту одежду и все, что она мне покупала было мне велико и сидело мешком. У моей матери был лишний вес всю её жизнь и сейчас я думаю она злилась, что я была высокой и худой. Как бы то ни было, они игнорировала мои мысли и чувства и всегда настаивала, что я не знаю чего хочу и она использовала свой авторитет, чтобы меня в этом убедить. Я выросла с чувством, что все что я хочу либо неправильное, либо неважное".

 

Правда в том, что тело нелюбимой дочери может легко стать полем боя в токсичной семье.

 

Тело, еда и контроль

В большинстве семей мать отвечает за питание и еда часто становится еще одним символическим орудием в сражении между потребностями нелюбящей матери контролировать или унижать свою дочь и потребностью дочери запастись материнской любовью и вниманием. Люди едят не только потому что им нужно топливо для выживания, но и потому что они переживают удовольствие и комфорт от еды. И этот последний пункт – комфорт – может легко стать проблематичным, когда дочь голодна по любви.

 

В своей книге "Когда еда становится любовью" Geneen Roth, которая сама пережила физическое насилие от матери в детстве, а её отец был эмоционально дистантным, пишет, что "Еда была нашей любовью; еда была нашим способом быть любимыми". В отличие от эмоционально далекой матери, контролирующей матери или матери нарцисса – еда доступна; еда не бросит любимую дочь и еда не скажет ей заткнуться. Ребенок может украсть еду из холодильника, или из кладовки, или купить и защищаться ей от голода по материнской любви. Но Roth отмечает, что в качестве заменителя любви еда не очень хорошее средство, потому что "Еда не является и никогда не являлась любовью".

 

Синти в свои 36 одновременно консультируется у психотерапевта и диетолога, чтобы разорвать порочный круг:

"Я ела, когда мать орала на меня. Я ела, когда моя мать меня игнорировала. Я ела, когда моя мать заставляла меня чувствовать себя ничтожеством. И когда она унижала меня за мой вес и сделала из моей задницы тему для семейных шуток, я ела, потому что я понятия не имела, что ещё можно сделать. Когда я ела, я чувствовала одновременно и что все под контролем и, в то же время, абсолютно вне моего контроля".

 

В своей книге "Голодное Я" Kim Chernin исследует первичную связь между едой и женской идентичностью, а также материнство и эмоциональный голод. Нелюбимая дочь может думать о еде как об объекте, который дает ей контроль и который помогает ей защитить себя; это чувство контроля – иллюзия, потому что она не может изменить то, что на самом деле хочет изменить – отношение к себе со стороны матери. Но иллюзия, что еда – или же наоборот отказ от еды – это и есть контроль может быть единственной стратегией, которая у неё есть, тем более, если она живет в доме матери. Джен в свои 43 описывает это так:

"Будучи уже взрослой, я понимаю, что самые продолжительные последствия моего токсичного детства – это ну ооооочень сложные и запутанные отношения с моим телом и едой. Я постоянно на диете, но как только я испытываю стресс, я начинаю есть. Я думаю, что лет с 6-7 мне уже не нравилось как я выгляжу. Простого взгляда в зеркало достаточно, чтобы отбросить меня в прошлое и заставить вновь поверить во все те ужасные вещи, которые говорила мне моя мать ".

 

Нарушенные отношения с едой часто описываются девушками как инструмент контроля, когда они чувствуют что все остальные области жизни невозможно контролировать или изменить. И ничего не может быть дальше от правды, чем эта идея.

 

И да, когда нелюбящие матери стыдят своих дочерей за их тела – это тактика контроля и манипуляций. Я могу говорить об этом из личного опыта. Я пыталась найти на старых фотографиях ту толстую девочку, о которой говорила моя мать, но не нашла её. Однако, теперь я вижу правду о манипуляциях моей матери; её от природы худое почти мальчишеского типа тела было идеальным оружием, чтобы стыдить меня за формы моего тела. Я начала сидеть на диетах еще в детстве.

 

Проблема отстранения от эмоций и тела

Когда младенцы и дети не получают от матери ответа на свои потребности, они защищаются тем, что эмоционально закрываются – это показал ещё 40 лет назад в своем эксперименте "Нейтральное лицо" Edward Z. Tronick. Маленькие дети нуждаются в двустороннем взаимодействии со стороны чуткого значимого взрослого, чтобы иметь возможность развиваться, учиться, испытывать комфорт и справляться со своими эмоциями. Если это необходимое взаимодействие постоянно отсутствует или присутствует от случая к случаю и мать не реагирует на крики и плач, гуление, а позже на слова и жесты, ребенок просто перестает пытаться коммуницировать. Гораздо менее болезненно избегать взаимодействия, чем справляться с чувствами, которые возникают при игнорировании. Эти дети демонстрируют небезопасный тип привязанности. И становясь взрослыми, они могут демонстрировать тревожный, тревожно-избегающий или избегающе-отвергающий стили привязанности

 

Все эти три стиля привязанности отражают дефицит не только способности управлять эмоциями, но и дефицит эмоционального интеллекта; такие взрослые дочери испытывают трудности в понимании того, что именно они чувствуют. К тому же, поскольку многие из них имеют проблемы с восприятием тела, они иногда нечувствительны к его сигналам или неосознанно выучили их игнорировать, тогда как люди с надежным типом привязанности используют эти сигналы для адаптации своего поведения и распознавания эмоций. Нелюбимые дочери пропускают сигналы-ключи, например, напряжение в груди – как сигнал страха, ком в горле – как сигнал тревоги или прилив крови – как сигнал злости. Потеряв связь со своим телом ещё в детстве, им нужно воссоединиться с ним – и это часто выздоровления.

 

Нелюбимые дочери, которых стыдили и над которыми смеялись за то, что они демонстрируют свои эмоции плачем или дрожью; если им говорили, что они "слишком нервные" или "все драматизируют", они тоже должны обрести способность позволять своим чувствам показываться на поверхности.

 

Тело и секс

Неудивительно, что для некоторых нелюбимых дочерей секс становится заменителем любви, как еда для других; входя в подростковый возраст эти девочки пытаются заполнить свою дыру в сердце многочисленными сексуальными партнерами и рискованным сексуальным поведением. Как и еда, секс не заменит любви. Сексуальное поведение и отношения с другими могут быть очень запутанными опять же из-за того, что нелюбимая дочь выучила в детстве о любви: будто любовь это сделка, будто любовь нужно заработать, будто не бывает безусловной любви. Такие дочери могут путать сексуальное влечение и любовь, как в самих себе, так и в своих партнерах.

 

Если у неё тревожный стиль привязанности, она будет рассматривать секс как подтверждение того, что партнер заботится о ней, но в то же время она может испытывать беспричинную ревность и тревогу; и конечно её интенсивный страх отвержения часто оказывается самосбывающимся пророчеством.

 

Если у нее тревожно-избегающий стиль, то сексуальная близость может её пугать особенно с тем, кто ей важен. В случае избегающе-отвергающего стиля, она может заниматься сексом исключительно для своего удовольствия и не более того; она не участвует в построении отношений и мало заботится о другой стороне. И некоторые дочери, которые ненавидят свои тела, вообще не получают удовольствия от секса или даже от прикосновений; они застряли в самоизоляции и им все еще больно; они занимаются сексом, потому что воспринимают его как сделку, как цену, которую приходится платиться за отношения.

 

Нехватка материнской любви и поддержки может повлиять на то, как вы видите свое тело тысячами разных способов, однако, что выучено можно переучить, хотя это и сложно. Лучше всего это делать с талантливым терапевтом, но даже сами, в тишине своего дома, мы можем начать соединять разрозненные точки в линию, то есть видеть связь между тем, как с нами обращались в детстве и как мы едим, справляемся с нашими эмоциями, смотрим на себя в зеркало, чувствуем себя обнаженными, переживаем свою уязвимость сегодня. Каждое такое осознание продвигает нас вперед. Найти мир со своим телом и научиться наслаждаться им как драгоценным конвертом, в которой запечатана наша душа и психика, – это знак того, что мы наконец-то исцелились.

 

Автор: Пег Стрип

Перевод – Юлия Лапина

Материал https://www.facebook.com/groups/1049419571798467/?multi_permalinks=7754246021315755&ref=share

Фото Pexels