4 . Параноидальный тип личности
Характерные признаки:
Подозрительность, недоверчивость
Отсутствие чувства юмора
Эгоцентричность (зацикленность на себе, все случающееся имеет
к ним отношение)
Чувство собственной грандиозности (но отсюда и чувство вины:
Если я всемогущ, то все неприятные вещи означают мой провал).
Сложной и мучительной проблемой для многих параноидных
личностей является сочетание неясности своей сексуальной
идентификации, тяги к однополой близости и связанная с этим
озабоченность гомосексуальностью.
Чувство изолированности и одиночества (нет друзей, и если
дружат, то чаще «против кого-то»)
Борьба не только с гневом, негодованием, мстительностью и
другими более враждебными чувствами, но, кроме того, они страдают
от подавляющего страха, чувства стыда, вины и зависти (последние
часто всего проживаются в виде проекции, приписывания их другим
людям: «Все так и бросаются на меня из-за моих качеств, которым
завидуют»)
Запутаны относительно того, где кончаются мысли и начинаются
действия. Угрозы – их план действий.
Крайне ревнивы и могут постоянно «проверять партнера»,
поскольку боятся предательства и везде его видят
Есть телесные зажимы
Не умеют отдыхать и расслабляться
Всегда есть конкретные фигуры, на которые направлено их
раздражение
Ненасытная потребность переделывать, наказывать, критиковать
других. Активны в своих претензиях
Вся жизнь в борьбе. Провоцирование агрессии.
Вследствие их ориентации на проблему силы и тенденций к
отреагированию, параноидные личности имеют некоторые качества,
общие с психопатическими типами. Однако решающее различие состоит в
их способности к любви. Даже при том, что они могут мучиться
подозрениями относительно мотивов и стремлений тех, о ком
осуществляют заботу, параноидные индивиды способны к глубокой
привязанности и к продолжительной верности.
Склонность к химическим зависимостям.
В отличие от антисоциальных (психопатических) личностей,
главную угрозу для продолжительной привязанности в ситуации с
параноидной личностью представляет не недостаток чувствительности к
другим, а, скорее, опыт предательства
Ведущие защитные механизмы:
Предпосылки формирования параноидального типа личности:
Клиническая практика предполагает, что ребенок, выросший
параноидом, страдал от серьезных поражений ощущения собственной
действительности (силы); точнее, он подвергался повторяющемуся
подавлению и унижению.
В основе формирования параноидного человека обычно лежит
критицизм, наказание, зависящее от каприза взрослых, которых никак
нельзя удовлетворить, а также крайняя степень унижения.
Тот, кто воспитывает детей, становящихся впоследствии
параноидами, также часто учится на примере. Ребенок может наблюдать
подозрительное, осуждающее отношение со стороны родителей, которые
подчеркивают, что члены семьи являются единственными людьми,
которым можно доверять.
Другим вкладом в параноидную организацию личности является
неподдающаяся контролю тревога (непараноидная) у человека,
осуществлявшего первичную заботу о ребенке. Параноидный пациент в
основном является выходцем из семьи, где мать была настолько
хронически нервной, что брала с собой термос с водой всюду, куда бы
она ни шла (у нее постоянно пересыхало во рту), и описывала свое
тело как “цементный блок” – от накопившейся
напряженности.
Психотерапевтическая стратегия
Учитывать, что Некоторых людей, кажущихся параноидными,
действительно выслеживают или преследуют. Кроме того, Некоторые
люди, диагностированные как параноидные, также реально
подвергаются опасности; фактически, благодаря своим отталкивающим
качествам, многие параноидные личности становятся настоящими
магнитами для дурного обращения.
Установление стабильного рабочего альянса.
Принятие терапевтом мощной враждебности помогает пациенту
чувствовать себя защищенным от возмездия, уменьшает страх
разрушительной ненависти.
Взывать к чувству юмора, начиная с самоиронии со стороны
терапевта (поскольку шутки являются своевременным способом
осуществления безопасной разрядки агрессии).
Быть чрезвычайно предупредительными с параноидными пациентами:
отвечать на их вопросы, а не избегать ответов и исследовать мысли,
скрывающиеся за вопросом.
Отражать чувства клиента/пациента, просто называя или называя
их причину (но не уходя в длинные сложные параноидные
интерпретации).
Подчеркивать различия между мыслями и действиями, демонстрируя
наиболее ужасающие фантазии в качестве примера замечательного,
восхитительного, творческого извращения человеческой природы
(«забавно думать очень плохие мысли, но при этом делать очень
хорошие дела»).
Быть гипервнимательным к границам. Параноидные пациенты все
время обеспокоены тем, что терапевт может отступить от своей роли и
будет использовать их для каких-то своих целей, не имеющих
отношения к психологическим нуждам.
5. Депрессивные и маниакальные личности
Депрессивный тип личности имеет общее с маниакальным типом
личности. Симптомы и особенности поведения определяются лишь
темпераментом. Многие люди переживают чередование депрессивных и
маниакальных состояний психики; те из них, чье состояние
соответствует психотическому уровню, обычно описываются как имеющие
“маниакально-депрессивное” заболевание (“биполярное”).
Депрессивный тип личности
Характералогические проявления:
Низкая самооценка
Убеждение таких людей, что в своей глубине они плохи и
испытывают беспокойство по поводу своей врожденной
деструктивности
Факт, что они были отвергнуты, трансформируется в
бессознательное убеждение, что они заслуживают отвержения, именно
их недостатки вызвали его и в будущем отвержение будет неизбежным,
как только их партнер узнает их поближе.
Низкая активность и высокая утомляемость
Непреходящая печаль, сниженная энергетика, ангедония
(неспособность радоваться обычным удовольствиям)
вегетативные нарушения (проблемы питания, сна и
саморегуляции)
свои негативные чувства направляют не на другого, а на самого
себя, ненавидя себя вне всякого соотнесения со своими актуальными
недостатками.
редко переживают чувство злости и гнева, вместо него они
ощущают вину.
Крайне высокая ранимость, уязвимость перед критикой
Плохое переключение
Постоянство в отношениях
Оправдают обидчика, встают на его защиту
Миротворчество
Депрессия и саморазрушающие паттерны, которые аналитически
ориентированные практики относят к мазохизму, имеют родственный
характер, поскольку и те, и другие являются адаптациями к
бессознательной вине. Фактически, они настолько часто сосуществуют
вместе, что многие авторы (например, Кernberg, 1984) рассматривают
“депрессивно-мазохистическую” личность как одну из трех стандартных
организаций характера невротического уровня. Однако Мак-Вильямс
делает следующую дифференциацию: «мазохистические люди считают себя
страдающими, но незаслуженно, – жертвами преследования или
просто родившимися под несчастливой звездой, проклятыми не по своей
вине (например, вследствие “плохой кармы”). В отличие от тех, кто
обладает только депрессивной основой и кто на некотором уровне
примиряется со своей несчастливой судьбой, потому что считают, что
заслужили это, мазохистические личности могут протестовать, подобно
шекспировскому любовнику, взывавшему к глухим небесам своими
бесполезными криками».
Ведущие защитные механизмы:
Интроекция (бессознательная интернализация наиболее
ненавистных качеств старых объектов любви. Их позитивные черты
вспоминаются с благодарностью, а негативные переживаются как часть
самого себя)
Обращение против себя (с его помощью чаще всего снижается
тревога сепарации/отделения)
Идеализация
Психологические предпосылки формирования типа
личности:
Депрессия имеет семейное происхождение, однако невозможно
строго оценить степень, в какой депрессивные тенденции передаются
генетически, а в какой депрессивное поведение родителей создает
основу для дистимических реакций их детей. Характерологическая
депрессия у родителей – особенно в ранние годы развития
ребенка.
Наличие ранней потери, не всегда явной, но также внутренней,
психологической.
Семейная атмосфера, где существует негативное отношение к
плачу (трауру). Когда родители или те, кто заботится о детях,
моделируют отрицание горя или настаивают, чтобы ребенок
присоединился к семейному мифу о том, что будет лучше без
потерянного объекта, вынуждают ребенка подтвердить, что он не
чувствует боли, переживание горя становится скрытым. Оно уходит
вглубь и постепенно принимает форму убеждения, что в собственном
“Я” что-то неправильно.
Наличие трудностей сепарации/индивидуализации у самой матери,
что провоцирует чувство вины за отделение и собственную
индивидуализацию у ребенка. Таким образом, депрессивная личность
начинает переживать свое естественное стремление к отделению как
ненавистное. Значительная потеря на фазе сепарации-индивидуации
фактически гарантирует некоторую депрессивную динамику.
Навешивание со стороны членов семьи ярлыка “слишком
чувствительного”/ «слишком эмоционального» (эксплуатируя
эмоциональный талант определенного ребенка), который ребенок
продолжал внутренне нести в себе и который стал составляющим его
чувства неполноценности.
Фрейд был первым, кто сравнил и противопоставил депрессивные
(“меланхолические”) состояния нормальному переживанию горя. Он
обнаружил важное различие между этими двумя состояниями: при
обычных реакциях горя внешний мир переживается как
уменьшившийся каким-либо важным образом (потеря значимой личности),
в то время как при депрессивных состояниях то, что переживается как
потерянное или разрушенное, является частью самого себя.
Следовательно, в некотором смысле депрессия противоположна
переживанию горя. Люди, которые проходят процесс переживания горя
нормальным образом, не становятся депрессивными, даже при том
условии, что они глубоко печалятся в течение некоторого периода
времени после тяжелой утраты или потери.
Психотерапевтическая стратегия:
атмосфера принятия, уважения и терпеливых усилий в
понимании.
Анализирование предположений пациента о неизбежном отвержении
и понимание его стремления быть “хорошим” в целях его
предотвращения составляет большую часть работы с депрессивной
личностью.
Исследование и интерпретирование их реакции на
сепарацию – даже на сепарацию от терапевта, связанную с
коротким молчанием.
Не столько поддерживать Эго (похвалой), сколько атаковать
критичное супер-Эго клиента/пациента. Например, человек упрекает
себя в зависти к успеху друга, а терапевт отвечает, что зависть
является нормальной эмоцией, и, поскольку пациент не реализовал ее
в поведении, он может скорее поздравить себя, чем осуждать. В этом
случае пациент может отреагировать молчаливым скептицизмом. Однако,
если терапевт скажет: “Итак, что же в этом такого ужасного?”, или
спросит его, не пытается ли пациент стать чище Бога, или
соответствующим тоном произнесет: “Вы соединились с человеческим
родом!”, тогда пациент, возможно, сможет принять данное
сообщение.
В готовности терапевта понимать определенные поступки как
достижения в процессе развития, тогда как для других пациентов
такое же поведение является сопротивлением. Например, многие
пациенты выражают негативные реакции на лечение тем, что отменяют
сессии или не приносят оплаченный чек. Депрессивные люди так
стараются быть хорошими, что обычно примерно ведут себя в роли
пациента. Настолько примерно, что уступчивое поведение может быть
законно рассмотрено как часть их патологии. Можно сделать небольшие
пробоины в депрессивной ментальности, интерпретируя отмену
пациентом сессии или задержку оплаты как его победу над страхом,
что терапевт отплатит за малейшие проявления оппозиции.
Терапевты характерологически депрессивных пациентов должны
позволять и даже приветствовать рассеивание клиентами их ореола.
Критика и гнев депрессивных пациентов на клинициста свидетельствует
об их прогрессе.
Следует позволить депрессивным пациентам самим решать вопрос
об окончании лечения. Также желательно оставить дверь открытой для
возможного обращения в будущем и заблаговременно проанализировать
любые препятствия, которые могут появиться у клиента в будущем в
связи с обращением за помощью.
При необходимости применение психотропных средств (эффективны
при работе с депрессивными клиентами).
Маниакальный тип личности
Мания – это обратная сторона депрессии. Люди, наделенные
гипоманиакальной личностью, обладают депрессивной организацией,
которая нейтрализуется посредством защитного механизма
отрицания.
Характерологические признаки:
Индивид с гипоманиакальной личностью явно весел, высоко
социален, склонен к идеализации других, зависим от работы, в
поведении склонен флиртовать, и в то же время скрыто он испытывает
вину в связи с агрессией к другим. Он неспособен оставаться в
одиночестве, имеет ограничения в эмпатии и любви, недостаточно
систематичен в собственном когнитивном стиле
Высокий темп речи и жестикуляция
Высокая скорость внутренних процессов
Высокое распределение внимания
Чувство юмора
Низкая утомляемость: мало спят, мало отдыхают
Высокая коммуникабельность и социальная активность
Постоянная подвижность (свидетельствует о высоком уровне
тревоги)
Кажется, что они постоянно на высоте – до тех пор, пока
внезапно не наступает истощение (переход к депрессивному
состоянию).
Самоуважение людей с маниакальной структурой может
поддерживаться посредством комбинации успешного избегания боли,
приподнятого настроения и очарования окружающих.
Не терпят одиночества
Плохо чувствуют накопление телесных потребностей.
Ведущие защитные механизмы:
Отрицание (проявляется в их тенденции игнорировать (или
трансформировать в юмор) события, которые расстраивают и тревожат
большинство других людей)
Отреагирование (проявляется в форме бегства)
Психологические предпосылки формирования маниакального типа
личности:
В личных историях маниакальных людей, возможно, даже более
часто, чем у депрессивных, обнаруживаются паттерны повторных
травматических сепараций без какой-либо возможности для ребенка
пережить этот опыт. Смерть значимых людей, разводы и расставания,
внезапные смены места жительства, которые не были пережиты и
оплаканы, характерны для детства маниакальных личностей.
Психотерапевтическая стратегия:
Важной первоначальной задачей при работе с гипоманиакальными
людьми является предотвращение прерывания лечения. Если терапевт не
обсудит этот момент на первой сессии и не достигнет контракта с
пациентом о том, что тот будет осуществлять терапию в течение
некоторого времени после того, как почувствует импульс убежать. Это
можно сделать следующим образом: «Я заметил, что все важные
отношения в Вашей жизни были внезапно прерваны обычно по Вашей же
инициативе. Поэтому это может случиться и в наших отношениях –
в частности, еще и потому, что в терапии оживает так много
болезненных вещей. Когда жизнь становится болезненной, Ваш образ
действия состоит в том, чтобы спасаться бегством. Я хотел бы, чтобы
Вы, в том случае, если внезапно решите прервать терапию, независимо
от того, насколько разумным Вам бы это в тот момент ни показалось,
пришли бы ко мне еще, по крайней мере, на 6 сессий*, чтобы у нас
появилась возможность глубже понять Ваше решение уйти и осуществить
окончание терапии эмоционально соответствующим способом».
Постоянный фокус на отрицании печали и негативных эмоций в
целом является неотъемлемой частью терапевтической работы.
Медленный темп терапии. В частности, из-за сильного
страха таких пациентов/клиентов перед печалью и фрагментацией
собственного “Я”.
Большинство маниакальных людей, стремясь избежать психической
боли, обучается говорить, чтобы не работать. Для них эмоциональная
аутентичность представляет борьбу (с самим собой). Следовательно,
терапевту следует периодически исследовать, является ли то, о чем
они говорят, правдой, или же они приспосабливаются к
обстоятельствам, оправдываются и развлекают терапевта.