Это одна из самых частых фраз, которую я
слышу от людей, с которыми общаюсь вне психологического сообщества.
Не буду далеко ходить, достаточно послушать моего отца. Он, как
человек, заставший еще Советский Союз, выросший и воспитанный в
тех, мягко говоря, не простых условиях, привык справляться сам. Он
уважает профессию психолога, даже хотел бы обучиться ей (если бы
можно было начать жизнь заново)....
Это одна из самых частых фраз, которую я
слышу от людей, с которыми общаюсь вне психологического сообщества.
Не буду далеко ходить, достаточно послушать моего отца. Он, как
человек, заставший еще Советский Союз, выросший и воспитанный в
тех, мягко говоря, не простых условиях, привык справляться сам. Он
уважает профессию психолога, даже хотел бы обучиться ей (если бы
можно было начать жизнь заново).
Услышав мое предложение обратиться к
психологу, его взгляд приобрел ошарашенный и недоумевающий оттенок.
Его выражение лица говорило о том, что он даже не допускал к себе
мысль, что ему нужна консультация. Может быть, не одна. Мы очень
редко общаемся с папой, в силу нашей не простой истории и
сложных отношений. Когда мне удалось с ним встретиться и провести
несколько часов вместе, я увидела то, чего не видела раньше.
Передо мной сидел социально успешный
мужчина, имеющий за плечами определенный жизненный опыт, прибыльную
профессию, жену и четверо детей. Человек, который сделал себя сам.
И при этом всем видимом успехе, я увидела перед собой израненное,
кровоточащее месиво всего того, через что ему пришлось пройти.
Раньше я грешила на то, что это лично ко мне такое отношение. После
этого разговора я поняла, что идеальный (для меня) папа - такая же
жертва защитных механизмов, как и любой другой человек. Что те
ярлыки, которые он навешивал на меня, – это его ярлыки и его боль.
Боль, которую он не принимает и не лечит. Каждое прикосновение к
больному месту вызывает в нем адскую боль. А что если эти раны и
переломы везде? И куда не дотронься, везде больно! Человек так
живет год, два, пять, всю сознательную жизнь и перестает замечать
свои душевные переломы и раны. Вспоминает только тогда, когда уже
совсем невозможно их игнорировать. Например, когда кто-то явно тебе
о них напоминает, задевает. И тогда, вместо того, чтобы сказать
спасибо этому человеку и начать лечение, мы отказываемся от общения
с ним. Это правда проще, чем идти и лечить свои раны, с
которыми уже сроднился. Так привычнее, так удобно, «так все живут».
Проще об этом не думать.
Не редко психологов, по ошибке, считают
врачами. На мой взгляд, в этом есть некоторый смысл. Психолог - это
врач, который лечит душу. К сожалению, большинство (я не
исключение), привыкли обращаться к врачам тогда, когда уже совсем
не выносимо. Когда боль настолько сильна, что шевельнуться
невозможно, когда каждый вдох лезвием вырезает узоры в твоем теле.
Тогда да, точно понятно, что нужна помощь специалиста - врача. Так
же и к психологам обращаются люди, находящиеся в очень не простом
состоянии. А до того, пока еще не скрутило, пока еще можно дышать,
пока ноги держат можно продолжать «жить».
Мой отец восхищается «силой» человеческого
духа и презрительно относится к проявлениям «слабости». Я беру эти
сова в скобки, потому что понятия, которые он в них вкладывает, -
очень далеки от реальности. Ему сложно рядом с живыми людьми, у
которых есть чувства, которые могут искренне радоваться и плакать,
не стыдясь того, что подумают о них другие люди. Ему тяжело видеть
чужую боль, потому что предпочитает не видеть свою. И это очень не
просто, когда видишь мучения дорогого человека и не можешь сделать
его боль чуть меньше.
Это рассказ об успешном человеке, у
которого все хорошо и которому «не нужен психолог». Кстати, он
удивился, когда узнал, что мой бывший муж, очень успешный мужчина,
имеет своего личного психотерапевта и стабильно к нему ходит.
Будьте к себе внимательны и относитесь
бережно! Ведь лучше своевременная профилактика, чем лечение. Чем
раньше начнете заботиться о своем психологическом здоровье, тем
больше лет оставите себе на качественное проживание жизни, а не на
жизнь «как все».
