Последние новости пользователя Валерий Вовченко

Достаточно часто можно услышать вопросы: 

- Почему мне попадаются одни и те же?

- Почему не могу найти нормального/нормальную?

- Почему я всегда страдаю в отношениях?

- Почему я выбирал(а) абсолютно не такого(ю) как бывшего(ю), а через время то же самое?

Список может быть более чем внушительным.

 

В этой статье я немного пролью свет на одну часть, которая, конечно, не описывает всего, но может быть одним из важных факторов. Это может побудить читателя исследовать себя, свои отношения, свой вклад в «поиск» именно «таких людей в жизни», особенности реакций на партнера и т.д.

 

При большей дифференциации и осознавании можно даже начать определять, к каким типам личности нас больше "тянет". Например: шизоидным, невротическим, нарциссическим, истерическим, психопатическим, депрессивным и т.д. К людям с какими особенностями поведения или отношения к нам самим (к тем, кто нас унижает, восхваляет, бережет, избивает, игнорирует и т.д.). 

 

Рассматривая психодинамически, у каждого из нас есть "любимые" способы строить отношения с партнёром. Сформировавшиеся паттерны, которые генерализуются (становятся всеохватывающими во всех сферах), и мы реализуем их на протяжении жизни. В терминологии гештальт-терапии мы можем говорить о "способе формирования контакта" или "модальностях контакта" с окружающим миром (контакт с другим не прерывается, он все равно происходит, но теряет свою спонтанность и многообразие вариантов). Мы действуем как по шаблону, например, доказываем, что мы лучше других, спасаем партнера от опасного мира, навешиваем, что наш взгляд самый правильный, игнорируем, унижаем и т.д. (я намеренно описываю только деструктивные способы). Т.е. ведем себя определенным образом и способом по отношению к другому, совершаем отчаянную попытку завершить гештальт, получить что-то нам очень не хватающее, закрыть зияющую дыру эмоционального голода. 

 

Допустим, если нам в раннем возрасте, для того чтоб быть замеченными и чувствовать себя нужными родителям (или другим значимым лицам), приходилось приносить все больше достижений (хорошие оценки, успех, делать что-то лучше других), то с высокой долей вероятности сформируется нарциссический способ формирования контакта. Мир будет ощущаться немного полярным, то ли я герой, то ли я ничтожество. Для того чтоб не чувствовать себя ненужным ничтожеством, будем делать все, чтоб быть выше, сильнее и краше. Линии "достаточной хорошести" себя для получения любви от партнера не существует.

 

Зачастую всю свою энергию и многообразие различных чувств в таких отношениях я буду разворачивать внутрь (ретрофлексировать), а не направлять на партнёра, для реализации себя в полной мере. Энергия заворачивается на себя из-за чувства стыда, вины, страха отвержения и прочих "приятных ощущений". И питательный контакт в процессе ментального метаболизма организма становится неполноценным, похожим на употребление в пищу только определенного набора продуктов и удерживанием в выделении во внешнюю среду.

 

Генерализируя такой способ, в дальнейшем выбор партнера будет происходить по такому же принципу, "система навигации" будет в психологическом пространстве выделять людей (и удивительным образом их находить, т.к. теорию поля Левина ещё никто не отменял), с которыми снова и снова будет воспроизводится знакомый привычный способ отношений. Таким образом мы стремимся завершить гештальт, но так не происходит. Это все равно что приходить каждый день в магазин бытовой техники и искать там конфеты. Завершение не может состояться, т.к. мы желаем его своей «детской частью», а не «взрослой». Горький фокус ещё в том, что мы можем идентифицироваться с желаемым объектом во избежание боли и не «замечать», что сами можем вести себя так же с другими, как вели себя когда-то с нами.

 

Ощущение тотального одиночества может стать безмолвным спутником и будет переживаться даже при наличии отношений с разными людьми. Будет проживаться отвержение как в «Дне сурка», каждый раз снова и снова, только пропасть все больше и темнее. «Стратегия таких отношений» сама по себе не есть плохой или хорошей (мы не становимся плохими или хорошими), в моменте "здесь и сейчас" она может причинять много боли, хотя "там и тогда" была единственно возможной и обеспечивала психологическое выживание. 

 

Одной из важных теоретических частей гештальт-терапии является «Парадоксальная теория изменений А.Бейссера». Коротко ее можно сформулировать так: изменение проис­ходит тогда, когда человек становится тем, кем он на самом деле является, а не тогда, когда человек предпринимает попытки стать тем, кем он не является.

 

Я вижу в этом выход, хотя он сложный и болезненный. Ведь не так просто признать себя нуждающимся, уязвимым, боящимся и страдающим. Но осознав себя в этом состоянии, признав, что уже никогда не получишь недостающего «детского тепла», позволив быть родителям (или другим важным лицам) такими, какими они есть, заметив себя в настоящем месте и времени, можно попробовать получать желаемое здесь и сейчас с реальным партнером. Изменять качество жизни, «своё в ней присутствие» не только детской, но и взрослой частью себя, реализовываться в отношениях с людьми вокруг.

 

Мне кажется важным в терапевтической работе ясно диагностировать психодинамические особенности, выделить стратегии возможных взаимодействий. Но это лишь первая часть. Красота гештальта позволит встречаться подлинно человеческим, переживать в искреннем контакте все непростые чувства и обнаруживать, как старые отношения "перетекают" в клиент-терапевтические. И кстати, у терапевта тоже есть свои способы строить отношения, и может такое быть, что клиент, приходя на терапию, выбирает себе специалиста с "похожими душевными ранами". Питер Филиппсон сравнивает гештальт-терапию с танцем. В этом танце не так важны техники как спонтанность и отношения двух людей, их контакт в виде творческого акта со всеми возможными чувствами и созданным вместе новым опытом.

Прошлое, ставшее настоящим 

Психическая травма - путь сквозь тёмный лес. Часть 1.

 

 

Многие из нас слышали понятие психической травмы, зачастую в контексте популярной психологии, высказываний знакомых что у них «травма» и пр.

Попробую отделить травму от переживаний средней и высокой интенсивности, которые создают сложности, но не накладывают ожог душевной боли.

 

Функционируя, наш организм в процессе биологического и ментального метаболизма что-то поглощает из внешнего мира, и выделяет в окружающую среду (пища, продукты жизнедеятельности, эмоции и т.д.). Хорошо, если эти процессы сбалансированны, мы не «проглотили» лишнего без пользы для организма, и не «удержали» излишек.

 

На протяжении всей жизни мы сталкиваемся с событиями, переживаниями, которые психика обрабатывает. Если воспользоваться пищевыми идеями Ф. Перлза, то чтобы проглотить манную кашу много усилий не требуется, другое дело, если необходимо проглотить сухарь или другую твёрдую пищу. Мне нужно задействовать резцы и моляры для откусывания и перемалывания, потратить больше усилий и времени. Задача значительно усложнится, если пережевывание будет сопровождаться зубной болью, поломкой или отсутствием зубов. Я скорее всего не буду есть сухарь, буду пытаться использовать какие-то другие способы для его обработки, или все таки пойду к стоматологу. Похожий процесс происходит с психикой. Чем выше уровень психической эффективности, тем более успешно я могу справляться с эмоциональными вызовами окружающего мира, ассимилировать как свой жизненный опыт и «записать» в нарративную память. Тем сложнее переживания я способен перемолоть ментальными молярами. 

 

И вот происходит какое-то событие, которое для меня будет стрессовым или носящим травматогенный характер. Сразу уточню, что не существует точного списка таких происшествий и переживаний, из-за которых происходит травматизация, они сугубо индивидуальны, исходя из личного уровня психической эффективности, возраста, социокультурных особенностей, степени тяжести и длительности травматизации, наличия внешних/внутренних ресурсов для поддержки осознавания и др. Например: если я житель древней Спарты, то регулярная процедура сбрасывания слабых детей со скалы скорее всего будет менее травматична для восприятия, чем увидеть такое в современное время (это сложно встроить в картинку теперешнего цивилизованного мира). 

 

Ребёнку значительно сложнее справится и интегрировать отвержение или насилие (особенно хронического характера) со стороны значимого для него взрослого, чем человеку уже имеющему жизненный опыт и высокую психическую эффективность. 

 

Если ресурсов недостаточно (собственной устойчивости и опыта, безоценочной поддержки важных людей в проживании сложных чувств и т.д.), а  эмоциональный вызов среды превышает возможности моляров моей психики, то она как-будто начинает «давиться едой». И для сохранения себя вообще, сложное переживание локализируется, превращая эту зону в темный лес, неясный и пугающий. Особенностью является то, что место травмирования не осознается человеком, а если я об этом говорю то речь не о травме, а пока о сложных переживаниях. В травмированном темном месте остаётся какая-то часть жизни, которая так или иначе начинает вторгаться в жизнь обыденную, которая в свою очередь судорожно пытается сохранить себя от невыносимых переживаний сужая круг своего сознания. 

 

Область травмы, может быть как достаточно явной, так и абсолютно незаметной со стороны, ничем себя не выдающей, практически не мешающей жизни. Это далеко не всегда какие-то ужасающие события, леденящие в венах кровь, иногда это что-то едва уловимое, с чем не удалось справится и интегрировать в свой внутренний мир. С ней можно достаточно хорошо прожить всю жизнь избегая это место, но зачастую оно причиняет дискомфорт, в виде невозможности построить близкие отношения, страха заниматься любимым делом, идеи что «со мной что-то не так», невозможностью чувствовать себя живым и свободным и т.д. Ведь даже капсулированные (они же отщеплённые, диссоциированные) переживания будут стремится к своему завершению, давая о себе знать в разных формах. 

                                                                                                                        Психотерапевт 

                                                                                                                  Валерий Вовченко

О слабых и неприступных границах

 

Одна из часто обсуждаемых тем в терапевтической работе - психологические границы личности. Широкое понятие, в которое входит:       

 

И все бы хорошо в этой четкости, ясности и жесткости, если бы не некоторые особенности, на которые многие не обращают внимание, а иногда даже делают предметом спекуляции. 

 

Приведу в качестве примера часть труда Перлза в «Эго, голод и агрессия»:

 

Важно чтобы границы помимо четкости, обладали:

 

                                                                                                                        Психотерапевт 

                                                                                                                  Валерий Вовченко

 

 

Дисциплина как избегание жизни.

 

Дисципли́на (от лат. disciplina — выдержанность, строгость, в свою очередь от лат. discipulus — студент) — строгое и точное выполнение правил, принятых человеком к выполнению. (Определение из Википедии).

Это понятие для меня крайне неоднозначное, пронизанное отвратительным ощущением скованности и несвободы. С одной стороны дисциплинированная жизнь достаточно проста, как правила зарядки по утрам. Я всегда любительски занимался какими-то видами спорта, и у меня было железное правило идти на тренировку при любых обстоятельствах или ощущении себя. Конечно же, если это не делалось, меня накрывало пластом жуткого стыда за собственное слабоволие и т.д. Дисциплина хорошо помогает при ощущении лени, ты стискиваешь зубы и делаешь запланированное, и даже получаешь результат. Вопрос в том, а какой результат получаешь, какого качества, какой ценой и какие побочные эффекты такого действия. Уже спустя много лет, я заметил что большинство своих повреждений получал именно в те моменты, когда не мое желание ведёт на тренировки, а дисциплина. Тоже самое может относится к очень многим действиям из серии «надо делать, даже если не хочешь». Таким образом мы фактически отсекаем всю возможность чувствовать себя, прислушиваться к своим потребностям и сосредотачиваться на «фигуре здесь и сейчас». Это механизм был хорошо описан Ф. Перлзом в его работе «Эго, голод и агрессия». Состояние свободного сосредоточения позволяет проживать жизнь в теперешнем времени, акцентироваться на актуальных ощущениях или мыслях, «завершать открытые гештальты», а не оставлять их в оперативной памяти и переживании (эффект Зейгарник). Дисциплинируя себя мы как бы говорим себе: «не чувствуй, не позволяй замечать своё состояние, не делай то что хочется сейчас». Мы делаем все, чтобы жить «вчера» или «завтра», и так мало для «сегодня». Не позволяем себе иметь право на лень, отдых, небольшие временные удовольствия и спонтанность выбора сейчас. Не всегда дисциплина это плохо или неправильно, но наряду с ней хорошо бы ещё что-то видеть в себе и вокруг. В этом может быть так много жизни

                                                                                                                         психотерапевт

                                                                                                                   Валерий Вовченко

Внутри тревоги

Отношения с тревогой особенные, их порой сложно описать. Иногда тревога вполне ясна, ее причина причина лежит на поверхности, как пляжник отдыхает на солнце. Такую тревогу проще рассмотреть вблизи, дотронуться руками и может даже поговорить с ней. Я люблю такую тревогу, с ней можно договариваться, можно менять форму, исследовать ее даже с интересом. 

Другая тревога не ясна, соткана из множества кусочков ткани, как будто небрежный мастер на скорую руку сшивал куски мешковины. В некоторых местах швы безобразно торчат наружу, обнажая огрубевшую кожу. Какие-то скрыты внутрь, словно символизируя собой скотому нашего зрения. Эти слепые пятна пугающие, неизвестные, порой их можно почувствовать в виде образов: серое облако, вязкая серая масса, бесформенный поток энергии. Образы имеют разный размер, разную силу, их можно трогать, обойти или бежать от них, но часто они как незримый путник существуют где-то рядом, совсем близко, как пиявка всосавшись в своего страдающего хозяина. Их физическими атрибутами может быть зашкаливающий пульс, высокое давление, паника или сдавленное прерывистое дыхание, иногда граничащее со страхом смерти. Мы ищем все доступные способы как-то обуздать этого дикого мустанга: в безудержном рвении к работе, попыткам проконтролировать свои чувства и физическое состояние, направить свою злость к незримому противнику на кого-то еще. Таких способов всегда много, но самый страшный из них - это вглядываться внутрь этого непростого чувства. Вглядываться так пристально, чтоб ни один скрытый шов не остался без внимания, переживая страх и стыд, боль и ужас собственной души. Тревога боится нашего вглядывания, она вдруг начинает показывать свои неприглядные туманные раны, они начинают приобретать очертания, рассыпаться на мелкие частички приобретая ясность и теряя свою зловещую загадочность.

                                                                                                                       Психотерапевт 

                                                                                                                 Валерий Вовченко