Публикации с тегом юнг (32)

Размышляю о культуре (и культе) потребления, вспоминаю Бодрийяра, который подробно описывал это явление. Все эти притягательные торговые центры, покупки, услуги, развлечения — манящий мир. И замечаю, что, по крайней мере, в России сфера услуг значительно изменилась, и первые изменения я стала наблюдать примерно в 2014–2015 годах. Раньше у нас пыталась прижиться американская улыбка того, кто оказывает услугу, но с налётом русской ментальности, а именно — жертвенности. Мол, за ваши деньги что угодно, клиент всегда прав. Все эти навязчиво облизывающие покупателя и приторно-сладкие в общении продавцы в магазине, сотрудники call-центров и ресепшена.

Но в России это не просто лицемерная натянутая улыбка, а ещё и дух самоотверженности. Поскольку проникнутый религиозным смыслом дух был применён к конечной сфере бытовых потребностей (т.е. не по своему прямому назначению и вне изначального контекста), похоже, со временем дух выдохся, сотрудников сферы услуг и владеющих её отраслями бизнесменов постигло профессиональное выгорание, и теперь даже при получении дорогостоящих услуг хамство ничем не отличается от регистратуры в поликлинике. И уже считается, что это нормально, а, может, и престижно — что они ещё и не всех клиентов выбирают, не всем подходят эти элитные товары и услуги.

Может быть, за счёт такого нарциссически-отвергающего налёта недоступности иные товары и услуги оказываются даже более притягательными, чем при ситуации, когда они слащаво навязываются, а фигура клиента представляет собой раздутого и вечно голодного ребёнка, который в любой момент может начать орать, и все будут бегать вокруг и успокаивать. Получается, сейчас та жертвенность, которая стояла за попыткой адаптировать к русской культуре американскую улыбку, отступила, и на смену ей пришла другая характерная для христианской культуры сторона треугольника Карпмана — преследователь.

Теперь тот, кто оказывает услугу, имеет силу, умеет говорить "нет" и сам выбирает того, кому он её окажет или нет, кто будет её достоин, и чем-то это отсылает ко временам советского дефицита в ином контексте. Дефицита наличного уже нет — фактически большинство товаров и услуг присутствуют. Но как об их качестве, так и о приторной вежливости уже практически никто не заботится, как, собственно, и о том, насколько клиент доволен и/или удовлетворён. Сам купил не то — сам дурак, надо было лучше выбирать. И, вообще, у тебя вкус дурной, эти роскошные услуги не для тебя, всем остальным всё нравится, значит, с тобой что-то не так, "сам виноват". А этот архетип уже похож на недовольную женщину средних лет с тяжёлыми сумками и бытовыми заботами.

Вердикт: американская улыбка, увы, не прижилась в России, а капитализм в ней лёг на другую, более раннюю религиозно-деревенско-советскую почву, что придаёт ему особый оттенок, в котором деньги теряют то самое значение, которое они имели в нулевые и девяностые. В свою очередь, такая ситуация ведёт к серьёзным личностным кризисам у людей с деньгами. Деньги больше не определяют качество жизни и не гарантируют ни вежливости, ни безопасности, ни надёжности в той мере, в какой они делали это, когда американские паттерны только начинали встраиваться в нашу культуру и подавали большие надежды.

Похоже, сейчас мы переживаем культурный период энантиодромии общества потребления. Бывшие жертвы теперь — преследователи, а бывшие заботливые родители стали детьми. Теперь, чтобы покупать товары и услуги надлежащего качества на частном уровне и способствовать изменению культурной ситуации на более глобальном, важно не только иметь деньги, но и быть человеком ответственным, зрелым, умеющим держать взрослую позицию и вести диалог, в том числе с теми капризными детьми, которые сейчас продают товары и оказывают услуги, взяв реванш за своё профессиональное выгорание.

 Каждый психолог в своей практике строит свою ценовую политику, которая может зависеть от многих факторов: специфика подхода, готовность работать с определённой целевой аудиторией, уровень образования, опыт, наличие авторских методик и редких навыков, жизненные ситуации клиентов и т.д. 

Поскольку цена отражает ценность терапии, она является мощным терапевтическим инструментом, наряду с применяемыми психологом методами и техниками. Некоторые психологи проводят короткие ознакомительные бесплатные беседы, чтобы установить живой контакт и сразу понять, подходят ли психолог и клиент друг другу. Другие могут не повышать или снижать цены, если клиент временно находится в трудной жизненной ситуации, чтобы поддержать доверие. 

 

Часто у психологов действуют льготы для обучающихся членов профессионального сообщества, что способствует формированию профессиональной солидарности. Иногда психологи берут какую-то часть волонтёрской работы, руководствуясь соображениями альтруизма или профессиональными интересами. 

Есть подходы, в которых цена стабильна и одинакова для всех клиентов, а есть и другие подходы к политике цен, в которых допускается гибкая динамика цен, и психолог может повышать цены из-за инфляции или для достижения определённого терапевтического эффекта. Повышение цены в терапии с систематически нарушающим границы сеттинга клиентом позволяет заземлить процесс; в терапии с обесценивающим терапию клиентом - почувствовать её ценность и определиться с выбором (либо терапия, действительно, не ценна, либо обесценивание отражает какой-то другой процесс). Иногда повышение цены может выступать в качестве дополнительного мотивирующего фактора, который вносит энергию в процесс застоя и стагнации. И такое повышение цены порой даёт резкий прогресс в терапии, когда благодаря новой цене клиент "собирается", приходит в себя и становится более живым.

 

Отказ психолога снижать цену на терапию, несмотря на кризисные жизненные обстоятельства клиента, также может выступать в качестве терапевтической интервенции. Не снижая цену, психолог поддерживает клиента в том, чтобы не регрессировать и не терять связь с реальностью, когда есть такой риск. Ведь, несмотря на кризис или форс-мажор, цены на продукты, жильё и медицинские услуги не снижаются, и человеку, в любом случае, приходится адаптироваться к той реальности, которая есть. Отказ снижать цену также может быть выражением поддержки и уважения клиента - "я уважаю вас и верю в то, что вы справитесь". 

 

Повышение цены в терапии также может быть полезно тогда, когда в ней наблюдается глубокий регресс и деструктивный родительский перенос, в котором клиент путает терапевта с мамой или папой. В этом случае повышение цены даёт возможность осознать терапевтическую ситуацию, а именно - то, что терапевт и клиент - два взрослых человека, которые договорились о сотрудничестве, и это сотрудничество является оплачиваемой услугой, осуществляемой согласно контракту. 

 

Точно так же повышение цены даёт терапевтический эффект в тех случаях, когда клиент приходит на терапию не за терапией, а за чем-то ещё - ведёт с терапевтом философские и политические беседы на абстрактные темы, не относящиеся или косвенно относящиеся к его проблематике, рассказывает ему анекдоты, флиртует или делает ещё что-то, что не относится к терапевтическому запросу и процессу. В этих случаях есть надежда на то, что запрос на терапию всё-таки есть, но, возможно, человек не может его осознать или сформулировать, боится или стыдится начать серьёзную работу. И тогда повышение цены позволяет вернуть процесс в деловое русло и, опять же, сделать выбор - насколько человек нуждается в терапии.

 

В практике многих психологов действует прогрессивная шкала, которая позволяет клиентам с меньшим доходом платить меньше, а клиентам с большим доходом - больше. Эта шкала прекрасно решает вопрос ценности терапии для клиента. Её недостатком является невозможность проверить истинное положение дел, однако, если в терапии вскрывается, что клиент является крупным руководителем, политическим деятелем или бизнесменом, и при этом готов платить за терапию всего пару тысяч рублей, это повод задуматься о том, что именно происходит в таком процессе, зачем клиенту такая позиция и что за паттерны он сейчас в этой работе отыгрывает. В этих случаях для уравновешивания процесса цена также может быть поднята, чтобы дисбаланс и абсурд ситуации не препятствовали терапевтической работе. Аналогично и в случаях, когда доходы клиента стабильно малы, в терапии может быть обсуждён вопрос снижения цены, если клиент объяснит ситуацию. Конечное решение в этой ситуации остаётся за терапевтом, однако никто не запрещает клиенту внести информацию о своем финансовом положении в терапевтический процесс. 

 

Таким образом, к ценообразованию в терапии возможны разные подходы, а их применимость зависит от конкретного психолога и клиентского случая. Самое главное, чтобы обе стороны были довольны и удовлетворены контрактом, а, если что-то не так, у терапевта и клиента всегда есть свобода договориться или не выбрать друг друга.