Публикации с тегом смысл жизни (14)

Самая главная идея постмодернизма - это критика. И критике, прежде всего, подвергаются абсолютные истины. Например, религиозные истины, социальные истины. Истина ставится в кавычки, потому что постмодернисты считают, что единой истины для всех нет, их много, для каждого своя. А из утверждения единой истины растут ноги у тоталитаризма и фашизма, потому что, если есть единая истина, все, что ей не соответствует, отбрасывается или уничтожается. Единые и неоспоримые истины включаются в "метанарративы".

Конец истории. До христианства к истории был циклический подход, и циклы сменяли друг друга. А в христианстве этот подход сменился на линейный - у истории есть начало, точка отсчета, есть конец, к которому мы стремимся, и время, как стрела, движется из начала в конец.

Во всех "истинах" происходит разочарование после Первой и Второй мировых войн. Постмодернисты считают, что воплощение подхода поиска единой истины - это фашизм, ужасы, издевательства, истребления людей.

Подвергаются критике любые авторитеты, социальные институты - школы, больницы, тюрьмы. В самых древних обществах психически больные люди были интегрированы, им в обществе было место. Позже их начинают собирать вместе и избавляться от них, куда-то ссылать. Даже было такое выражение - "корабль дураков", когда их всех собирали в корабль и отправляли в открытое плавание. А ближе к современности их начали пытаться исправлять. И социальные институты направлены на штамповку - нормировать, выпускать правильных людей пачками, если неправильный - выправлять. Как будто готовятся детали для огромной машины массового производства.

Общество спектакля и общество потребления. Общество спектакля - это желание хлеба и зрелищ. Люди любят катастрофы, бедствия, поэтому для хорошего пиара, чтобы медиа могли жить, приходится постоянно акцентировать внимание на этих событиях, а то и моделировать их. Людям как будто все время скучно, они ищут чего-то, что бы стимулировало их, вырывая из повседневности.

Любые иерархии, соподчиненные структуры у постмодернистов критикуются. В том числе понятие субъекта. Субъект возник, чтобы кто-то мог нести ответственность за то, что он делает, чтобы было, кого наказывать. Чтобы человек понимал, кто он такой и что ему грозит, если он не будет поддерживать определенную идентичность. И постмодернисты ставят вопрос - а есть ли субъект, центр, эго или это тоже часть тоталитаризма и соподчиненных отношений, рупор для того, чтобы вещать "вечные истины"? Вместо субъекта появляется ризома - образование, которое не имеет центра, как корень, у которого много ветвей.

Вместе с субъектом "умирает" и автор. С текстов, книг, произведений тоже снимается тоталитарность, уже не ставится вопрос "что хотел сказать автор", а текст воспринимается, как оживающий только благодаря читателю. И текст может бесконечно перечитываться разными людьми, в него могут вкладываться все новые смыслы, в нем раскрываются новые грани, которых не было в замысле автора. Произведение, отделенное от автора, начинает жить своей жизнью, автор децентрируется, уходит в тень, исчезает.

В постмодернизме критикуются психоанализ, религии, авторитеты, но на смену им ничего не предлагается. Это разрушение, но вместо разрушенного не конструируется ничего нового. Поэтому в постмодернизме нет ресурса, это голая критика.

В психотерапии запрос клиента может быть представлен в формате истории или множества историй, которые ему хотелось бы переписать. И, в первую очередь, важно понять, о чем для клиента эта история, какие важные для него ценности за ней стоят, а какие не находят в ней воплощения. Можно было бы представить эту историю или истории в виде сказки или мифа? Или, может быть, есть некий миф, который сейчас больше всего откликается клиенту или наиболее близок к тому, что происходит в его жизни? Например, миф о Сизифе, если проблема касается тяжелого и неблагодарного труда, либо миф об андрогинах, если клиент переживает трудности в гендерном самоопределении, активно ищет вторую половину или чувствует, что потерял собственную целостность.

В рассказываемой клиентом истории психолог выделяет основной нарратив. Например, в ряде историй человек видит себя неудачником, и эти истории - про нереализованные устремления, планы, желания, надежды. И тогда, чтобы переписать историю, можно попробовать найти в неудачах что-то полезное и ресурсное. Иногда неудачи побуждают к размышлениям и самопознанию, в других случаях позволяют лучше понять свои истинные потребности, в третьих - отвращают человека от чуждого ему пути. Точно так же и сам "неудачник" гораздо более ресурсно предстаёт в архетипе Дурака, который, на самом деле, не такой уж дурак, ведь за ним стоят смыслы открытости новому опыту, готовности к риску, спонтанности.

Жанр истории тоже имеет значение. Одна и та же история может из раза в раз представать в рассказах клиента в качестве трагедии или драмы. Например, тяжёлое расставание, которое, согласно интерпретации клиента, разрушило его жизнь или поломало многое в жизни. Или увольнение с работы. Или неудачные отношения повторяются из раза в раз, после чего драматически заканчиваются. Поскольку в терапии мы имеем дело не только с событиями и фактами, но и с их интерпретацией, а сами по себе объективные события и факты подвержены только регистрации, но не изменениям, наиболее плодотворна работа с гибким и податливым материалом интерпретаций. А на интерпретации оказывает влияние жанр, взаимосвязи с другими историями. Поэтому психолог может предложить клиенту написать ту же историю в иных жанрах, чтобы посмотреть на неё с другой стороны. Если это трагедия, с ней можно экспериментировать - переписывать или пересказывать ту же историю в жанре комедии или плутовского романа. И тогда история окрашивается в совсем иные тона, приобретает другие оттенки, в ней иначе расставляются акценты.

Если разные истории взаимосвязаны между собой, психолог может предложить деконструировать эти взаимосвязи (развести истории так, как если бы они не были связаны, а были совершенно разными, найти новые связи или другие истории, с которыми была бы связана ключевая). Такой подход также приводит рассказываемые клиентом истории в динамику и позволяет каждой истории найти своё органичное место среди других историй. Меняя восприятие взаимосвязей, мы меняем и восприятие самой истории. Например, да, расставание было драматичным, но в нём можно найти и нечто комичное, или - да, оно положило начало некоторым трудностям, но, если бы не оно, не случились бы какие-то иные, в том числе ценные для клиента истории.

Переписать историю также можно, если изменить в ней свою роль и позицию. Если это миф или сказка, попробовать быть в ней другим персонажем или вжиться в них - а как чувствует себя антагонист, а как чувствуют себя второстепенные персонажи, какая роль ближе и были ли истории, в которых эта роль находила воплощение.

Если есть запрос на то, чтобы глобально переписать историю жизни, скорее всего, у клиента уже есть некие наметки и черновики, т.е. представление о том, какой она должна быть, либо те истории, на которые можно опереться, которые могут положить начало новой истории.

Переписать историю не означает стереть старую из памяти и предать её небытию. Напротив, это означает творческую переработку старых историй с тем, чтобы интегрировать их в целостность новой. А творческая переработка не означает, что мы добавляем к истории что-то, чего в ней не было, но означает, что мы становимся более чуткими и внимательными к происходящему, т.е. более пристально и разносторонне отмечаем для себя значение этой истории и возвращаем себе забытые в ней ценности и смыслы.

Переписать историю - значит, занять активную позицию автора собственной жизни, который сам определяет значимость тех или иных персонажей, их место, декорации, ход развития событий. Если в истории чего-то не хватило (справедливости, ресурса или поддерживающего персонажа), важно дополнить эту недостающую целостность на символическом уровне, чтобы завершить её и проложить путь к тому, чтобы в следующих историях все это было. Если в истории, напротив, было что-то, с точки зрения клиента, лишнее, что испортило историю, важно найти этому место - в теневой фигуре, происках "злых сил", чтобы, в конечном итоге, "лишнее" стало органичной частью истории, из которой можно было бы извлечь пользу. Таким образом, терапевтический приём переписывания истории позволяет клиенту заново пересобрать как свою целостность, так и внутреннюю связность собственной жизни.

Жизнь взрослого человека слишком обдумана и рациональна. Из неё напрочь ушёл риск, живость, естественная тяга любого живого существа к исследованию, к проникновению, к расширению, к регулярному сбрасыванию кож. Вместо этого человек копит кожи и незаметно для себя бронзовеет — растит броню. 

Представьте себе змею, которая за всю свою жизнь так и не решилась сбросить кожу. Именно такой змеёй стал человек.

Всё происходит с неким смыслом. Обдуманно, последовательно. Исчезла грань неизвестности, необдуманности, риска, спонтанности. Да, так безопасней, привычней и всем вокруг спокойней, но куда-то улетучивается из жизни свежесть. И вы вынуждены прикладывать усилия, чтобы как-то её искать — эту самую спонтанность, свежесть. Вынуждены корпеть над этим. 

Но разве не было бы проще вместо всего этого отпустить свои представления, свои самые глубокие центры идей. Вместо того, чтобы держать дикую необузданность жизни внутри себя в клетках собственных идей и только пару раз в день (и хорошо, если хотя бы так) выгуливать эту спонтанность в каких-то практиках, в каких-то обрывочных ситуациях и обстоятельствах, с какими-то определёнными людьми — разве не было бы проще выкинуть все свои клетки раз и навсегда, окончательно на помойку? И остаться совсем без идей и представлений о себе, о жизни, о судьбе, о правильном и неправильном — обо всём без исключения. И побыть вот так — бессмысленно, безыдейно, никак.

Вместо этого человек живёт как заведённые механические часы, расписав всю свою жизнь буквально по годам, а то и дням, и беспрекословно следуя этому расписанию: вот школа, хлоп – вот институт, хлоп – вот работа, хлоп – вот семья, хлоп – вот дети, хлоп – вот их школа-институт-семья-работа, хлоп – вот старость, хлоп – а вот и пришла пора доживать-выживать. 

Но разве вы действительно знаете о том, как правильно жить жизнь? Что в жизни делать верно, а что нет? Что осмысленно и оправдано, а что нет? Разве вы хотя бы в чём-то действительно так уверены? Откуда у вас эта уверенность? Вы уверены, что эта уверенность именно ваша, что это следствие именно вашей внимательности, наблюдательности и чувствительности в жизни? Разве то, что вы знаете, то, что утверждаете — это ваш собственный опыт?

Единицы останавливаются, чтобы стать внимательнее и начать прислушиваться …

А что из всего этого действительно сознательно выбрано ими? Что из всего этого действительно несёт им глубокое удовлетворение, подобное умиротворению самой смерти? Хотя бы что-то из всего этого их завершает, делает их жизнь такой глубокой и наполненной, что вот совсем не страшно с этой жизнью проститься в это самое мгновение? Наполняет и завершает их самих — не маму или папу, не друзей и знакомых, не их мужей, жён и детей, не общество и совет старейшин, а именно их.

— Да да, вас. Вас самих!

Скажите, когда последний раз вы говорили «привет» совершенно незнакомому человеку? А когда говорили вам? Причём говорили просто так, не имея под этим что-то дополнительное ввиду — не пытаясь с вами познакомиться, захватить ваше внимание, в чём-то вам помочь или о чём-то рассказать? Не ради чего-то, но и не из приличия, а просто, от души.

То-то. Почти никогда. Такого просто нет в жизни человека. Человек не ведает беззаботности и лёгкости. Так откуда взяться бессмысленному «привет», которое ничего не значит, кроме самого этого «привет», и ничего не требует в ответ?

А когда вы последний раз улыбались кому-то, не анализируя, что об этом подумает человек, как он отреагирует, будет ли ему приятно или нет?

Когда вы последний раз шагали по улице пританцовывая? А когда шагали, стараясь не наступать на ровные полоски разметки под ногами или на трещинки?) 

Когда вы позволили себе последний раз без объяснений сказать близкому человеку «не хочу» или «не буду». А далёкому? Не вдаваясь в подробности и не стараясь изо всех сил не расстроить и объяснить так, чтобы вас поняли? Такое вообще бывает в вашей жизни? Когда вы позволили себе быть собой — не пытаясь помогать избегать очень многих чувств окружающим вас людям?

А когда вы последний раз встречались с кем-то хотя бы на пару минут, чтобы просто обняться? Или созванивались, чтобы просто услышать голос, потому что соскучились?

Нет, вы слишком большие для того, чтобы снизойти подобным образом … 

Скажите, отчего вы прячете собственные искренние позывы? Вам так страшно, что вас не поймут, осудят, поднимут на смех? Вы и правда готовы прожить всю свою жизнь, продолжая себя сдерживать, только чтобы продолжать быть удобными, чтобы никого не обидеть или случайно не задеть, не тронуть?!

Нет, тогда свобода и любовь совершенно точно не для вас. Свобода не терпит трусости, свобода не оглядывается на недовольных и обиженных. Свобода не направляется и не контролируется: свету не выбрать - куда светить. Если ваш свет, если ваша искренность и открытость кого-то ранит, у вас не так уж и много вариантов: прикрыть, поубавить свободы, подтянув хорошенько ремни, или перестать оглядываться на то как радость ранит большую часть всех, кто вас окружает. И, наконец, перестать на это оглядываться, познав, что жизнь устроена именно так и по-другому просто не бывает.

А когда вы в ответ на соседское «здравствуйте» смогли не ответить, потому что не чувствуете внутри себя никакого ответа? 

Вы не устали стараться быть хорошими, порядочными, умными, разумными, правильными? Знаете, я вот чего думаю: отчего бы вам не расслабиться? Ну рискните, хотя бы разок! Узнайте, быть может, жизнь и не надаёт вам тумаков, как только вы опустите и разожмёте собственные?

Скажите, если в вашей жизни всё настолько встроено в систему представлений о том, как правильно и как хорошо, то как вы сможете начать чувствовать? 

Новости не ахти — никак. Это невозможно. 

Начать себя чувствовать для каждого человека значило бы перестать оглядываться на уже усвоенные нормы. И начать именно чувствовать. И, конечно, именно себя. Это совсем не значит, что вы становитесь злыми или глупыми, или равнодушными. Но многие, очень многие вокруг вас, запросто подумают о вас именно так, запросто на вас обидятся, расстроятся или разозлятся. 

И пока в вас нет смелости дать свободу всем, кто рядом, испытывать без ваших стараний и вашего контроля именно то, что они в состоянии испытать — вы не позволите себе чуда. Чтобы позволить, вам придётся отпустить всех … весь, целый мир. И близких и далёких. Всех-всех-всех. 

Возможно, вы ещё не готовы, но знайте: вся ваша жизнь движется именно к этому, каждый шаг, каждый ваш вздох … 

И мгновение, когда рискнуть будет легче — так и не наступает. Его не будет, потому что такого удобного мгновения попросту не существует. Его нет. Поэтому, если вы читаете этот текст, решайтесь сейчас. В жизни нечего терять. Ни одни отношения, ни одно будущее не стоит того, чтобы прямо сейчас не отпустить контроль и не остановиться всем своим существом и не рискнуть посмотреть прямо в глаза «тому», «кто» этого больше всего «ждёт»!