Публикации с тегом религиозные переживания (4)

Особенности психологической работы с религиозными переживаниями психотического клиента

Подступаясь к этой непростой теме стоит сказать о том, что столкновение с религиозными переживаниями психотического клиента для психолога – важный профессиональный вызов. Данная статья не претендует на полноту описания поставленной проблемы, обозначая лишь некоторые важные аспекты практики.

Начать необходимо с главного и очень важного постулата, на основании которого должен выстраиваться подход к работе с такими переживаниями. Религиозные, мистические, магические и все такого рода переживания/опыты, полученные человеком, независимо  от его состояния (болезни/здоровья/химического воздействия/психологической защиты) являются чрезвычайно важными, главными, значимыми, узловыми, максимально эмоционально насыщенными переживаниями в  целой жизни человека.

 

Подходы к проблеме дифференцации религиозного опыта и симптомами болезни

 

У.Джеймс в «Многообразии религиозного опыта» (1) писал, что такие состояния и опыты «являются откровениями, моментами внутреннего просветления, неизмеримо важными для того, кто их пережил, и над чьей жизнью власть их остается незыблемой до конца». Некоторые авторы разделяют религиозный опыт и психопатологические состояния, считая, что не все переживания сверхъестественного относятся к религиозному опыту. Исходя из определения Н.Хабеля (2), религиозный опыт не включает в себя психопатологические состояния и состояния, индуцированные психоактивными веществами, поскольку эти состояния преимущественно переживаются вне рамок определённой религиозной традиции.

Именно ограничение рамками определенной традиции не позволяет получать помощь и утешение психотическим клиентами в реабилитационный период  у служителей культа . Их опыт слишком часто не вписывается в рамки традиции. На самом деле, он никогда в нее не вписывается и поэтому возможности соответствующих институций весьма ограничены.

 

Также эти ограничения открывают дверь миру индивидуальной психологии и поэтому так нужны психологи, которые могут обращаться с персонализированным опытом клиента вне насилия традиционных религиозных представлений. Существуют психологические исследования, изучающие религиозное поведение при шизофрении, выделяющие критерии «здоровой веры» (3) и делающие вывод о формальности религиозного поведения и недостаточной глубине религиозных действий таких пациентов, однако, информация, полученная в этих исследованиях,  ничего не добавляет и ничем не помогает специалистам, которые работают с этими «недостаточно глубокими» переживаниями в терапии или реабилитации.

 

Примером попытки совмещения психологического и психиатрического подхода является концепция интерференции мистических и психотических феноменов, выдвинутая D.Lukoff (4), различающая 1) мистический опыт; 2) психоз; 3) мистический опыт с психотическими явлениями; 4) психоз с мистическими явлениями. Результатом дальнейших разработок этой проблемы американскими психологами и психиатрами  явилось введение в классификацию DSM-IV нового кода: V62.89 Религиозные и духовные проблемы (5).

 

Продуктивной для специалистов по реабилитации выглядит позиция Пашковского В.Э., скрупулезно описавшего связи психических расстройств и религиозно-мистического опыта и подчеркнувшего, что: «содержание религиозных переживаний не подчиняется законам формальной логики, не тестируется категориями «истинно — ложно». В этой связи становятся размытыми критерии такого понятия, как «религиозный бред», поскольку утрачивается один из важнейших компонентов общепринятого определения бреда — несоответствие субъективных убеждений объективной реальности (6).

 

Психологический подход

 

Стоит выделить две главные сложности для специалиста:

 

1. От психолога требуется ревизия и осознание своих собственных религиозных представлений.

2. Психологу необходимо четко дифференцировать терапевтические инструменты:

 - психологизацию психотических переживаний (перевод и связь необычных событий и переживаний с обычной жизнью, избегаемыми и сложными чувствами, психическими защитами и др.)  отличать  от

 -  работы  с внутренней феноменологией собственно религиозного опыта, его содержанием и выводами из него сделанными.

 

Для целей данной статьи используется психологическая лексика, а не клинико-психологическая и не психиатрическая, что обусловлено психотерапевтическим контекстом рассмотрения проблемы. То же самое справедливо и для обозначение Клиент, а не Пациент. В выборе акцентировать клиентскую составляющую нет идеологического критерия. Скорее есть желание указать на  

1. специфику предмета (религиозные переживания), которые сами по себе не являются болезненными, и соответственно не нуждаются в лечении. 2. Специфику психотерапии и психотерапевтической позиции, стоящей на феноменологическом подходе (7).

Попробуем описать максимально типичную структуру религиозного опыта, который получает психотический клиент: интериоризация определенных религиозных представлений, пиковые переживания, означение опыта как болезненного или греховного, интеграция множественных означений в процессе реабилитации.

1. Начало болезни (период до появления клинических проявлений): происходит нарастание психологического стресса, дезорганизация и изменение чувствительности, подавление или неудачная канализация переживаний, фокусировка на внутренней жизни,  поиски помощи. Именно в этот период часто происходит так называемая метафизическая или философская интоксикация  (8) - поиск, ревизия,  интроецирование разнообразных идей и концепций о мироустройстве. Принято приписывать этот синдром  пациентам подросткового возраста, однако, в более поздних возрастах также типичны раздумья, чтение философских, оккультных и религиозных текстов разнообразного качества, посещение святых мест и т.д.

 

2. Болезненный, острый период: происходит нарастание болезненных симптомов, актуализация примитивных психологических защит, искажение реальности, вплоть до ее потери или замены. В этом периоде случаются пиковые переживания, часто носящие религиозный характер – пробуждение божественной сущности, встреча с ней, история испытаний. Эти события могут быть нагружены совершенно противоположными разнообразными аффектами. От нечеловеческого ужаса до экстаза и блаженства. Это разнообразие и неоднозначность аффекта роднит пиковые переживания и религиозные мистические состояния, общим для которых являются неболезненные «измененные состояния сознания», содержащие по Ясперсу К. множество модусов, общим фактором которых является отклонение от нормальной ясности, континуальности и связи с «Я» (9).

 

 

Типичные переживания психотического клиента зачастую повторяют религиозную мифологию, внося в нее творческие коррективы. Доминирующий религиозный миф для нашей культуры – христианский, соответственно, структура психотических переживаний воспроизводит разные аспекты христианского мифа – искушение, борьба с темными силами, принесение жертвы, апокалипсис, воскрешение мертвых и т.д.

 

 

 

J.Perry выделил восемь тем, характеризующих религиозные переживания при измененных состояниях сознания (10):

 

 Смерть. Встречи с усопшими или встречи со смертью.

 Возрождение. Воскресение, обретение новой личности, нового имени.

 Странствия. Мессианские путешествия.

 Столкновения с духами. Бесовские (демонические) силы или духовная помощь.

 Космический конфликт. Добро и зло, свет и тьма и т. д.

Волшебные полномочия. Телепатия, ясновидение, способность проникновения в чужие мысли, способность перемещать объекты.

 Новое общество. Реформаторство, радикальная перемена в обществе, в религии.

 Божественный союз. Близость или родственные отношения с богом или с библейскими персонажами.

Клинически эти темы проявляются в возникновении идей величия в форме присвоения сверхъестественных божественных полномочий, сочетающихся с правильной ориентировкой в собственной личности (двойная ориентировка), а в далеко зашедших случаях — с идей полного перевоплощения в божественных персон. Бред отражает религиозную тематику, сложившиеся в последние годы в популяции [11] и включает не только библейские (бог, Иисус Христос, дева Мария, Христова невеста, ангелы, апостолы, пророки, богоизбранные, наместники бога на земле, антихрист, дьявол, нечистая сила, конец света, судный день), но и эзотерические представления (духи умерших, призраки, переселение душ, великие маги, колдуны, спириты, экстрасенсы, мировой дух, космические силы, инопланетяне). В моду входят рептилоиды, лярвы, энергетические вампиры, есть еще всякие редкие случаи.

 

3. В лечебный период психотический клиент получает означение пережитого:  эти очень важные  экстраординарные переживания - продукт психического расстройства. Они не реальны, не истинны, не имеют ценности. Судя по всему именно в этот момент шизофрения фатально кристаллизуется, становясь социальным явлением.  Шизофрения становится феноменом контакта человека с миром. Официально признается исключение части личной реальности из конвенциональной реальности. Раскол реальности становится диагнозом.

 

Важно, что эти переживания исключаются практически отовсюду, они не легитимны, не законны ни в обычном мире семьи и близкого окружения, ни в церковных учреждениях. Подавляющее число психотических клиентов ищут помощи и ответы на вопросы в церкви или у магов/целителей. До момента госпитализации  фиксируется огромное количество обращений к экстрассенсам/экзорцистам/служителям культа. Иногда такие встречи приносят облегчение, но как правило, только бросают дровишки в костер психоза. С точки зрения официальной церкви, встреча с живым богом или ощущение себя Мессией – «прелесть», искушение, опасное греховное состояние (12).

 

Справедливости ради, человек в психозе приносит много проблем, мешает работать и отправлять ритуал. Редко священников обучают, что с таким человеком делать, некоторые имеют представление о психиатрии, некоторые нет. Главное, что религиозные переживания психотического клиента церкви не нужны.   

 

Как ни парадоксально, но больше всего эти переживания нужны психиатрам.  Именно врачи внимательно выслушивают, записывают и отслеживают динамику психотических состояний. Действительно, часто врач служит основным и единственным приемником для исключительных переживаний своих пациентов.  Что в их сознании нередко отражается фантазией о том, что психбольница – специальное место, где их религиозные опыты и полученная в них информация очень важна и их специально туда кладут, чтобы изучать и т.д.

 

Но такое внимание психотическому клиенту можно рассчитывать до момента купирования острого состояния. Потом приходит выздоровление и «закрепление раскола». Это чрезвычайно болезненный процесс, полный стыда и растерянности, обиды и затаенного гнева (13). Представьте себя на месте психотического клиента: вы находитесь в полной уверенности, что  спасли мир от гибели, пережили череду подвигов и победили страх, пережили искушение, сразились с темными силами, принесли себя в жертву, а все это оказалось фейком, иллюзией, диагнозом.

 

Начинается долгая дорога интеграции опыта, попытка ответить на вопрос «а что это было?». И здесь как правило психотический клиент начинает задумываться о психотерапии или консультации психолога.  

 

4. Реабилитационный период.  К этому моменту мы имеем как правило, постпсихотическую депрессию , фармакологическую нагрузку, последствия разрушительной силы психоза. Стыд за то, что происходило в психозе. Обида на всех, кто  «положил в больницу». И много чего еще. Очень часто самые яркие психотические переживания врезаются в память навсегда, подобно детским впечатлениям. К ним очень долго сохраняется доступ (это состояние и события легко вспоминаются и через год, и через три).  Но если сначала психотический клиент врачу все честно рассказывает, пока критики нет, в реабилитационный период стыд и нежелание выглядеть сумасшедшим блокирует нарратив.

 

Человек остается наедине с этим экстраординарным опытом между двумя большими социальными институтами: церковью и психиатрией. Психиатрия маркирует этот опыт как психическое расстройство, церковь как грех. Теперь единственный социальный институт, где можно осмыслять эти переживания – психотерапия. Учитывая как мало психотических клиентов получают психотерапию, с сожалением приходится констатировать, что человек остается с этим опытом один.

 

Теперь для нарратива и анализа психотическому клиенту  необходимо особое доверие к психологу. Доверие возникает из интереса и готовности психолога к восприятию реальности клиента, к готовности честно ответить на вопрос – верите ли вы во все это, было ли с вами нечто подобное и вообще, что вы об этом думаете?

 

И вот здесь возвращаемся к пункту первому  о сложностях такой работы. Желательно, чтобы психолог имел внятное представление о собственных религиозных взглядах и необычных опытах в своей жизни, тщательно проанализированных. Честность –  чрезвычайно важна. Нет готовности быть честными и открытыми с психотическими клиентами – лучше не браться за эту работу. Фальшь психотический клиент прекрасно чувствует и если быть неискренним,  его недоверие лишь возрастет.

 

Далее есть важный момент доверия и сочувствия опыту клиента. Психотический клиент жаждет в реабилитационный период ответа на вопрос : а что это было?  И он усиленно его ищет. Практика говорит, что чем меньше ответов и хуже интеграция, тем скорее вероятно обострение. Повторение психоза – зачастую настаивание на своем варианте реальности и отчаянная попытка человека доказать себе , что он не безумен. Парадокс. Сойти с ума, чтобы доказать, что ты здоров.

 

Последние годы успешной оказывается практика работать с повторяющимися психозами как  с вариантом зависимого поведения. Круги психозов могут длится несколько лет, состоят из периодических обострений и кратковременных ремиссий низкого качества. Вообще, подход к психотическим расстройствам как к зависимому поведению представляется весьма  перспективным для реабилитации, однако эта тема требует самостоятельного обсуждения.

Пути интеграции

 

Итак, психотический клиент нуждается в такой интерпретации, которая объяснит разом, что он и  Мессия, и психически больной, и обычный человек, которому пора  возвращаться на работу, в семью, в обычную жизнь. Зарабатывать деньги, чистить зубы, быть на связи с космосом и пить таблетки строго следуя назначениям врача. Весьма непростой лайфменеджмент.

 

И сложная задача в психотерапии. Особенно важно, чтобы психолог поддерживал  все  эти части, пока они важны для клиента в опредленной пропорции. Необходимо возвращаться к сути религиозных переживаний,  интегрируя этот опыт, раз за разом лишая эти переживания изолированности и сверхценности.

 

Сама структура индивидуального психотического мифа очень важна. Иногда из нее довольно легко вычленяются те переживания, которые причудливым образом «прикрыли» собой переживания здоровой реальности. Соответственно, задача работы с психологом соединить эти вещи, лишить религиозные переживания сакральности, но присвоить им функцию и легитимность. Другими словами, психологизировать эту часть реальности, не отменяя ее фактичности. Психологизируется она довольно просто – достаточно предположить, что психотический опыт необходим для перевода непереносимых чувств в символическую реальность, в которой человек получает больше свободы. По словам  одной клиентки, молодой девушки: «я ужасно боюсь идти на экзамен, потому что могу не справиться с волнением, зато мне довольно просто перейти черту реальности, за которой я стану опасной непредсказуемой женщиной с психиатрическим диагнозом». И тогда, бесы становятся чувствами, а грех – системой самонаказания.  Психотическая реальность действительно, как замечал Выготский Л.С. походит на сон (14). Он имел в виду нарушение контакта с собой, но также важно, что человек и во сне и в психозе получает полную свободу отыгрывания: во сне мы можем делать и переживать ужасные вещи, совершать невообразимые поступки и переживать неописуемые чувства, но особенно не придаем им значения уже после завтрака. В психозе также, только границы сна и бодрствования нет и после завтрака ничего не заканчивается.

 

В психотических переживаниях довольно часто  высшая сила, Бог, Сущность и т.Д. наделены мстительными, ревнивыми, карающими чертами.  Особенно если религиозное переживание было оформлено эсхатологическими сюжетами, то личность высшей силы и его роль чрезвычайно важна, представляя психологу возможности работы с проекцией (частей личности клиента на высшую сущность, значимых других на иерархические религиозные фигуры).   

 

Приведу несколько примеров: мужчина 34 лет, живущий весьма замкнуто, после смерти собаки (единственного живого существа, с которым у него были человеческие отношения) развивает острый психоз с переживаниями ничтожности/грандиозности, выраженные уже в терапии в формуле «Где Бог, а где Мойша?». Мойша – бедный еврей,  у которого есть только собака, он - ничтожное существо. Бог может уничтожить Мойшу в любой момент, ибо Мойша не значит ничего, особенно после смерти собаки, которая его любила и он был достоин жизни. В реабилитационный период эти переживания связались в сознании клиента с ужасом нищеты (он заработал большую сумму, создав программное обеспечение, но к моменту смерти собаки (стресс) деньги практически кончились). Ко всему прочему присоединилась вина перед родителями за то, что они платят за его квартиру (карающий  Бог). Впрочем, к счастью для этого клиента, его статус ни у кого не вызвал сомнений и он легко получил инвалидность и пенсию. Учитывая весьма скромные запросы, инвалидность была решением проблемы и обеспечила его психическую устойчивость на долгие годы.

Молодая женщина 30 лет после долгой ремиссии переживает послеродовой психоз, в котором хочет бросить профессию экономиста и получает благословение свыше на исцеление других людей, наложение рук и т.д. (мифологически повторяется путь Мессии: бросить обычную жизнь ради спасения других людей, мотив жертвы).  В терапевтической работе обнаруживается чрезвычайно сильный страх за жизнь новорожденного младенца, страх не справиться с ролью матери, обеспечивающей безопасность и ощущение того, что собственная жизнь принесена в жертву ребенку.

 

В приведенных выше примерах психологизация пережитого психотического опыта, связывание его с аспектами реальности, помогала процессу интеграции и ответу на вопрос:

а что со мной было? 

Кризис веры

Выделим и другие аспекты религиозных переживаний психотического клиента, которые приводят  к кризису веры. В общем и целом, можно сказать, что после психоза возможны диаметрально противоположные развития религиозного мировоззрения. В одном случае: психоз, болезнь, врачи приводят к Богу, то есть воспринимаются  как правильный путь, приведший к спасению. В этом случае человек делает религиозную практику частью своей жизни. В другом, наоборот: означение религиозных переживаний в психозе как психической болезни обесценивают религию, религиозный миф и приводят к кризису веры. Раз пережитое было неправдой, значит, вообще вся религия - неправда. Такие клиенты перестают ходить в церковь, снимают крест и становятся достаточно саркастичны ко всему мистическому и нерациональному.

 

 

Молодой мужчина, после онейроида, в котором происходило воскрешение мертвых и уничтожение людского рода, и он должен был всех спасти, но не спас, переживал очень длительную тяжелую депрессию. В процессе психотерапии, ему удалось сформулировать, что он испытывает кризис веры.  Сохраняя с детства наивную веру в милосердие христианского Бога, в любовь и высшую защиту, он полностью ее утратил, получив опыт, в котором высшая сила не проявила к нему и к его семье  персонально никакого милосердия. Он нашел новую работу, получил поддержку в близких отношениях, но он не знал как жить дальше с «таким Богом». В терапии он признавался, что более не верит в Бога и переживает утрату веры чрезвычайно мучительно. Вместе с верой, он казалось утратил радость, познав ту часть реальности, в которой разрушение и смерть неизбежны, а высшие силы равнодушны. Будучи по характеру очень добродушным и жизнерадостным человеком, он казалось полностью утратил беззаботность. Интересным является то, что психологизация никак не помогала справиться ему с кризисом веры. У него не получалось присвоить себе разрушительные влечения и агрессию, хотя на уровне идеи он принял такую возможность. Улучшило ситуацию поиск ответов в восточных религиозных философиях, где этот мужчина обнаружил поддерживающие для своей веры аспекты  божественных сущностей и религиозного мифа. В итоге он решил, что ему ближе буддизм, чем христианство и кризис веры был преодолен.

 

Таким образом, развитие и концовка истории очень важны для понимания процессов клиента (спас/не спас мир и т.д.), от развязки сюжета многое зависит. Если переживались приятные аспекты грандиозности (величие, значимость, божественное пробуждение, любовное слияние) – есть риск формирования зависимости от этих приятных переживаний и работать с ними надо точно также как с химической зависимостью. В данном случае зависимостью,  организуемую силами самого организма. Тогда риск обострения будет связан с желанием получить еще раз незабываемые ощущения психоза.

 

Признание клиентом и психологом  влечения и потребности в повторении психотических  переживаний, запретного удовольствия от них – составляет основу терапевтического альянса при реабилитации подобных расстройств.  

 

Если история в психозе закончилась плохо, выявила отвергаемые аспекты личности, некоторый опыт был не завершен – риск обострения будет связан с попыткой исправить ситуацию, переписать опыт, попробовать еще раз. В связи с этим, стратегия терапевтической работы будет совершенно разная. Принцип достаточности опыта – еще один важный концепт реабилитации, работающий во всех случаях, в которых остаются психологические причины, провоцирующие рецидив и описанные выше. Принцип достаточности основан на том, что психотический клиент, с помощью психолога, формирует законченный нарратив, с которым имеет дело в терапии . Все возможные развития этого нарратива могут быть воплощены не в психозе, а  в реальности – в фантазировании, творчестве, жизненных коррелятах, в которых воплощались бы потребности клиента. Осознание реалистических альтернатив в нарративе клиента – необходимый этап интеграции психотического опыта и в конечном счете расщепленной личности клиента. Бдительность психолога к моментам, в которых привлекаются психотические защиты и их фрустрация также очень важна.

 

В завершении темы стоит сказать  о необходимости привлечения философской базы для  реабилитационного и психотерапевтического процесса, поскольку биопсихосоциальный подход дает много возможностей для понимания комплексных причин расстройств, однако, не удовлетворяет потребности психотического клиента в интеграции психотического опыта  и ответе на вопрос – что со мной произошло/ что со мной происходит. Некоторые перспективы научных подходов к многозначности/множественности/многовариантности событий и мира  позволяют такому клиенту опираться на собственную реальность, реальность психолога и конвенциональную реальность. Таким образом, отвечая на вопрос клиента, «а что со мной произошло», можно сказать, что происходило одновременно несколько событий. Событий, рассказанных и происходящих на разных языках – языке психиатрии, языке религии, языке психологии и т.д. И задача клиента не выбрать реальность, а совместить. Выбрать невозможно. Любой выбор лишь усиливает расщепление и противоречит потребности психики в интеграции опыта, в связанности.

 

 

1. Джемс, У. Многообразие религиозного опыта. Издание журнала «Русская Мысль». Москва, 1910., Лекция XVI.

2. Habel, Norman, O’Donoghue, Michael and Maddox, Marion. 'Religious experience'. In: Myth, ritual and the sacred. Introducing the phenomena of religion // Underdale: University of South Australia, 1993. 

3.Бровченко К.Ю.  Особенности религиозного поведения у больных шизофренией с религиозно-мистическими переживаниями// Религиозность и клиническая психиатрия // ФГБНУ НЦПЗ  – Москва, 2017. http://ncpz.ru/siteconst/userfiles/file/conf/Material21042017.pdf

4. Lukoff D. The diagnosis of Mystical Experiences with Psychotic Features // J. Trans. Psychol.- 1985.- Vol. 17.- P. 155-181.

5. Lukoff D., Lu F., Turner R. Toward a more culturally sensitive DSM-IV: Psychoreligious and Psychospiritual problems // J. Nerv. Ment. Dis.— 1992.— fol. 180, № 11.- P. 673-682.

6. Пашковский В.Э. Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями: Краткое руководство для врачей.— СПб.: Издательский дом СПбМАПО, 2007.- 144 с.

7. Ясперс К. Введение в философию / К. Ясперс; пер. и ред. А.А. Михайлова. – Минск: Пропилеи, 2000. – 192 с.

8. Личко А. Е. Синдром метафизической интоксикации // Шизофрения у подростков. — Ленинград: Медицина, 1989. — 214 с.

9. Jaspers K. Allgemeine Psychopathologie.— 3 Auft.— Berlin: Thieme, 1923.- 420 S.

10. Perry J. W. The far side of madness. Englewood Cliffs.— N. J.: Prentice-Hall, 1974.

11.  Каариайнен К., Фурман Д.Е. Религиозность в России в 90-е годы // Старые церкви, новые верующие: религия в массовом сознании постсоветской России / Под ред. К.Каариайнена, Д.Е.Фурмана.— СПб.: Летний Сад, 2000.- С. 7-48.

12.  Григорий Синаит //Творения. – М.: Новоспасский монастырь, 1999.

13. Леонтьева Е.М. Значение первого опыта госпитализации в психиатрический стационар для последующей реабилитации // Безумие: опыт иного, феноменологический подход. –  Москва: Лев, 2017. – 59-67с. https://istina.msu.ru/publications/article/118635408/

14. Выготский Л.С. Нарушение понятий при шизофрении / Л. Выготский // Избранные психологические исследования. – М. : Изд-во АПН РСФСР, 1956. – С. 481–496.