Публикации с тегом психотерапевт (27)

В практике психолога часто возникают ситуации, когда на приём приходит один из супругов/партнёров с твёрдым намерением лучше понять, а то и изменить другого. Это может быть муж, у которого никак не получается наладить сексуальный контакт с женой, или жена, которая не понимает, почему ей изменяет муж, но раз за разом не получает от него внятного ответа. Отчаявшийся и покинутый в парном контакте человек идёт к психологу с надеждой узнать о своём партнёре что-то такое, о чём умалчивает партнёр, а то и обрести какие-то рычаги воздействия на этого партнёра. 

 

Что в этом случае психолог может предложить клиенту, каковы его возможности и ограничения?

Пожалуй, начну с ограничений, поскольку в данной ситуации они наиболее очевидны. К сожалению, психолог - не экстрасенс, и он не может знать, что происходит в мыслях и чувствах другого человека, который, тем более, отсутствует на приёме. Описание партнёра клиентом содержит не только реальный образ, но и личные проекции клиента, из-за чего образ описываемого им партнёра может быть значительно искажён. Понимая эти ограничения, психолог, как правило, интересуется фактами и тем, как эти факты влияют на состояние того клиента, который сидит в кабинете. Например, клиент может рассказывать, что партнёр ведёт себя просто ужасно, игнорирует просьбы, не проявляет никакого уважения, обесценивает и бесконечно упрекает. Чтобы разобраться в ситуации, психологу важно прояснить конкретику - что именно говорит и делает партнёр и как реагирует на эти слова и действия клиент.

 

В промежутке между реальным действием партнёра и реакцией клиента на него обычно есть место для интерпретации. К примеру, "если партнёр долго не отвечает на звонки, значит, он не любит меня". Связь между первым и вторым кажется клиенту очевидной, но именно она причиняет ему боль и страдания. Не столько само действие или бездействие, сколько его интерпретация. И именно интерпретация является мишенью терапевтического воздействия. Так, психолог может предложить подвергнуть эту интерпретацию сомнению и заменить её какой-то другой. Например: "Почему вы так уверены, что он не отвечает вам на звонки, потому что не любит вас? Может быть, он занят или нуждается в отдыхе?". Или: "Так ли это ужасно, если ваш партнёр не всегда отвечает на звонки? Почему для вас это так критично?". В ситуации, когда речь идёт о другом человеке, психолог может выдвинуть какие-то предположения, предложить интерпретации, но сказать точно, что думает и чувствует другой человек, психолог не может. 

 

Второе важное ограничение работы с таким запросом - психолог никак не может влиять на партнёра клиента. Если у клиента есть запрос на изменение партнёра, его обработку или алгоритм "как лучше вести себя с ним, чтобы убедить его", "что мне делать с с ней, чтобы она поняла", этот запрос невозможен для разрешения. Другого человека мы не можем менять не только из-за ограничений этики, но и из-за технических ограничений. Если другой человек не хочет чего-то делать, нет средств заставить его захотеть. Поэтому при запросах на изменение другого человека задача психолога - вернуть клиента к самому себе, к его потребностям и чувствам, к тому, как бы он сам хотел и мог измениться. Например, какой вклад клиент вносит в то, чтобы ситуация была именно такой. Не замечает ли он за собой, что совершает повторяющиеся действия, которые раз за разом не приводят к успеху? Каким образом он строит коммуникацию? Насколько доходчиво он сообщает о своих потребностях? Как он обращается со своими потребностями и переживаниями, что он предпочитает делать со своей фрустрацией? Именно обращение клиента с самим собой в отношениях и является главной мишенью терапии. Если клиент испытывает дискомфорт от действий партнёра, почему он не поговорит об этом с партнёром? Что мешает ему позаботиться о своём комфорте и ради чего он им жертвует? Ставит ли он на первое место себя или другого человека? Зачем, в конце концов, он терпит отношения, которые его не устраивают? И все эти вопросы про то, чтобы вернуться к себе, к своему "я", а не питать пустую и бессмысленную надежду изменить кого-то другого. 

 

Подводя итоги, психотерапия - это, прежде всего, про себя. Про то, чтобы разобраться в себе, понять себя и изменить себя. Изменить свою реакцию, своё отношение, принять свои чувства и начать действовать по-другому. Парная терапия - про то, чтобы изменились оба. Но нет таких средств, которые могли бы изменить кого-то другого без его согласия. Любые манипуляции приводят лишь к ситуативным изменениям - возможно, сейчас, в конкретный момент, другая сторона и поддастся на них, но в длительной перспективе без личного желания она не изменится. Именно поэтому запросы на "лучше понять и изменить кого-то другого" продуктивнее переформулировать так, чтобы лучше понять и изменить самого себя в контакте с другим. 

В здоровых отношениях есть место как близости, так и автономии. Это означает, что у пары есть пространство для общих интересов и времяпрепровождения, точки соприкосновения и сходства, но в то же время есть и пространство, где каждый мог бы побыть наедине с собой или с другими людьми, отдохнуть, восстановиться и набраться свежих впечатлений.

 

В созависимых отношениях пространства для автономии и отдельности нет - партнёры постоянно находятся в слиянии, что провоцирует ссоры и конфликты, т.к., если полностью отсутствует автономия, отношения становятся перенасыщенными, поскольку такая пара отгораживается от обмена энергией с миром.

 

Другая крайность, борьба за собственную автономию, наблюдается у контрзависимых личностей. Часто такие люди избегают отношений или избегают контакта в них. Для партнёра они постоянно заняты и недоступны, порой даже если находятся рядом. Такие люди могут не отвечать на звонки и сообщения, пугаться внимания, надолго пропадать из отношений и внезапно возвращаться. В созависимом паттерне преобладает тенденция к близости, в контрзависимом - к автономии, а для здоровых отношений необходимо гармоничное сочетание этих тенденций.

 

 

Во-первых, важно, чтобы партнёры уважали не только сходства, но и различия друг в друге. Для этого можно попробовать периодически обсуждать - чем мы различаемся, в чём мы разные и как эти различия помогают сохранить баланс в паре. Какие-то различия способствуют взаимному дополнению (например, если один партнёр очень общительный, а второй - нет, первый может знакомить второго с новыми людьми, расширяя его круг общения, а второй - открывать первому ценность и глубину уединения). Другие различия могут создавать конструктивное напряжение в паре, когда партнёрам интересно друг с другом и всегда есть, что обсудить, потому что они не похожи друг на друга и могут дать друг другу свежий взгляд на проблему. 

 

Во-вторых, стоит позаботиться, чтобы у каждого из партнёров было своё личное пространство, и оно уважалось другим. Например, личный дневник, в который партнёр никогда не заглянет без спроса, время для уединения, свои друзья и знакомые, свои увлечения и интересы - всё, что даёт человеку возможность вернуться к себе. Если человек жертвует этим пространством ради другого, либо полностью втягивает другого партнёра в своё личное пространство, возникает дисгармоничная ситуация, которая со временем приводит к тому, что партнёрам становится нечем обмениваться. Находясь постоянно только рядом друг с другом и не позволяя себе временно отойти на дистанцию, они могут стать скучными друг другу, поскольку эта ситуация препятствует развитию каждого из них.

 

В-третьих, в отношениях важно, чтобы оба партнёра твёрдо, но экологично обозначали свои границы и уважали границы друг друга. Личные границы могут касаться определённых предпочтений и их отсутствия (не стоит делать то, что не нравится, или соглашаться на это, переступая через себя), желаний или нежеланий (в здоровых отношениях один партнёр может свободно сказать другому, что сейчас не хочет идти гулять, и второй отнесётся к этому нежеланию с пониманием), взглядов и принципов, а также других аспектов жизни, в которых для каждого ценно сохранять верность себе и согласие с собой. 

 

В-четвёртых, хорошо, если каждый партнёр может чётко обозначать свои потребности, обращаться к другому с просьбой, но при этом уметь брать ответственность за свои потребности. Автономия подразумевает, что мы являемся самостоятельными и самодостаточными людьми, но это не значит, что мы совсем не нуждаемся в других. Иногда приятнее получить тепло и внимание от другого человека, чем позаботиться о себе. Однако другой человек имеет свои ограничения - он может находиться в стрессе, болеть, не быть в ресурсе, не быть готовым конкретно сейчас оказывать поддержку или оказывать её в конкретной форме, и на всё это он имеет полное право. Поэтому можно проговорить потребность, разместить её в поле отношений, но не стоит делать её зависимой от партнёра. Если партнёр не может её удовлетворить, самое время включить свою автономию и подумать о том, как мы можем позаботиться о себе.

 

В-пятых, часто пространство отношений хорошо структурируют договорённости и совместно составленные правила. Опираясь на прошлые ситуации, можно составить список простых договорённостей или правил, которые соблюдают оба партнёра. Например, не выяснять отношения по четвергам, регулярно ездить куда-то раз в месяц, не читать личные переписки друг друга с друзьями, не делать преждевременных выводов, а сначала спросить у партнёра, как он видит ситуацию. Важно, чтобы эти правила составлялись с учётом потребностей обоих партнёров и могли быть гибкими, т.е. в случае необходимости эти договорённости со временем могут пересматриваться.

Ключевым фактором сохранения автономии в отношениях является сохранение собственного "я". Если мы теряем его при встрече с другим человеком, мы теряем и собственную автономию, из-за чего впоследствии сильно страдают и отношения. Сохранить своё "я" означает бережно отнестись к своим особенностям, отличиям от другого и личному пространству не в бегстве от другого, а в открытости диалогу с ним. 

 "И что мне с этим делать?", - вопрос, который часто любят задавать психологам клиенты, иногда повергая аналитиков в состояние ступора. :) Во-первых, потому что психолог не даёт советов, но может дать конкретные рекомендации (выполнить определённую технику, понаблюдать за своими эмоциями в течение недели, последить за своими снами или нарисовать мандалу). Во-вторых, потому что, если бы ответ на этот вопрос был так прост, вовсе незачем было бы проходить многолетнюю психотерапию. Достаточно было бы просто открыть любое пособие, и на каждый симптом там был бы чёткий ответ. Однако в реальной психотерапевтической практике такой односложный ответ выглядит как нечто невозможное, поскольку реальное "что делать" состоит в том, чтобы регулярно посещать анализ, отслеживать и осознавать внутренние процессы, работать с травмами и защитными механизмами, что представляет собой долгий и трудоёмкий процесс.

 

За вопросом "что делать?", как правило, скрываются тревога и отчаяние. Тот, кто задаёт этот вопрос, хочет получить какой-то быстрый ответ, который мигом бы снял его боль и решил все его проблемы. Но что делать с болью? Переживать. Пожалуй, это единственный ответ на такой вопрос, который можно дать в режиме реального времени. Переживать настолько полным образом, насколько это возможно, и искать для переживания форму, например, узнавая его где-то ещё (у героев фильмов, книг, мифов), пытаясь изобразить его на бумаге, в движении или в жесте... Любое переживание конечно, и, если изжить его до конца, оно однажды закончится.

 

Иногда за вопросом "что делать?" скрывается перенос, и тогда клиент проецирует на психолога родительскую фигуру, а сам задаёт вопрос из роли ребёнка. С одной стороны, из роли ребёнка он запрашивает рекомендации и проявляет готовность прислушаться к ним, однако не всё так просто. Скорее всего, у своего окружения этот человек уже пытался узнать волшебный совет. А практический ответ на вопрос "что делать?" всегда довольно прост - "забудь и не парься", "переключись на что-нибудь другое", "не бери в голову", "не грусти". Вероятно, если этот вопрос повторяется, ни одно из этих практических действий не помогло. Не помогли и те действия, с помощью которых человек сам пытался решить проблему. Значит, всё-таки дело не в действиях, а в чём-то другом. В то время как любое руководство к действию, с наибольшей вероятностью, будет отвергнуто человеком, задающим этот вопрос. Значит, он всё-таки ждёт чего-то другого.

 

Чего же может ждать человек, задающий психологу вопрос "что делать?"? Нередко в ответ ожидаются не рекомендации и не руководство к действию, а именно конкретные действия. Из детской позиции клиент ждёт, что психолог сделать что-то с ним, за него и вместо него, что, увы, невозможно. Психолог может предоставить клиенту пространство для самораскрытия, задать уточняющие вопросы для самопознания и самопонимания, предложить интерпретации, контейнировать чувства. Однако серьёзные изменения устойчивы лишь тогда, когда они совершаются по воле клиента и на личной энергии клиента. Тогда, когда клиент сам вкладывается в них и сам проходит с помощью терапии свой уникальный путь. Именно поэтому ответ на вопрос "что делать?" не имеет терапевтического смысла, и в терапии на него не может быть чёткого ответа. "Делать то, что вы сочтёте нужным для себя", "делать то, что ресурсно для вас", проживать свои чувства, брать ответственность за свои решения, идти своим уникальным путём - вот и всё, что честно может ответить на этот вопрос психолог.

В этом тексте хочу немного поговорить о том, ЧТО ТАКОЕ СИНДРОМ ОТЛОЖЕННОЙ ЖИЗНИ (СОЖ)

Это когда человек сам не замечает как не живёт в настоящем. Он считает, что ещё успеет.. или "вот когда заработаю, тогда.." или "наступят более стабильные времена, тогда и можно.." будет что-то себе позволить/купить/поехать.. И таким образом он не живёт настоящей жизнью, а только готовится к ней. Для СОЖника настоящее − черновик к чему-то более интересному и важному.

 

Почему возникает СОЖ

 

Из-за ошибок в воспитании. Ребёнок, который слышит фразы наподобие «Когда вырастешь, тогда и будешь смотреть телевизор допоздна», «Когда начнёшь хорошо учиться, тогда мы тебе и купим велосипед». В итоге ребёнок может получить установку, что приятные эмоции получают только за особые заслуги и когда-нибудь потом.

 

Из-за неумения планировать. Иногда кажется, что повседневные дела, работа, школа и т. д. — мешают жить полноценно. Но на самом деле причина в неумении расставлять приоритеты и планировать своё время.

 

Из-за перфекционизма. Если человек стремится сделать всё идеально. В итоге он может откладывать дела на потом или бояться показать неидеальный результат. Но идеал часто достижим, и погоня за ним только забирает настоящее.

 

При синдроме отложенной жизни человек постоянно ждёт: вечера пятницы, отпуска, хорошей погоды, нового правительства и т. д. Для счастья всегда чего-то не хватает. Кажется, когда это произойдёт, тогда всё и будет хорошо. Но даже когда он дождался, сценарий повторяется: снова счастья нет и чего-то нехватает. 

 

Помните фразу «Это на чёрный день»? Это тоже один из признаков СОЖ. А ещё человек с СОЖ обесценивает то, что имеет. У его соседа всегда трава зеленее, дети умнее, а муж работящЫй или жена красивше! 

 

Как избавиться от СОЖ:

 

Ставьте цели и планируйте. Отметьте, какие дела вы постоянно откладываете. Подумайте, почему это происходит, какого момента вы ждёте? Что мешает получать удовольствие от жизни прямо сейчас?

Начните действовать. Особенный день не наступит, если вы так и продолжите его ждать, ничего не предпринимая.

Избавляйтесь от вещизма. Выбросьте лишнее — то, что накапливали «На чёрный день». Например, вещи, посуду и т. д. Или отдайте всё тому, кто в этом больше нуждается. 

 

Жизнь — это не репетиция грандиозного финала. Не отказывайте себе в маленьких удовольствиях. ВЫ ЖЕ ЗНАЕТЕ, что завтра может и не быть!

Я пришла клиентом в психотерапию в 19 лет

 

Меня никто не направлял, никто мне никого не советовал.

 

В 2000-ые годы психологов в любом украинском городе было мало, частных кабинетов почти нет

 

Но я, учась на психолога в университете, интуитивно понимала – мне необходима личная терапия

 

Хотя преподаватели психологи не считали нужным брать своих студентов в личку на проработку!!!

 

Тогда это не считалось важным, главное, чтобы книжные знания в голове умещались!!!

 

Вообщем я поняла, что хочу и надо – создала внутри себя намерение – и тут же как-то сама по себе вышла на психолога

 

Тогда на Украине были социальные центры для молодежи (сейчас вроде такого и близко нет), еще сохранились после распада СССР

 

И в таком центре работал психолог – БЕСПЛАТНО для студентов (тоже пережиток сохранился от СССР)

 

Моего первого психолога звали Наталья. Мы работали полгода. Она сама предложила завершить терапию.

 

Это было правильно, ведь за свою работу: глубокую и исцеляющую, она от меня ничего не получала. Не было обмена (деньги, это про обмен, поэтому сейчас личка у  психолога всегда оплачиваемая) и наша работа стала ее истощать.

 

Мне нравилось то, что мы делали. Особенно тест Сонди. Я столько нового о себе узнала…Тогда я впервые встретилась со своим внутренним Агрессором. И не хотела соглашаться, что это про меня… А Наталья убеждала, что это здорово, это про силу и про защиту….

 

Она мне сказала, что я умная. А с фантазией: «что тупая и глупая» пора расставаться. И показывать людям свой ум.

 

Именно ей я рассказала жуткую детскую историю, которую годами хранила в тайне. Потому что было стыдно, что папа избивал маму и душил ее, а мама заставляла меня врать, тому же папе.

 

И стало легко. Тайна раскрылась. И можно было жить и смотреть на людей без стыда.

 

Сейчас психологов много, все они разные.

 

Именно ее образ стал жить внутри меня – уметь выслушивать, искать светлое в самом темном, разворачивать внутренний мир таким образом, чтобы радоваться, что это во мне есть.

 

Все домашние задания, рисунки, письма родителям до сих пор храню…

 

Это был невероятный опыт для моей последующей работы психотерапевтом – ценным и определяющим.

 

И я помню, как мы прощались. Это обязательно, ведь психотерапия-  это отношения между людьми,  а не роботами. Мой первый опыт – нормального человеческого расставания. Опыт взросления.

 

Мне было тяжело отпускать. В огромном мире нашелся человек, который хорошо смотрел на меня. Разную и одинокую. Но у любого начала, есть конец. А ведь именно это так не хочется принимать! Пришло время встать на свое крыло. И учиться смотреть на себя хорошо самой. Правда, до этого было еще далеко…

 

Что в моей истории вам отзывается? Поделитесь в комментариях…

За последние годы в психотерапии всё чаще встречается обсуждение политических тем, поскольку на мировой арене происходят политические события, непосредственно влияющие на жизни людей. Соответственно, эти события вызывают реакции и переживания, с которыми некоторые люди пытаются справиться с помощью терапии. Это может быть тревога, страх за себя или за близких, неопределённость, потеря жизненных перспектив, непонимание, как жить дальше и чего ждать. 

 

При обсуждении политических тем в психотерапии возникает ряд трудностей. Некоторые клиенты предпочитают делать акцент именно на политике, а не на своих переживаниях. Например, они могут пересказывать новости, заявлять о своей позиции, приводить аргументы или даже пытаться выяснить позицию психолога по тому или иному вопросу. Однако обсуждение политических тем в психотерапии не является продуктивным до тех пор, пока мы не говорим о переживаниях, поскольку специализация психолога ограничивается анализом именно этих переживаний. Пространство анализа даёт клиенту возможность разместиться, высказаться, лучше понять себя и понять то, что он чувствует, но в нём нет возможности активно влиять на внешние события или вести долгие политические дискуссии. Максимум, что может предложить психолог клиенту, - осознать самого себя в текущей ситуации, т.е. понять, как внешние события влияют на его жизнь, экзистенцию, контакт с собой и миром и какие глубинные смыслы он может извлечь из того, что происходит.

 

Другая трудность заключается в том, что некоторые клиенты, напротив, предпочитают замалчивать проблемы, связанные с политическими темами. Они могут жаловаться на состояние тревоги, страха, стресса, потери смысла жизни, но не говорят ничего о причинах. Иногда люди могут бояться высказываться, в других случаях они сами могут не понимать, что причиной их состояния стали новости или политические события. И тогда важной задачей анализа является поиск связи между внешним и внутренним, обнаружение того, как внешнее влияет на наше внутреннее, как события влияют на наши переживания. Если в анализе происходит разбор только реакции самой по себе, в отрыве от событий и контекста, это так же контрпродуктивно, как и обсуждать события без реакции, без переживаний и эмоций. Человек - существо целостное, и поэтому важно рассматривать его в единстве и балансе внешнего и внутреннего.

 

Итак, если в анализе удалось объединить события и реакцию на них, внешнее и внутреннее, это уже большой шаг вперёд - к лучшему самопониманию, а, значит, и саморегуляции. Вторым шагом является проживание проблемных чувств. Если мы тревожимся в ответ на изменения в мире, которые могут затронуть нас или повлиять на нашу жизнь, это совершенно нормально. Эту тревогу важно не подавлять, а прожить. В то же время важно понять, что именно тревожит нас по-настоящему, о чём сейчас наши тревожные фантазии, и именно в этом вопросе проявится субъектность клиента. Для кого-то это тревога, что он потеряет работу, и тогда тревога высвечивает, что работа по-настоящему важна для человека сейчас. Она даёт ему опоры и возможности, что потенциально является в том числе и ресурсом, чтобы справиться с кризисом. То же самое можно сказать о значимых отношениях - именно они в кризисный период оказываются важными, и тогда человек обнаруживает, что он пытается восстановить старые связи, узнать, как дела у близких. 

 

Кризисные события подсвечивают, где именно находятся ключевые смыслы для человека, что даёт ему возможность более глубокого самопознания. Если бы не кризис, возможно, он и не представлял бы себе, как важно для него что-то, что он считал частью обыденной, рутинной жизни. Помимо уже имеющихся смыслов, кризис всегда подсвечивает и возможности, ближайшую зону развития человека. В кризисе он может обнаружить, что хорошо умеет делать то, чего раньше от себя не ожидал. Например, раньше переезд казался ему чем-то сложным или даже невозможным, но в кризисе он сделал это относительно легко и свободно. А, значит, теперь зона его возможностей значительно расширилась, и этим можно будет пользоваться и в будущем, когда кризис будет пройден.

 

Помимо чувств, контакта с подлинным-собой, смыслов и возможностей, кризисы также подсвечивают и наши ограничения. То, чего мы не можем, то, где находится зона нашей беспомощности и нашего бессилия. И то, как выглядит реальность на самом деле, если ослабить наши привычные защитные механизмы. Столкновение с такой реальностью пугает, она часто бывает похожа на бездну или на холодный душ, когда человек привык жить в зоне комфорта, и вдруг внезапно сталкивается с чем-то неожиданным и необъяснимым. Задачей психотерапии в этом случае является интеграция этого пограничного, пикового или кризисного опыта. С одной стороны, такой опыт всегда что-то отнимает - прежние надежды, мечты, представления о мире. Всё это подвергается пересмотру, переплавлению и трансформации, когда мы сталкиваемся с чем-то иным. С другой стороны, именно этот опыт позволяет нам расти над собой, и именно благодаря такому опыту мы становимся более сознательными и зрелыми по отношению к собственной жизни. Поэтому в анализе всегда важно удерживать две стороны - негативную (страх, стресс, потери) и позитивную (возможности, смыслы, что-то новое о себе и мире), которые для сохранения здоровья психики должны осознаваться в балансе. 

Суть концепции вторичных выгод в психотерапии заключается в гипотезе, что, если человек в течение длительного времени находится в определённой ситуации, значит, несмотря на её дискомфорт, ситуация приносит человеку не только что-то плохое, но и что-то хорошее, т.е. несёт в себе некую скрытую пользу или выгоду. Например, если человек в зрелом возрасте не работает и не может самостоятельно заработать на жизнь, проблема не только в нехватке знаний, как это сделать, навыков, уверенности в себе, но и в системном балансе. Таким способом человек может выстраивать связь со своими родителями или супругом (если другие способы не работают или не освоены), либо отыгрывать обиду/месть, либо беречь себя от дискомфорта или страха ответственности за взрослую жизнь. Аналогично можно подойти практически к любой другой проблеме. Проблемы со здоровьем также могут быть формой коммуникации с окружающими, способом получения любви, тепла, внимания и заботы, если этот способ наиболее привычен, наименее энергозатратен и с наибольшей вероятностью приводит к желаемому результату. 

 

Концепция вторичных выгод даёт возможность человеку обратить внимание на проблему не только с точки зрения того, как она ему мешает, но и с точки зрения того, чему полезному и конструктивному она служит в его жизни. Ведь, как правило, мы не выбираем абсолютный негатив для себя, а стремимся к чему-то комфортному и избегаем того, что может лишний раз причинить нам боль. В некоторых случаях парадоксально мы можем предпочитать одну боль другой, если она для нас знакома, привычна, и мы уже умеем с ней обращаться. Но, если человек ставит перед собой задачу что-то изменить в своей жизни (перестать болеть, тревожиться, ругать или винить себя), из привычной зоны придётся выйти, а, значит, придётся столкнуться с новыми и, возможно, не менее болезненными для себя переживаниями. Концепция вторичных выгод позволяет осознать, что выгоды в симптоме или неблагоприятной ситуации есть, но с ними придётся попрощаться, если что-то изменится. Значит, эти выгоды нужно будет заменить какими-то другими, научиться удовлетворять свои потребности иначе, либо отказаться от этих выгод в пользу нового способа адаптации.

 

Несмотря на то, что концепция вторичных выгод кажется рабочей и в ряде случаев приносящей пользу, некоторые психологи и клиенты высказываются против этой концепции. Например, применительно к ситуациям насилия эта концепция противоречит этике и вряд ли поможет исправить ситуацию. Так, поиск вторичных выгод, которые есть у жертвы домашнего насилия, вряд ли поможет ей преодолеть беспомощность. Для решения этой проблемы важно задействовать совсем иные механизмы, и одному психологу бывает трудно с ней справиться, поэтому дополнительно подключаются социальные службы, специализированные центры. Указание на вторичные выгоды может вогнать жертву в состояние ещё большего отчаяния, поскольку выгоды в ситуации насилия всегда сомнительны. Возвращаясь к дискуссии о вторичных выгодах, мы видим, что эта концепция может быть применима отнюдь не ко всем ситуациям, и применять её важно с умом и осторожностью.

 

Ещё одной причиной, по которой многие психологи и клиенты отвергают концепцию вторичных выгод - болезненность и травматичность терапевтического приёма поиска этих выгод. Клиент часто обращается к психологу в отчаянии - уже и одно попробовал, и другое, и всё никак не получается выйти из проблемной ситуации и добиться желаемого результата. Если начать со вторичных выгод, клиент может почувствовать себя так, будто бы его не слышат, не понимают и обесценивают. Он говорит о проблеме, а ему в ответ о том, что эта проблема чем-то выгодна для него, хотя он и пришёл для того, чтобы от неё избавиться. Такие трудности вновь возвращают к необходимости осторожности и деликатности применения этой концепции в психологической практике. При применении этой техники важно учитывать, насколько клиент внутренне готов к обдумыванию проблемы в этом ключе, есть ли у него сейчас для этого ресурсы. 

 

Таким образом, в самой по себе концепции вторичных выгод нет ничего плохого. В некоторых случаях именно эти самые вторичные выгоды могут вносить существенный вклад в проблему и в то, каким образом, почему и зачем проблемная ситуация не разрешается, а поддерживается. Иногда эти ситуации отчётливо видны и в анализе, когда, например, клиент приходит с запросом на восстановление графика сна или питания, но на самом деле нуждается в заботе и внимании, и именно потому сбивает график, что бессознательно хочет удовлетворить более насущную для него потребность. Как только он удовлетворяет эту потребность (к примеру, аналитик побеспокоился о нём), вторичная выгода получена, и круг замыкается. А, чтобы восстановить график, в долгосрочной перспективе важно отделить его от этой потребности и научиться удовлетворять её как-то иначе. Если мы игнорируем вторичные выгоды, мы лишаемся значительного объёма терапевтического материала, который мог бы дать плоды в анализе. Однако при несвоевременном или недостаточно деликатном внесении этой концепции в терапевтическое поле возможно сильное сопротивление или даже разрыв терапевтического альянса и контакта. Именно поэтому для результата важна не столько концепция сама по себе, сколько адекватный способ её применения. 

С развитием технологий набирает популярность психотерапия онлайн, но некоторые клиенты и психологи относятся к ней скептически. Кто-то считает, что контакт онлайн недостаточно глубок и полноценен, кто-то полагает, что формат онлайн снижает эффективность психотерапии. Итак, каковы же плюсы и минусы очного и онлайн форматов психотерапии?

 

Очный формат - старейшая, консервативная форма, а формат онлайн - относительно недавняя. Консерваторам ближе очный формат, поскольку именно с него всё и начиналось в истоках, а онлайн формат может казаться чем-то новым и необычным, а, значит, вызывающим подозрения и опасения. Однако с момента появления психотерапии много что изменилось. В большинстве подходов уже пациенты не лежат на кушетках, появились новые методы, техники, направления и подходы. С развитием технологий появились и новые форматы - видео, аудио, текстовые консультации. А, значит, появился и выбор - человек может выбирать любой удобный и доступный для себя формат и проходить психотерапию из любой точки мира. 

 

Со стороны очный формат может казаться безопаснее в плане конфиденциальности, поскольку психолог и клиент находятся в закрытом кабинете, а в формате онлайн теоретически может быть организован взлом и перехват данных. Однако на деле далеко не всегда мы можем ручаться и за безопасность кабинетных пространств, ведь часто психологи арендуют кабинеты, а, значит, вместе с клиентами приходят в принадлежащее третьей стороне помещение. Поэтому абсолютную безопасность вряд ли можно гарантировать как в онлайн, так и в очном формате. 

 

Очный формат даёт эффект личного присутствия, что помогает некоторым клиентам собраться и настроиться на терапию, ощутить её особую атмосферу. Так, чтобы добраться до кабинета, нужно заранее выделить время, выехать, по пути можно подумать о том, что будет обсуждаться на сеансе. В кабинете стоят кресла, горит свет, создаётся уютная и располагающая к доверительной беседе атмосфера. Психолог присутствует здесь и сейчас, что может быть важно для глубины контакта. Вся эта атмосфера представлена в формате онлайн в несколько усечённом виде - каждая из сторон находится не в общем пространстве, а в своём помещении, не нужно долго добираться до кабинета - достаточно просто включить компьютер. Телесное присутствие обеих сторон в контакте представлено лишь частично, а атмосферой терапии можно насладиться лишь на экране. Отсутствуют подушки, которые можно держать в руках, или чай/вода/салфетки, которые можно предложить. Некоторым клиентам и психологам такая атмосфера может казаться неполной, недостаточно развёрнутой для по-настоящему глубинной работы.

 

Однако создаваемая в процессе атмосфера - поле, с которым может экспериментировать как психолог, так и клиент. И, если не хватает специфической атмосферы, её всегда можно создать и в формате онлайн. Выбрать удобное время и уютное место, поставить перед собой чашку чая и подушку. Очное пространство уже организовано за нас, а в онлайн пространстве ответственность за создание атмосферы переходит к обеим сторонам контакта. Именно от них зависит, какой будет атмосфера сеансов, что создаёт дополнительные возможности для активности и творчества - при желании можно изменить фон или выбрать абсолютно любое место, из которого будет комфортнее проводить сеанс.

 

Если сосредоточиться не на форме, а на содержании, между оффлайн и онлайн форматами нет существенной разницы. И в том, и в другом формате можно переживать сильные и глубинные чувства, делиться сокровенными переживаниями, рефлексировать, размышлять и устанавливать душевный контакт. Или, наоборот, сдерживаться и в недоверии закрываться. Всё-таки суть работы зависит не столько от формы, сколько от содержания - от того, с каким именно душевным материалом клиент пришёл на терапию. И при отсутствии особых методик, которые возможны только в очном формате (некоторые телесные или гештальт-техники), эффективность онлайн-терапии нисколько не уступает очной, поскольку она зависит не столько от атмосферы, сколько от внутренней настроенности человека на серьёзную работу.

 

Онлайн-формат даёт нам много удобств, которые особенно актуальны в современном мире. Не нужно тратить время на дорогу или прерывать терапию из-за болезни или отъезда. Можно гораздо быстрее получить помощь, поскольку проще согласовать взаимно удобное время. Нет необходимости надолго отрываться от работы, можно органично встроить терапию в привычный рутинный график, поскольку формат онлайн значительно экономит время. Можно получить помощь русскоязычного терапевта из любой другой страны, если клиент находится в эмиграции. 

 

Итак, какой же формат выбрать? Ответ на этот вопрос зависит от личных предпочтений и особенностей клиента. Если человек знает, что ему гораздо проще организовать себя при очном формате встреч, тогда очный вариант, однозначно, предпочтительнее, но важно помнить о том, что сам по себе очный формат не решает проблему самоорганизации. Он лишь создаёт условия, а то, как организует себя человек, зависит только от него самого. Точно так же сам по себе очный формат не решает ни проблему безопасности, ни проблему доверия, ни проблему качества терапии. Организация внешнего пространства вносит лишь небольшой вклад в ход терапии, однако самое важное в ней - организовать своё внутреннее пространство и внутренне открыться процессу анализа, что как раз может стать одной из задач терапии вне зависимости от её формата. 

В практике психолога встречаются разные клиенты и разные случаи, из которых далеко не все он берёт в работу. Помимо ограничений, связанных со временем или пространством (например, заполненность графика, несовпадение во времени или пребывание в разных городах), у психолога также может быть ряд причин отказать клиенту, и эти причины обычно связаны либо с подходом, либо с несовпадением запроса клиента и используемых психологом методов, ожиданий клиента и компетенций психолога.

 

Итак, по каким же причинам психолог может отказать клиенту в работе?

 

1. Первая причина - нехватка у психолога компетенций для работы с конкретной проблемой. У каждого психолога есть своя специализация - кто-то имеет большой опыт работы с детьми и семейными проблемами, а, соответственно, разбирается в детской и семейной психологии, кто-то другой - с экзистенциальными проблемами и т.д. Чтобы работа психолога была продуктивной, важно, чтобы он владел теми средствами (знаниями, опытом, методами и техниками), опираясь на которые он мог бы помочь клиенту. Если психолог понимает, что таких средств у него сейчас нет, а их обретение потребовало бы длительного времени, он вправе отказать клиенту и либо перенаправить его к другому, более компетентному в конкретной области специалисту, либо проинформировать клиента, где ещё он мог бы самостоятельно найти помощь (например, дать ссылку на специализированные интернет-ресурсы или порталы). К этому же пункту относятся случаи, когда клиенту, с точки зрения психолога, сначала было бы полезнее проконсультироваться у психиатра, поскольку при наличии проблем медицинского характера бывает трудно и установить контакт, и получить психологическую помощь, а, значит, в первую очередь необходимо обратиться к врачу.

 

2. Вторая причина - избегание причинения вреда клиенту. В некоторых случаях психотерапия может быть не показана конкретному клиенту, либо не показан конкретный метод работы. Так, например, в случае риска психоза клиенту может быть опасно работать в юнгианском подходе, поскольку в этом подходе мы имеем дело с символами, образами, сновидениями, материалом личного и коллективного бессознательного, а тесное соприкосновение с этим материалом при хрупкости эго и тонкости границы между сознанием и бессознательным у конкретного человека может спровоцировать его падение в психоз при отсутствии опор. Выявляя такого рода опасности, психолог предупреждает вред, который может нанести клиенту терапия. 

 

3. Третья причина - личностные и ценностные несовпадения между психологом и клиентом. Появление разногласий - естественная часть работы, поскольку все люди разные, и в чём-то они могут не соглашаться друг с другом, однако в некоторых случаях разные точки зрения на один и тот же вопрос продуктивны, а в других могут оказаться деструктивными. В психологической работе это может проявиться в разном видении клиентом и психологом стратегий терапии. Например, клиент настаивает на том, что у него было благополучное детство, и его нынешние проблемы с детством не связаны, а потому отказывается разбирать детство или отвечает на вопросы о детстве уклончиво, а психолог работает в психоаналитическом подходе и убеждён, что проблема именно в детстве. Или психолог работает в направлении феминистской психотерапии, а клиентка упорствует в том, что патриархальные ценности - это то, что она хотела бы укрепить. При таких существенных несовпадениях есть риск превращения психотерапевтического пространства в поле боя, для избежания чего психолог отказывается от продолжения работы.

 

4. Четвёртая причина - интенсивные переносные и контрпереносные переживания, которые не несут конструктива для клиента и терапевта. Перенос и контрперенос - естественная часть работы, и обращение внимания на эти процессы несёт в себе огромный ресурс для роста и изменений, однако в некоторых случаях как переносные, так и контрпереносные чувства могут быть чрезвычайно сильными, что мешает продуктивной работе. Например, несмотря на многочисленные попытки аналитика обратить внимание на перенос, клиент отказывается слышать эту информацию. Либо аналитик испытывает острые чувства жалости или гнева к клиенту и замечает, что есть риск, что исходя из этих чувств он начнёт принимать терапевтические решения, что в перспективе может разрушить или увести не туда процесс. В случае возникновения таких чувств психолог обычно обращается к своему терапевту или супервизору, однако не во всех случаях с этими чувствами удаётся быстро справиться, поэтому в некоторых случаях безопаснее перенаправить клиента к другому специалисту.

 

5. Пятая причина - регулярное нарушение клиентом границ терапевтического сеттинга. Для построения терапевтического контакта очень важно, чтобы клиент мог держаться в рамках обозначенных психологом границ. Т.е. вовремя платить, приходить и уходить, не приходить в состоянии наркотического или алкогольного опьянения, культурно и прилично вести себя на сессиях (не разрушать терапевтическое пространство), выдерживать паузу между сеансами, не писать и не звонить аналитику по ночам. Если психолог замечает, что соблюдение границ вызывает у клиента некоторые трудности, он может обсудить это в процессе, однако при систематическом и грубом нарушении сеттинга психолог вправе прекратить работу с клиентом, поскольку сеттинг является основой работы, а попытка продолжить работу в непригодных для работы условиях может быть опасной для обеих сторон.

 

Всегда ли психолог прямо сообщает клиенту о причинах отказа или завершения терапии? Ответ на этот вопрос зависит от многих факторов - от подхода, глубины и доверительности контакта, специфики травм и характера клиента. В некоторых подходах при условии, что клиент выдержит эту информацию, психолог может выделить отдельную сессию для подробного обсуждения причин завершения терапии. В других подходах аналитик не раскрывается клиенту в своих чувствах, чтобы не травмировать клиента и не вносить в процесс свой личный материал.

 

Отказывая клиенту в работе, психолог отдаёт себе отчёт в наличии у него ресурсов на продолжение работы и решение конкретной проблемы, а также в наличии ресурсов у клиента справиться с текущим процессом и с тем процессом, который предстоит пройти дальше. Если этих ресурсов нет или они значительно ограничены, наиболее компетентным и профессиональным решением со стороны психолога является завершение терапии с рекомендацией, где ещё клиент мог бы получить помощь.