Публикации с тегом психология (65)

Зависть - то чувство, которое возникает, когда мы сталкиваемся с тем, что у других есть нечто, чего мы желаем, но чего нет у нас. Это могут быть какие-то достижения, возможности, личностные качества. В редких случаях зависть становится для человека мотивацией и двигателем прогресса. Гораздо чаще это мучительное чувство - как будто слишком сложно или даже невозможно достичь чего-то, что есть у других. В данной статье я разберу психологические причины зависти, её внутренние ресурсы и способы совладания с ней.

 

Итак, среди причин зависти можно выделить следующие:

1. Ситуации, в которых мы испытываем зависть, отсылают нас к проблеме соперничества и конкуренции. По своей сути, они указывают на нашу нужду, т.е. на то, что нам не хватает чего-то, что есть у других. В этом смысле, чувство зависти освещает потребности человека, которых он мог в полной мере не осознавать до знакомства с этим чувством. 

2. Иногда зависть возникает тогда, когда у человека нет сформированного чувства собственной идентичности, т.е. когда он сам не знает того, чего он хочет. В этом случае ему легче ориентироваться на других, копируя их желания и потребности. Здесь действует логика - "раз нечто есть у авторитетного другого, значит, это что-то хорошее, и мне тоже неплохо этим обзавестись".

3. Зависть также может возникать к каким-то общезначимым, но личностно не очень значимым вещам. Например, человек не очень стремится к карьере и не чувствует к этому личной мотивации, но знает, что это стремление поощряется другими людьми. И тогда, завидуя чужой карьере, он на самом деле хочет именно признания и поощрения, а не самой карьеры.

 

1. Во-первых, она формирует мотивацию. Какими бы ни были её причины (стремление к тому, что есть у другого, стремление к чему-то вторичному, что можно от этого получить, либо плохая связь с собственными желаниями и потребностями), зависть указывает на то, что нынешняя ситуация не устраивает человека. Нужно что-то менять и к чему-то стремиться. Он хотел бы того, чего у него нет, и с этим необходимо как-то обойтись.

2. Во-вторых, зависть позволяет лучше осознать свои возможности и ограничения. Сравнивая себя с другими, человек обретает знание о собственной зоне ближайшего развития - о том, чего он мог бы достичь в ближайшем и отдалённом будущем, чего - вряд ли.

3. В-третьих, зависть позволяет лучше понять себя и свои собственные потребности. Например, осознать, в какой сфере человек конкурирует с другими, за что именно, какие ценности за этим скрываются.

 

1. Важно найти способ удовлетворить потребность, стоящую за завистью, подумать о том, где и как можно было бы её насытить.

2. Для снижения интенсивности зависти можно обратить внимание на цену желаемого. Например, успех требует кропотливой работы и большой ответственности. И либо человек готов вкладывать силы и нести ответственность за то, что он хочет получить, либо нет.

3. Если зависть переживается к чему-то недоступному в ближайшее время, можно попробовать осознать негативные стороны того, к чему чувствуется зависть. Например, чужая личная жизнь со стороны может казаться очень благополучной, но, если копнуть глубже, обнаруживается много подводных камней.

4. В работе с темой зависти лучше всего придерживаться внутреннего локуса контроля. Несмотря на то, что наличие желаемого у других может вызывать дискомфорт, жизнь каждого человека в его руках, и в его власти прийти к желаемому, если он действительно этого хочет.

5. Можно попробовать обратить внимание на свои успехи, в сравнении с другими, и на недостатки и неудачи тех людей, которые вызывают зависть. Ведь, если они успешнее в чем-то одном, не факт, что они успешнее во всем. Часто зависть построена на идеализации успехов других и обесценивании собственных.

6. Поскольку зависти часто сопутствует чувство, будто бы другим что-то даётся легче или вовсе достаётся им даром, стоит обратить внимание и на свою удачу. Вспомнить жизненные ситуации, в которых человеку везло. 

7. Еще одним способом совладания с завистью является её перевод в конструктивное русло. Например, с человеком, к которому чувствуется зависть, можно подружиться, перенять у него какие-то качества или поспрашивать о том, каким образом им был достигнут успех. 

8. При воплощении в жизнь желаемого важно понять, действительно ли человек хочет именно того, чему завидует. Может быть, на фоне собственных неудач он очаровывается любыми чужими успехами, не различая тех, которым действительно был бы рад?

9. Если желаемое не кажется достижимым, можно попробовать перевести его в символическое измерение. Представить, что оно уже достигнуто, и из этой позиции ответить себе на вопросы: что изменилось бы в моей жизни, если бы я получил то, чему завидовал? Куда бы я продвинулся? Какие возможности у меня бы появились? Что я стал бы с ними делать?

Корни зависти не всегда лежат на поверхности, поэтому её проработка в терапии может занять достаточно длительное время. Иногда её причины уходят в чувство собственной неполноценности, иногда - в поиск ориентиров путём сравнения себя с другими, иногда - в детские травмы родительских ожиданий. По мере работы с завистью человек интегрирует ту часть себя, которая переносится им на объект этого чувства, что позволяет ему вернуть себе отчужденные ресурсы и почувствовать себя более цельным, самодостаточным и благополучным. 

Этика психоаналитических подходов к терапии строго запрещает психологу вступать в двойные отношения со своими клиентами, т.е. сотрудничать с ними в каком-либо еще деловом контексте, дружить, вступать в романтические и интимные отношения, а также консультировать уже знакомых людей - коллег, друзей, партнёров и родственников. Для многих людей это правило кажется странным: почему, обладая нужными знаниями и навыками, психолог не может помочь своим близким? Ведь стоматологи иногда могут лечить своих родных, парикмахеры - стричь, компьютерные мастера - помогать с починкой техники. Чем же психологическая помощь отличается от этих услуг? Неужели друг-психолог просто вредничает, ленится, имеет корыстные цели и игнорирует человеческую взаимовыручку? В данной статье я попробую ответить на вопрос о том, какие проблемы влечёт за собой ситуация двойных отношений, на примере дружбы.

 

1. Проблема неравенства. Для прояснения этой проблемы важно понимать, как устроена психологическая помощь изнутри. В терапии клиент видит лишь ее внешнюю сторону, но со стороны аналитика она представляет собой сложный и многокомпонентный процесс. Например, выбирая методы и техники терапии, психолог обращает внимание на тип личности клиента и уровень её организации, специфику переноса и динамику терапии. Профессиональный взгляд направлен гораздо глубже, чем это позволяет сделать повседневный человеческий контакт, поскольку он выявляет скрытые за запросом проблемы. Такой взгляд подобен рентгеновскому и, если подвергнуть этому взгляду друзей или близких, психолог получит о них ту информацию, которую не получил бы в ситуации дружеского контакта, что не может не сказаться на отношениях. Владение этой приватной информацией ставит психолога и клиента в неравные позиции по отношению друг к другу. Клиент приходит к психологу с неким дефицитом - информации, знаний, навыков. С запросом и вопросами. Из позиции того, кто нуждается в помощи, к тому, что способен её оказать. Если эта ситуация накладывается на дружеские отношения, она разрушает их, изымая из них равенство и спонтанность.

 

2. Проблема переноса. В психоаналитической терапии одним из самых важных инструментов работы является перенос. Клиент проецирует на аналитика материнскую или отцовскую фигуру, что задаёт структуру терапевтического процесса. Аналитик выдерживает и контейнирует перенос клиента. Перенос обеспечивает динамику терапии. Например, яркие чувства по отношению к аналитику позволяют клиенту повторно пережить тот опыт, который имел место быть в детско-родительских отношениях. Чем меньше клиент знает об аналитике, тем более "чистым" и однозначным будет такой перенос, поскольку нехватка информации открывает пространство для проекций. В ходе терапии перенос постепенно подвергается изменениям. Клиент осознаёт, откуда у него возникают те или иные реакции, как они связаны с его прошлым опытом, и возвращает эти проекции себе. В ситуации дружеских отношений весь этот процесс изначально будет дисфункциональным, поскольку обмен личной информацией препятствует "чистоте" переноса и возвращению проекций. Если человек знает о своём друге, что друг, действительно, бывает таким-то и таким-то, трудно разделить, где заканчиваются личностные характеристики друга и начинаются собственные детско-родительские проекции. Ситуация дружеских отношений делает невозможным один из столпов терапии - работу с истоками проблем.

 

3. Проблема границ. Другим столпом терапии, без которого невозможна работа, являются чёткие границы сеттинга. К ним относятся день, время, место, длительность и формат встреч. Как правило, этот формат подразумевает одну-две встречи в неделю, 50-60 минут сеанса (в зависимости от подхода) и взаимодействие, в центре которого находится клиент с его запросом и выносимым на сеанс материалом. После сеанса следует перерыв, в течение которого клиент обдумывает то, что произошло на сеансе, выполняет домашние задания, переваривает полученный в терапии опыт и интегрирует интерпретации. За это время у клиента могут возникать связанные с его запросом сны, инсайты, новые переживания и жизненные события. На следующем сеансе этот материал вновь подвергается анализу. В дружеских отношениях организация подобной цикличности означала бы потерю дружбы, поскольку границы дружбы куда более гибкие. Друзья вступают в контакт тогда, когда им удобно, друг может быть в настроении или нет, пошутить, похлопать по плечу, обидеться или устроить сюрприз. С другом можно поссориться и помириться, сделать долгий перерыв в общении и возобновить его. Все эти проявления дружбы невозможны в анализе. По отношению к клиенту аналитик, как правило, ведёт себя сдержанно, чтобы дать развернуться психическому материалу клиента. Он задаёт терапевтические вопросы и выдвигает рабочие гипотезы. Интерпретирует, но не оценивает. Регламент терапии переводит чувства клиента в аналитически-символическое пространство. Дружба же предполагает их свободное выражение, что в терапевтическом контексте стало бы отреагированием, а значит, невозможностью выйти из тех моделей поведения и сценариев, которые клиент хотел бы изменить.

 

4. Проблема обмена и безопасности. В отличие от бескорыстной дружбы, построенной на принципе взаимности, ситуация терапии предполагает применение профессиональных знаний и навыков, а значит, неизбежную затрату на работу больших ресурсов. В эти ресурсы входят: аренда помещения, супервизии, интервизии, повышение квалификации. Чтобы иметь возможность вести сеанс, психологу важно настроиться на рабочий лад и поддерживать своё рабочее состояние в тонусе. Дружба, напротив, предполагает приятное времяпрепровождение и расслабление, она не является работой. Терапевт не может приходить или не приходить на сеансы по настроению или рассуждать в стиле "мне не нравится этот человек - не буду его терапевтировать". Свои реакции в контакте он отслеживает исключительно с профессиональной точки зрения и, если они являются чрезвычайно сильными и мешают работе, он посещает супервизии, интервизии и личную терапию, чтобы разобраться в проблеме. Терапия предполагает вовлеченность аналитика, которая должна быть подвержена регуляции, чтобы выполнять функции рабочего инструмента. Дружеские отношения, напротив, построены на личной симпатии. Это не рабочий контакт, направленный на заданную им цель, а личный выбор человека. Как правило, люди дружат с близкими по духу людьми, к которым испытывают личную симпатию. Эта личная симпатия ничем не регламентирована, она либо есть, либо её нет. Если она есть, отношения складываются сами собой, если её нет - люди расходятся. В терапии аналитик ведёт процесс не только потому что ему это нравится. Он делает это не ради любопытства, не ради собственного развлечения и удовольствия, а выполняет свою работу, предполагающую договор, обязательства и ответственность. И отдача в этих отношениях также четко регламентирована. Клиент оплачивает затрачиваемые терапевтом ресурсы деньгами, терапевт обеспечивает безопасность и экологичность процесса. Если перенести этот регламент в дружеские отношения, дружеский компонент снова будет из них изъят. Отношения станут сухими и излишне формальными. Если, напротив, внести в терапевтический контекст дружеский, это размоет границы и сделает невозможным применение инструментов работы. Пространство перестанет быть безопасным. 

 

4. Проблема близости. В терапевтических и в дружеских отношения складываются совершенно разные формы близости, которые не могут быть совместимы между собой. В отношениях с другом оба человека открыты друг другу в той степени, в какой они выбирают открытость. С другом можно обсудить какие-то интимные вещи и взаимно поделиться личным опытом. Вместе поплакать или посмеяться над чем-то. В терапевтических отношениях близость односторонняя. Их целью является помощь клиенту, поэтому они сфокусированы на клиенте. Аналитик не делится с клиентом подробностями своей личной жизни или личных глубинных переживаний. Открытость психолога имеет место лишь в рамках границ подхода и этики. Со стороны клиента, напротив, в терапии открытость является максимальной. В кабинет психолога клиент идёт со своими травмами и болезненными переживаниями, что делает его предельно уязвимым. Такой формат задаёт особую глубину этих отношений. Правило конфиденциальности позволяет клиенту не бояться вынести тот материал, который он не всегда решился бы обсудить с кем-то из близких. В том числе это может быть обида на близкого человека или трудности в отношениях. При внесении этого материала в дружеские отношения нет гарантий, что он не будет раскрыт кому-то еще, и нет профессиональной работы с ним. Именно поэтому поддержка друзей даёт лишь частичное облегчение, но не решение проблемы. При пересечении дружеских отношений с терапевтическими невозможно было бы организовать такое пространство доверия. Дружеские отношения могут начинаться и заканчиваться, а терапевт всегда остаётся для клиента его терапевтом, даже после окончания терапии. На внутреннем плане психики это всегда архетипическая фигура "целителя", с которой невозможно построить свободные от связанных с ней проекций и ожиданий человеческие отношения.

 

Помимо обозначенных проблем, существуют и другие проблемы, которые делают невозможным пересечение дружеских и терапевтических отношений. Например, наличие у друзей общего круга общения и контекста жизни, взаимная заряженность дружбы эмоциональным опытом, который препятствует непредвзятой позиции профессиональной отстраненности и личной незаинтересованности, спутанность ролей при совмещении разных форм взаимодействия. Этих причин можно выделить много, но суть вопроса сводится к тому, что отношения терапии и отношения дружбы являются принципиально разными ситуациями, построенными на разных архетипических моделях, наложение которых друг на друга травмирует обе стороны контакта, разрушая и дружбу, и терапию. В отношениях психолога и клиента задействованы архетипы целителя и исцеляемого, дружеские отношения подразумевают равную "сиблинговую" связь. То же самое разграничение распространяется на любые другие формы близких отношений (романтические, родственные), в которых человек не анализирует, а живёт. Попытки внести в них анализ в режиме реального времени приводят к тому, что они иссушаются и теряют спонтанность. Аналитические отношения, напротив, функциональны по сути, поскольку они предполагают мета-позицию, которая позволяет посмотреть на проживаемый клиентом опыт со стороны. Их смысл в том, чтобы подготовить арену для изменений в жизни клиента, но не стать ей. 

Современный рынок переполнен разными типами услуг - маникюр, педикюр, макияж, массаж, парикмахерские, стоматологические услуги и т.д. Возникает закономерный вопрос: какое место среди них занимает психотерапия? Можно ли приравнять её к другим типам услуг? Каким образом она должна регулироваться, что она может гарантировать клиенту? Ведь психотерапия по форме относится к сфере услуг, но по факту представляет собой гораздо более сложную услугу, чем перечисленные выше. В данной статье я разберу ту специфику, которая отличает её от других распространённых типов услуг.

 

Во-первых, в психотерапии "продаётся" не что-то безличное или отчуждённое, а личный, наполненный эмоциями и чувствами контакт. Этот контакт может подразумевать сильную привязанность клиента к психологу, интенсивные реакции переноса и контрпереноса. Его нельзя отделить от эмпатии и полностью рассмотреть вне связи между психологом и клиентом на уровне "личность-личность", поскольку каждая из сторон является уникальной индивидуальностью, а значит, неизбежно вносит в процесс что-то своё и творческое. С другой стороны, это самое индивидуальное и творческое вряд ли возможно "продать". Скорее, формально продаётся именно время терапевта, те самые 50-60 минут сеанса, и его профессиональные знания и навыки.

 

Во-вторых, в психотерапии, в отличие от многих других услуг, трудно провести границы гарантий. Психолог не может гарантировать клиенту результат, поскольку его достижение зависит как от психолога, так и от клиента. В сферу ответственности психолога входит организация безопасного сеттинга, границ терапии, использование своих навыков по назначению, конфиденциальность, соблюдение профессиональной этики. Но в эту сферу не входит то, что клиент сам решает делать с собой - выполняет ли он рекомендации, делает ли домашние задания, работает ли над собой вне сеансов, берёт или нет те возможности, которые предлагает ему терапия. 

 

В-третьих, в связи с предыдущим пунктом, трудно провести и границы "невыполнения услуги". Например, в сфере других услуг мы чётко можем сказать, выполнил ли специалист свою часть договора - покрасил ли он ногти или волосы в нужный цвет, запломбировал ли зуб, насколько качественно это сделал, не причинил ли при этом вреда. В психотерапии мы имеем дело с более тонкими и зачастую бессознательными процессами, которые не всегда наглядны и очевидны, поэтому переживание клиентом вреда от терапии может быть связано как с непрофессиональным оказанием помощи, так и с реакцией переноса или проекциями. Исходя из такой специфики услуги, клиент значительно ограничен в её обжаловании. Трудно доказать, что психолог нарушил какие-то обязательства или причинил вред, если нет подтверждающего эти факты договора, и он действовал четко в рамках своего подхода. Трудно и отследить результаты той или иной терапевтической интервенции, т.е. доказать, насколько терапия и последующее улучшение или ухудшение ситуации в жизни клиента связаны между собой.

 

В-четвёртых, для сферы услуг, как правило, характерна предельная клиентоориентированность. Если мы заходим в магазин и собираемся что-то купить, обычно нас встречает приветливый продавец, который готов выполнить любую нашу просьбу и удовлетворить практически любое наше желание, касаемое покупки или связанного с ней выбора. В психотерапии, в отличие от прочих услуг, есть элемент фрустрации. Например, психолог не может нарушать границы сеттинга и выделять клиенту лишние 5 минут, даже если клиент очень просит. Профессиональная этика запрещает ему давать советы, как лучше поступить в той или иной ситуации. Максимум, чем он может активно "помогать" клиенту - выдвигать разные рабочие гипотезы для исследования того, как клиент реагирует на те или иные возможности решения проблемы. В этом смысле, психотерапевт отказывается выполнять часть желаний клиента, чтобы клиент мог научиться опираться на самого себя, слушать себя и принимать решения изнутри, исходя из себя, а не мнения кого-то другого. В некоторых терапевтических стратегиях важно быть рядом с клиентом в момент переживания горя, печали, нехватки чего-то, но не "спасать", чтобы не поддерживать деструктивные модели, а позволять переживаниям клиента развернуться и завершиться. 

 

В-пятых, во многих иных сферах услуг за дополнительные деньги клиент может что-то получить - дополнительное время, особые условия. Или получить скидку на какой-то товар или услугу в связи с праздником, днём рождения, распродажей. В психотерапии подобные коммерческие ходы не очень полезны и приветствуются. И максимум, на что они могут распространяться - первичная консультация-знакомство или покупка "пакета" сеансов (например, 10 сеансов по скидочной цене при оплате сразу). Однако и к таким коммерческим ходам прибегают далеко не все психологи, поскольку в психотерапии деньги имеют символическое значение. Они символизируют вклад клиента в самого себя, в работу над собой, в собственное развитие. Оплата сеансов не просто покрывает время специалиста, но и представляет ценность для самого процесса. Бесплатная терапия таит в себе опасность деструктивных переносов и серьёзных нарушений терапевтических границ, поскольку бесплатно оказывающий помощь человек может начать бессознательно извлекать из процесса скрытые выгоды, либо вызывать большое подозрение. Результаты бесплатной или скидочной терапии могут быть обесценены. В процессе бесплатной терапии труднее справляться с детско-родительским переносом, поскольку бескорыстное принятие и помощь на архетипическом уровне ассоциированы с материнской фигурой. Точно так же нельзя купить все время терапевта или расширение границ сеттинга за дополнительные деньги, поскольку это означало бы относительность этих границ, а значит, символическое отсутствие этого терапевтического инструмента. Поэтому, как правило, стоимость сеансов остаётся стабильной, а ее изменения обычно связаны с экономическим фактором инфляции и повышением затрат терапевта на обеспечение процесса. Аналогично нельзя подарить кому-то абонемент на терапию, поскольку она подразумевает именно личный запрос, личную инициативу клиента и личную готовность вкладываться и нести ответственность за это решение. При оплате терапии не самим клиентом, а другими людьми всегда возникает проблема фонового запроса тех, кто платит за терапию.

 

Таким образом, несмотря на похожий формат, психотерапия достаточно сильно отличается от той сферы услуг, которую мы привыкли видеть на рынке. Связанные с ней ограничения обусловлены необходимостью стремиться к эффективности терапии. Без них её работа несёт риск быть бесполезной, а то и вредной. Но, несмотря на эти ограничения, терапия не исключает человечного подхода к клиенту - уважения к нему, как к отдельной, живой, спонтанной и свободной личности со своими желаниями и потребностями. Задачей психолога является предельное их прояснение и поиск тех возможностей, которыми клиент мог бы воспользоваться для их насыщения, но не само насыщение, поскольку, несмотря на сложный личностный компонент, регулируемый сеттингом и этикой, всё-таки терапевтические отношения инструментальны в том, что они ограничены ролевыми моделями и направлены на конкретную цель - работу с запросом клиента, что, однако, не означает его буквального разрешения в пространстве терапии.

Одиночество - одна из самых распространённых проблем современности, глобальные причины которой связаны с изменениями структуры общества и культуры. В психологии же тему одиночества можно рассматривать весьма ограниченно, поскольку работа ведётся с конкретным запросом. У психолога нет инструментов влияния на глобальные процессы и окружающих клиента людей, он не выступает в роли сводника, не организует знакомства, не может магическим образом притянуть в чью-то жизнь партнёра и не даёт гарантий, что после работы с ним партнёр будет найден. Однако психолог может помочь клиенту лучше осознать причины своего одиночества и проработать их, либо научиться его выносить. В данной статье я разберу основные причины, по которым человек может быть одинок. 

 

1. Проблема ожиданий. При работе с темой одиночества в терапии психолог, как правило, задаёт клиенту стандартные вопросы на прояснение ситуации - "как давно вы одиноки?", "какого партнёра вам хотелось бы найти?", "чего вы ждёте от отношений?". Чтобы решить проблему, важно понимать, к чему человек стремится и от чего отталкивается. И часто корень проблемы кроется именно в ожиданиях. Ожидания могут быть противоречивыми или трудно достижимыми в реальной жизни. Например, с одной стороны, хочется, чтобы партнёр опекал, помогал, защищал и выполнял другие родительские функции. С другой стороны, хочется, чтобы в отношениях была свобода, спонтанность, возможность проявить своё "я". Или, бывает, что портрет желаемого партнера обретает сказочный, далёкий от реальности образ. Например, ищется идеальное совпадение и согласие с партнёром во всех взглядах, интересах и ценностях, чего практически не бывает в реальности, а, если и бывает, такие отношения чреваты отдельным типом проблем. Или ищутся бесконфликтные и беспроблемные отношения, что фактически означает отсутствие в них жизни, а значит, и самих отношений. В таких случаях психолог обращает внимание на противоречия в ожиданиях и на то, как можно их скорректировать, чтобы повысить шансы найти партнёра. 

 

2. Проблема внутренних страхов и блоков. В терапии психолог также обращает внимание на то, был ли у клиента какой-то опыт отношений в прошлом, насколько удачным его считает клиент, нет ли в прошлом чего-то незавершенного, что мешает двигаться дальше. Например, если клиент не может отпустить кого-то из прошлого, ему будет трудно найти партнёра, поскольку символически место партнёра уже занято, он не открыт новому. Или, если в прошлом была какая-то боль, измена или предательство, клиент может бояться повторения этого опыта и бессознательно избегать отношений. При работе с темой одиночества важно убедиться, что поиску партнёра ничего не мешает. А, если мешает, проработать и завершить неудачный опыт.

 

3. Проблема семейных сценариев. Для прояснения темы одиночества полезно обратиться к тому, какие отношения приняты в семье клиента, какие отношения были и есть у его родителей между собой. Если родители в разводе, есть ли у мамы и папы партнёр, насколько это прочные и длительные отношения. Специфика отношений внутри семьи накладывает отпечаток на всю жизнь человека, поскольку именно в семье он строит свои первые близкие отношения с людьми, невольно перенимая семейные модели. Например, если в семье отстранённый папа и гиперактивная мама, клиент может взять на себя одну из этих ролей. Закрепляясь в этой роли, он обрекает себя на повторение семейной дисфункции и лишает себя возможности выйти из семейного сценария.

 

4. Проблема потребностей. Важно понять и то, зачем человеку нужны отношения, какие потребности стоят за его запросом. Например, за запросом на отношения может стоять потребность в постоянной поддержке и внимании, в повышении самооценки, чувства собственной важности и нужности. И тогда партнёр нужен в качестве ресурса, а не самоценности, из чего становится ясно, почему люди не соглашаются на эту роль. Нести на себе роль родителя взрослого человека тяжело и энергозатратно. Мало кому хотелось бы восполнять собой чужие внутренние дефициты, что совершенно естественно. Тем более, что вокруг много людей с аналогичными дефицитами. В этом случае психотерапия ведётся в направлении поиска ресурсов в самом клиенте, чтобы партнер искался им не из дефицита, а из чувства внутренней полноты.

 

5. Проблема обмена. Если человек обращается с запросом на поиск отношений и чего-то хочет от них, важно понять, что он готов предложить взамен и как он это предлагает. Отношения не могут быть односторонними, это всегда обмен, исходя из чего полезно подумать, как можно было бы заинтересовать потенциального партнёра, что человек готов отдавать в отношениях. При прояснении этой проблемы может вскрыться, что, например, человеку есть, что предложить, он мог бы обогатить жизнь другого, но не умеет сигнализировать об этом так, чтобы быть понятым. В итоге люди не понимают, что именно и на каких условиях он предлагает. Или человек недооценивает себя и думает, что ему нечего предложить, хотя на самом деле это не так. Или предлагает то, что не нужно другим. 

 

6. Проблема поиска и коммуникаций. Очень часто проблема невозможности найти партнёра кроется в нехватке коммуникативных навыков. Например, человек ищет чего-то там, где слишком мала вероятность найти. Исходя из внутренних убеждений, он может думать, что нужно искать именно в таком-то кругу, среди таких-то людей и не обращает внимание на другие возможности. Другой стороной проблемы является неумение завязывать и поддерживать знакомства, из-за чего контакты трудно установить, либо они быстро теряются. В этом случае психолог обращает внимание на то, что клиент мог бы делать иначе в ситуации знакомства или при попытке сохранить контакт. Возможно, он делает слишком поспешные выводы о людях, оценивает их по какой-то сетке критериев, не давая другому времени и шанса раскрыться. Или по каким-то причинам обращает внимание только на отвергающих персонажей, игнорируя тех, кто питает к нему интерес.

 

Прояснение причин одиночества в психотерапии превращает эту проблему из обречённости в свободный выбор клиента. Зная о том, что он одинок по таким-то причинам, клиент может самостоятельно выбирать, что для него важнее - сохранить свою мечту о неземном идеале или найти реального человека, оставить семейный сценарий неизменным или рискнуть попробовать новые модели, проработать свои детские травмы или продолжить пытаться приложить к ним партнёра в качестве пластыря. В этом смысле, терапия не принуждает и не обещает чудес, но указывает на то, как эффективнее использовать уже имеющиеся возможности. 

В повседневной жизни опыт неразделённой любви переживают практически все, и, наверное, вряд ли можно найти человека, который никогда бы не сталкивался с подобным. Невзаимными часто оказываются первые романтические чувства в подростковом возрасте. Невзаимными могут стать любые другие чувства, поскольку влюблённость - это всегда открытость и риск. Она предполагает ответную открытость другого человека, к которой тот вполне может оказаться не готов по разным причинам. Однако безответная любовь становится проблемой, когда человек хронически выбирает людей, которым он не нравится, т.е. когда отказы становятся системой, а выбор отвергающих объектов - закреплённым сценарием. В данной статье я попробую разобрать причины такой ситуации и обозначить, какие ресурсы для исцеления содержатся в ней.  

 

Хронический выбор недоступного объекта делается человеком тогда, когда на психологическом уровне что-то препятствует подлинной и взаимной близости. Наиболее распространённым из таких препятствий является детский опыт. Если у ребёнка в детстве была холодная мать или отвергающий отец, ему приходилось символически "завоёвывать" внимание этой родительской фигуры, поскольку от контакта с ней напрямую зависело его выживание. Во взрослом возрасте такой человек продолжает отыгрывать эту усвоенную в детстве модель, пытаясь достучаться до недоступных объектов. Другой пример - ситуация застревания на эдипальной стадии развития, при прохождении которой ребёнок мог не чувствовать тёплого и участливого внимания к себе со стороны родителя противоположного пола, из-за чего конфликт Эдипа не смог разрешиться. Вырастая, этот человек будет хронически попадать в любовные треугольники и безуспешно пытаться "увести" недоступный объект, чтобы разрешить пережитую им ситуацию травмы.

 

За попыткой завоевать недоступный объект, как правило, скрывается конструктивное стремление выйти из дурной бесконечности травмы, разорвать этот замкнутый круг. Например, в случае "отсутствующей" матери всё-таки добиться ответной любви у какой-нибудь холодной и отвергающей женщины, у которой и вовсе может не быть интереса к романтике. Она притягивает внимание и вызывает острый интерес своим холодом. Холод действует как раздражитель, на который хочется реагировать - растопить её ледяное сердце, разрушить преграды, доказать ей искренность своих чувств. Если не получается с одной, человек не отчаивается и находит вторую. И так до тех пор, пока не осознает, что ситуации повторяются вместе с их печальным исходом. 

 

При попытках изменить такой сценарий в терапии обычно возникает сопротивление. Затянутый в травматическую воронку человек не может обратить внимание на более доступных и открытых ему людей, на реальные, а не воображаемые отношения, поскольку его травма не разрешена. Она болит и даёт знать о себе, когда в поле появляется тот, кто отвергнет. Другие типажи не вызывают такого интереса, и человек цепляется за людей с конкретным набором личностных характеристик в надежде однажды всё-таки достичь невозможного. 

 

Частичную проработку такого сценария в терапии дает попытка обратить внимание человека на признаки отвергающих типажей и сформировать иные навыки знакомства и поддержания контактов, однако такой путь, скорее, устраняет следствие, а не причину проблемы. Выход на ситуацию травмы аналогично может помочь лишь отчасти, поскольку недостаточно просто её осознать, важно найти в этой ситуации какой-то ресурс.

 

А поиск ресурса неразрывно связан с тем, чтобы развернуть символическое измерение сценария невозможной любви, который, по сути, направлен на то, чтобы пережить некий опыт по ту сторону настоящего, за пределами возможного. В реальной жизни этот сценарий не может быть разрешён. Любые попытки воплотить его в жизнь терпят крах, поскольку упираются во внешние ограничения. Но в более свободном для экспериментов символическом пространстве можно попробовать довести его до логического завершения. Для этого важно понять, что все фигуры этого сценария являются внутренними, а их воссоединение представляет собой творческий процесс интеграции, который в итоге должен привести к принципиально иному опыту. Например, при работе с человеком, регулярно выбирающим холодных женщин, можно попробовать разыграть кульминацию этого сценария - что должно произойти после того, как он найдёт и завоюет такую фигуру, как это обогатит его внутренний мир. Эта встреча может быть разыграна с помощью арт-терапии, сказкотерапии, расстановочных техник и других творческих методов.

 

Перенесение темы невозможной любви в символическую ситуацию, где всё возможно, позволяет открыть стоящие за ней смыслы, благодаря чему они перестают выноситься вовне и проецироваться на недоступный объект, поскольку становятся внутренним достоянием. Разыгрывая и исчерпывая эту внутреннюю драму, человек обретает то недостижимое сокровище, к которому он долго и безуспешно стремился в реальной жизни, осознавая, что, на самом деле, оно принадлежит пространству его психики, а не кому-то извне, а значит, нет смысла охотиться за ним в других, ведь оно всегда неизменно присутствует внутри. 

В современном мире период зависимости ребёнка от взрослых достаточно долог. В 18 лет человек формально становится взрослым, однако в большинстве случаев он продолжает учиться и материально зависеть от родителей. После окончания учёбы часто ему предстоит поработать ради опыта и вырасти в профессии, чтобы обрести независимость. При этом зависимость от родителей не ограничивается материальной, поскольку обеспечивающие ребёнка родители считают себя вправе его контролировать. Иногда этот контроль может продолжаться и после материальной сепарации, ведь для некоторых родителей их чадо навсегда остаётся ребёнком.

 

В терапии запросы на сепарацию редко звучат прямо. Косвенно речь о сепарации идёт, например, когда человек хочет устроить свою личную жизнь, но его выбор не одобряет мама или папа. Или когда он сталкивается с нарушением границ в своей семье. При работе с этой темой важно понимать, что как зависимость, так и сепарация - процесс взаимный. И границы вряд ли удастся построить до того, как произойдёт сепарация внутренняя, а она - сложный, кризисный и долгий процесс, к которому важно основательно подготовиться. 

 

В процессе сепарации человек учится чувствовать своё отдельное от других "я", заявлять о своих чувствах, потребностях и границах, критически пересматривает усвоенные им от родителей установки. С одной стороны, это конфликтный процесс, поскольку семейная система сопротивляется изменениям. С другой стороны, сепарация позволяет сделать отношения с родителями ярче и глубже, поскольку отделение делает возможным взаимодействие и взаимообогащение разных, но близких друг другу личностей.

 

Иногда в терапии вскрываются факторы, которые препятствуют сепарации. Например, не отделяясь, человек может пытаться спасти своих родителей от экзистенциального кризиса опустевшего гнезда. Или отделиться могут мешать такие установки, как "мир опасен" и "не высовывайся". В редких случаях ребёнок замещает собой фигуру партнёра для одинокого родителя. В иных случаях, выбирая зависимость, человек спасается от ответственности за свою жизнь.

 

Для успешной сепарации важно, чтобы человек обладал нужными для неё ресурсами, т.е. не только сильным желанием, но и возможностями. Поэтому в психотерапии параллельно сепарации прорабатываются другие связанные с ней темы - детские обиды, страхи, неуверенность в себе, нехватка навыков заботы о себе и самостоятельной жизни.

 

Гармоничный процесс сепарации идёт посредством постепенного освоения роли взрослого человека. Сепарируясь, человек прощается с собственным детством и юностью, учится сам заботиться о своем внутреннем ребёнке. Продвигаясь по пути взросления, он осознаёт и те возможности, которые ему этот путь открывает. Например, быть более свободным, больше самому выбирать, решать, как сложится его жизнь, быть себе надежной опорой.

 

Дисгармоничный процесс может выражаться в резких всплесках и откатах. Например, человек рвётся срочно уехать от родителей и прервать с ними все контакты, а затем обнаруживает, что не справляется с этой ситуацией и вынужден вновь просить у них помощи. Ещё одной формой псевдосепарации является застревание человека в роли требовательного ребёнка, который хочет, чтобы родители считали его взрослым, но не спешит отвечать за свои поступки и самостоятельно удовлетворять свои потребности.

 

Псевдосепарация возникает тогда, когда к реальной сепарации есть серьёзные препятствия, с которыми нужно разбираться индивидуально. В первую очередь, она указывает на неразрешённый внутренний конфликт, за которым может стоять проблема поиска себя и идентичности, либо какая-то веская причина, по которой зависимость сейчас безопаснее, чем свобода. С учётом этих обстоятельств можно двигаться в сторону частичной сепарации, что уже значительно облегчит ситуацию.

 

Отсутствие сепарации приводит к тяжёлым и конфликтным отношениям с родителями, поскольку естественная потребность взрослого человека психологически отделиться и жить своей жизнью в этих условиях фрустрируется. Не реализуясь, это стремление находит выход в агрессии, ссорах и фоновом недовольстве близкими. 

 

Главным преимуществом сепарации становится психологическая зрелость. Сепарируясь, человек завершает в терапии обиды на взрослых и признаёт, что они не были идеальны, но сделали для него всё, что могли. Развенчивая грандиозные и "всемогущие" образы родителей, он понимает, что они - вполне обыкновенные люди, со своими достоинствами и недостатками. А, значит, они вполне могли ошибаться в прошлом и могут придерживаться иных взглядов на что-то сейчас, но это никак не должно мешать тому, чтобы свою жизнь человек мог строить иначе. 

Вакцинация под угрозой увольнения стала горящей темой уходящего лета. В публичном пространстве она обсуждалась в контексте медицинских, политических, экономических и социальных проблем, но не так много материалов было написано о психологических проблемах, связанных с данной темой, на которых я и сосредоточусь в статье. Итак, среди основных психологических аспектов принудительной вакцинации можно выделить следующие:

 

1. Постпандемийный дистресс. Пандемия коронавируса стала кризисным событием, которое не обошло ни один дом. Так или иначе, она затронула каждого человека. Кому-то пришлось изменить привычный стиль жизни, кто-то потерял работу или близких. С самого начала пандемии люди находились в ситуации страха и неопределённости, а значит, в состоянии непрерывной стрессовой готовности. Длительное переживание этого состояния изматывает психические ресурсы человека. После такого стресса ему нужно восстановление, но отдохнуть от перемен и восполнить затраченные на совладание со стрессом ресурсы многим не удалось, поскольку прививочная кампания стала фактором новизны, а значит, запустила новый виток стресса как продолжение реакции на изменчивую, непредсказуемую и потенциально опасную ситуацию. 

 

2. Проблема телесных границ. В современной западной культуре открыто провозглашаются ценности индивидуализма, согласно которым тело является личной собственностью самого человека, насилие над телом наказывается на законодательном уровне, а для медицинских вмешательств требуется информированное согласие. Такая культурная ценность формирует особое отношение человека к своему телу. Он привык ощущать тело собственным достоянием и самостоятельно выбирать, как обращаться с ним. Для современного человека тело является пространством и границей его интимности, сферой его личной жизни. Угроза обязательной вакцинации внезапно перечеркнула эту ценность, к чему многие оказались не готовы. На символическом уровне тело стало достоянием общества, что стёрло границы между индивидуальным и социальным, личным и публичным. Человек оказался на грани потери контроля над собственным телом, жизнью и будущим, но ответственность за эту ситуацию никто не смог бы взять на себя.

 

3. Мировоззренческий дискурс эгоизма и альтруизма. Одним из аргументов прививочной кампании стали ценности альтруизма и самопожертвования, которые провозглашались как необходимость перетерпеть временное недомогание и возможные побочные реакции ради блага общества и окончания пандемии. Сторонники вакцинации утверждали, что отказ от прививки при отсутствии явных противопоказаний является эгоистичным, поскольку следствиями этого отказа становятся риск заражения других людей и повышение нагрузки на здравоохранение. С психологической точки зрения, можно заключить, что ценности альтруизма в этой ситуации постулировались в качестве универсальных, в то время как есть люди, предпочитающие мировоззрение разумного эгоизма и полагающие, что забота каждого о себе и своём самочувствии является первостепенной для того же общественного блага, поскольку забота о других предполагает, что мы принимаем решение за них, а значит, осуществляем над ними насилие. 

 

4. Проблема агрессии и ответственности. В стрессовой ситуации пандемии люди переживали не только тревогу и страх, но и агрессию. Кто-то лишился возможности выходить из дома и общаться с людьми. Кто-то был вынужден сменить работу. Кто-то в оцепенении ждал пугающих перемен. Многие люди были злы на ситуацию, в которой фрустрировались их потребности. Но, поскольку вирус - не человек, его влияние не является сознательным, и его нельзя наказать, злость перенаправлялась на людей, на которых можно было оказывать воздействие. Например, на людей, нарушающих ограничения. На действия государства и правительства. На врачей и средства массовой информации. Но в итоге, по большому счёту, оказывалось, что в сложившейся ситуации некого обвинить. Никто не может отвечать за то, что она возникла. Никто не может взять на себя вину за то, как она развивается. В этой ситуации вакцина стала последней надеждой на спасение, а "антипрививочники" оказались крайними - последним препятствием к тому, чтобы вернуться к нормальной жизни. Именно они внезапно стали для общества лицом безликого стихийного бедствия. 

 

5. Проблема непрямых коммуникаций продолжает обозначенную в предыдущем пункте проблему ответственности. Прививочная кампания была организована таким образом, что прямые коммуникации были в ней практически исключены. На законодательном уровне эта кампания сложилась стихийно, из-за чего многим людям в данной ситуации не хватило ясности. Например, кто-то из властей поддерживает эту кампанию, кто-то - против. Инициативы исходят от властей, а не врачей. Врачи высказывают противоречивые мнения. Дискурс замкнут на подсчет вероятностей. Ответственность за процесс возложена на работодателей, многие из которых не имеют прямого отношения ни к политике, ни к медицине. Информация доступна лишь в СМИ, которые также пестрят ангажированностью и противоречиями. Вакцинация объявляется добровольной, однако ценой добровольного отказа становится потеря работы. Следствием такой ситуации являются чувства беспомощности, растерянности и хаоса, когда человек не знает, к кому обращаться, кому верить и на что опираться, но вынужден принимать решение в предельно короткие сроки. 

 

6. Проблема разных стратегий адаптации и диалога. Способы совладания со стрессом и реагирования на новизну у разных людей разные. В самом общем смысле их можно свести к трём базовым реакциям - замирание, борьба и бегство. То, как человек реагирует на стресс, зависит от того, как устроена его нервная система. Все эти стратегии сформировались в результате эволюции, и каждая из них имеет эволюционную ценность. В каких-то ситуациях выгоднее для выживания замереть, в других - бежать, в третьих - атаковать нападающего. В ситуации массовой вакцинации эти различия в стратегиях не были учтены. Все должны были действовать единообразно, что и породило протесты. При этом отсутствовал диалог между сторонниками разных адаптационных стратегий (например, "переждать и понаблюдать за ситуацией" и "бороться, действовать как можно быстрее"). Кампания обязательной вакцинации наложила запрет на саму возможность диалога. Принятая ей стратегия официально стала единственно верной, на фоне чего люди с другим типом реакции превратились в "маргиналов" и "мракобесов" вне зависимости от тех аргументов, к которым они прибегали, чтобы быть услышанными. Именно поэтому эта кампания была воспринята людьми как дискриминирующая. В общем смысле, она показала границы социальной приемлемости альтернативного мнения. Раскрыла, что, с точки зрения общества и властей, есть ситуации, в которых для него не может быть места, что повлекло за собой реакцию культурного шока.

 

Исходя из перечисленных в статье пунктов, можно заключить, что психологические аспекты проблемы были проигнорированы как в проведении кампании, так и в общественных дискуссиях. На первом плане оказались социальные, но не психологические проблемы. Общественный дискурс не уделял внимания личным переживаниям и индивидуальной ситуации каждого конкретного человека, что массово обострило актуальность таких экзистенциальных тем, как одиночество, беспомощность, заброшенность в мир и поиск смыслов. В порыве ко всеобщему благу был забыт человек.

Термин «психологическая аллергия" неточен, используя его, мы будем иметь в виду психосоматическую природу симптомов ОРВИ у малышей.

 

Проблема эпизодического посещения ДОУ (3 дня в садике, неделю дома) очень распространена. И причин у нее может быть множество, как соматических, так и психологических.

 

Если ребенок часто пропускает детский сад, то, скорее всего, Вы уже обошли всех возможных врачей. И если они твердят, что ребенок абсолютно здоров, но как только он проводит в садике пару дней, опять начинает болеть, то стоит задуматься о психологических факторах.

 

Кстати, причиной этих симптомов может стать соматическая аллергия на что-нибудь в детском саду (цветы, пыль, игрушки, еда и т.д.), но в этом случае симптомы проходят после ухода из сада.

Также причиной может быть реакция иммунной системы на детский коллектив.

 

Важным фактором является уровень санитарной культуры детей, родителей и обслуживающего персонала детского дошкольного учреждения, который определяет стереотип «здорового» поведения в быту и в детском учреждении. Санитарная грамотность – составная часть санитарной культуры, хотя на практике широко распространен вариант поведения – «знать, но не делать». Санитарная культура предполагает наличие обеих составляющих – «знать и делать». 

 

Рассмотрим психологические причины, вызывающие дискомфорт у Вашего ребенка в саду.

Очень плохо на детях сказывается частая смена воспитателей.  Малыши не успевают привыкнуть к новому воспитателю. Также в этой ситуации вместе с воспитателем меняются требования и нормы поведения в группе, социальное развитие начинает протекать стихийно.

 

Вот основные причины проблем достижения комфортного состояния у малыша в ДОУ. Если Вы столкнулись с каким-то из них, то нужно пересмотреть свои стратегии поведения, иногда гипер опека родителей рождает такие сложности. Также чаще обращайтесь к воспитателю и психологу ДОУ, как правило, совместными усилиями получается повысить уровень комфорта для малыша. Если с этим возникают сложности, можно обратиться к независимому специалисту.

Статья о «букете» женской самореализации:

        Выпускница Нью-йоркского университета. Бывший ассистент отделов моды Vogue и W Magazine. В 2010 г.

Эмили Вайс запустила блог о фэшн-индустрии «Into The Gloss».  Тратила на него по четыре часа в сутки, с 4 до 8 утра. Затем уходила на основную работу. Родные поражались ее работоспособности, воле и вере в успех. Стиль, вкус и подача Вайс понравились читателям. За пару лет проект нарастил популярность до 10 млн просмотров страниц в месяц. 60% аудитории заходила туда ежедневно.

.

        Эмили не стала почивать на лаврах. Анализировала тенденции рынка, подхватывала горячие веяния индустрии. Вайс обнаружила на рынке незаполненную нишу – косметические средства люксового уровня, одновременно доступные и не дорогие.

Под новый проект Эмили, используя умение убеждать и дипломатическую гибкость, привлекла 2 млн долларов и профессионалов косметической индустрии. В 2014 г. запустила «Glossier» – линию косметики, «с которой захотите подружиться». Спустя месяц компания привлекла 8,4 млн долларов инвестиций.

.

            Брукс окончила инженерный факультет Стэнфорда. Реализуя творческий потенциал, основала компанию Roominate, делающую инженерные игрушки для девочек. Компания создает конструкторы, части которых соединяются друг с другом. В конечном счете, получаются домики c лифтами, парки с аттракционами и ветряными мельницами. Цель компании — привить девочкам интерес к науке и профессии инженера.

.

          Элис удалось впечатлить бизнесменов и привлечь в бизнес необходимые инвестиции. В Roominate вложили 500 000 долларов миллиардер Марк Кубан и инвестор-изобретатель Лори Грейнер.

.

            Блейк прославилась после феноменального успеха сериала «Сплетница», в котором сыграла главную роль. Актриса считается талантливой голливудской звездой.

.

            Вскоре запустила собственный первый сайт – Preserve, в котором продаются одежда, еда и товары для дома, которые нравятся Лайвли.

«У меня конкурентное преимущество – раскрученный бренд», – признает актриса. И, будучи способной бизнес-леди, вовсю использует это преимущество. «Preserve» для нее не хобби: Блейк лично вовлечена в оперативное управление порталом. Звезда говорит: «Люди, вдохновляющие меня, продолжают путь, несмотря ни на что. Так же поступлю и я».

.

        Самая молодая представительница парламента Перу. Юрист по образованию. Эрудированная, обладающая широким кругозором.

.

        Победила в конкурсе испанской газеты "20 Minutos" на звание самой красивой женщины-политика мира.

.

        Глаза Лучианы излучают Свет и Доброту. Сограждане любят ее и удостоили эпитетов: "лицо ангела" и "восьмое чудо света".

.

        Социолог по образованию, Ардакани занималась стратегическим планированием и smm для глобальной кампании за чистую воду Summit on the Summit.

.

        В 2009 г. смелая Азита из социологии пошла за своим интересом и основала маркетинговое агентство. Среди клиентов – крупнейшие американские корпорации. Первый советник – Джек Дорси, основатель Twitter, а первый инвестор – бывший вице-президент компании Warner Тодд Московитц. Цель агентства — создание маркетинговой стратегии компаний.

.

        Будучи сострадательной, придумала модель социального бизнеса, с помощью которой решает социальные и экологические проблемы, например, помогала пострадавшим от наводнения в Пакистане. Занимается благотворительностью.

. 

        Обучает и преподает: ведет программу TechStars EdTech Program в Нью-Йорке и курс в Колумбийском университете.

.

А для Вас кто олицетворяет женский современный успех?