Публикации с тегом психологическая травма (35)

На психологических форумах часто встречается критика терапевтов - один опаздывает, другой отменяет сеансы, третий не всегда уместно шутит, четвёртый приводит факты из своей биографии... И, действительно, в работе терапевтов существует немало профессиональных ограничений, которые касаются сути процесса. Главным из них является то, что, предпринимая какую-либо интервенцию, терапевту важно заботиться о терапевтичности того, что он делает здесь и сейчас, и о том, чтобы не причинить вреда. Например, терапевт не должен использовать своих клиентов, не должен работать в нерабочем состоянии, не должен нарушать принцип конфиденциальности. Данные правила заданы этическим кодексом и сеттингом.

 

Однако, помимо общего формата, в работе психолога есть много технических тонкостей и непредвиденных моментов, в связи с чем и возникает этическая проблематика. Например, в гештальт-подходе психолог может и должен выражать свои чувства, вносить в процесс свои реакции, быть гибким и даже пересматривать какие-то договорённости, если они оказываются взаимно неудобными. Так, при возникновении актуальной проблемы с форматом переносов сессий терапевт может прямо спросить у клиента: "Что же нам делать с нашими переносами, какое решение вы можете предложить?". И данный вопрос окажется вполне терапевтичным, потому как за ним стоит интервенция - приглашение здоровой части клиента к осознанию проблемы и диалогу. В психоаналитических подходах, напротив, сеттинг задаётся исключительно терапевтом, а приглашение к диалогу или гибкость условий могут выглядеть как отреагирование или недостаточное удержание границ процесса. Но что делать психологу, который работает в эклектическом подходе? В каких случаях он может пригласить клиента к диалогу, а в каких это вызовет тревогу и усугубит ситуацию? Частично на этот вопрос отвечает психоаналитическая диагностика, которая позволяет заранее сориентироваться в уровне организации личности и характере клиента. Но не во всех случаях этот вопрос может быть решён однозначно, а такой проблемный вопрос далеко не единственный в живой практике психолога. В контексте мировых событий последних лет количество подобных вопросов лишь растёт. Например, как быть с очным форматом сессий в разгар пандемии, как поступить при экстренной эмиграции или других событиях, сбивающих привычный ритм жизни.

 

Каждый психолог в процессе своей работы сталкивается с подобными сложными моментами и каждый решает их по-своему. В областях, где не прописаны чёткие правила, возможно творческое решение, но творческое решение всегда таит в себе определённые риски. Как и любое экстренное решение, которое предпринимается в необычных условиях, при необычных обстоятельствах и нестандартных ситуациях. И в одних случаях, как и в медицинской практике, решение может оказаться целительным, а в других - губительным, что заранее бывает сложно предугадать. То же самое можно сказать и о более тонких, повседневных интервенциях. Одного человека необычная шутка может ранить, а другого - вывести на ценное осознание, взбодрить и замотивировать, и заранее предугадать реакцию клиента на интервенцию бывает довольно трудно. Точно так же трудно бывает застраховаться от хотя бы частичного впадения в переносные и контрпереносные процессы. Они иногда могут захватывать каждого, вне зависимости от уровня его осознанности, длительности работы над собой, образований, профессионализма и часов супервизий. Однако именно такие процессы в некоторых случаях оказываются самой эффективной диагностикой и самодиагностикой, поскольку ярче всего уязвимость проявляется в реальном опыте, в моменте здесь и сейчас и в актуальных переживаниях. И именно в этом моменте можно попробовать поймать эту уязвимость и попробовать преобразовать её во что-то другое. Например, признать собственные ограничения в каком-то вопросе или теме, вынести проблемный момент на открытое обсуждение, сделать паузу в работе или перенаправить клиента другому специалисту. А иногда ошибки и ограничения могут стать отправной точкой для прогресса в терапии или для взаимного роста, поскольку и клиенту важно не идеализировать терапевта, и терапевту важно не впадать в инфляцию и не брать на себя столько, сколько он не сможет вынести. Не говоря уже о том, что от ошибок, ограничений и критики невозможно освободиться до тех пор, пока идёт какое-либо взаимодействие, а значит, их обнаружение указывает на то, что мы находимся в живом и динамичном поле контакта, которое может меняться и в котором возможно развитие.

 

Итак, встречаются ли в природе сферические идеальные терапевты в вакууме? Очевидно, что нет, они существуют лишь в наших головах в виде ментальных конструкций. Живой, чувствующий, реагирующий и откликающийся терапевт никогда не может быть идеальным, но показателем профессионализма является осознание своих ограничений и воздержание от причинения вреда. Поэтому предельно идеальный терапевт, которого можно вообразить, свободно признаёт свои слабые стороны, работает над ними в меру своих возможностей и договаривается о балансе, равновесном взаимодействии, при котором эти стороны не приносят критического ущерба. И, выбирая терапевта, клиенту также важно обратить внимание на то, какие несовершенства процесса для него критичны, а с какими он был бы готов смириться. Ведь в поисках идеального терапевта, как и в поисках идеального партнёра можно провести всю жизнь, так и не построив ни одних длительных, стабильных, прочных и исцеляющих отношений, а, значит, не добравшись до самых глубинных аспектов проблем. 

С 1919 году психоаналитик Фрейд в своих работах утверждал, что переживания, ощущения, войны и катаклизмы оказывают воздействия не только на человека, который это пережил, но и на его потомков в виде страха, фобий и невротических нарушений...

 

Все что нашими предками вытесняется, воспроизводится в последующих поколениях. Это один из законов родовой системы.

 

Таким образом войны и тяжелые психологические травмы, как наследство передаются в поколениях. До тех пор, пока не появится тот, у кого будет сила и ресурс встретится с тяжелыми переживаниями, прожить их и трансформировать (переработать) в новый опыт.

 

Например, вместо провалиться в страдания «все пропало», «это несправедливо», «так быть не должно» - человек пересматривает свои установки (раньше деньги были злом, а теперь энергией; раньше женщина должна была рожать, а теперь у нее есть выбор) и совершает новые действия (хочу увеличить свой доход, выбираю жить для себя, но с акцентом на реализации)

 

Под тяжестью всего этого сложно раскопать свой потенциал.

 

Расстановочная техника «Мой потенциал» ускоряет этот  процесс и помогает человеку двигаться в новый опыт жизни и самореализации.

Аутодеструктивное поведение - широкое понятие, объединяющее все формы и виды саморазрушительного поведения. В него входят не только суицидальные попытки, но и более тонкие и, на первый взгляд, незаметные способы разрушать себя и свою жизнь. Например, это может быть злоупотребление вредными привычками, подчёркнуто нездоровый или опасный образ жизни, выбор деструктивных друзей и партнёров, попадение в криминальные группировки или секты. Иногда аутодеструктивное поведение принимает социально приемлемые и социально желательные формы, например, когда человек выбирает опасную профессию, едет волонтёром в горячие точки или просто слишком много работает, изнашивая свой организм. Другой формой аутодеструктивного поведения может быть игнорирование лечения при серьёзной и тяжёлой болезни, отказ обращаться к врачам или принимать лекарства.

 

Аутодеструктивное поведение бывает сознательным, когда человек понимает, что и почему он делает, но не до конца, либо одного понимания ему недостаточно, чтобы остановиться. А бывает и бессознательным, когда на уровне сознания мы сталкиваемся с отрицанием, но поведение человека отчётливо проявляет его ненависть к себе и стремление к саморазрушению.

 

Причин у аутодеструктивного поведения может быть много - отсутствие согласия с собой, нелюбовь или даже ненависть к себе, непринятие себя, протест против той жизни, которая не устраивает человека, обида на других и скрытое желание наказать их, подспудная манипуляция другими, тихий крик о помощи и поддержке и т.д. Как правило, все случаи аутодеструктивного поведения объединены тем, что человек, который разрушает самого себя, явно с чем-то не согласен, хочет сказать чему-то "нет" или изменить что-то в собственной жизни, но по каким-то причинам не решается. Может быть, не хватает осознания, смелости или веры в собственные силы. И вместо того, чтобы сказать "нет" тому, что ему не нравится в жизни, он говорит "нет" себе и жизни, обращая агрессию против себя.

 

При аутодеструктивном поведении нередко наблюдается отрицание того, что человек делает, а также опасных и негативных последствий этих действий. В случае острого отрицания можно заподозрить попытку проверки человеком себя и жизни на прочность. Например, своим аутодеструктивным поведением человек может наказывать и испытывать себя - сколько он выдержит, как долго он продержится, чтобы доказать себе, что он что-то может. 

 

Другой причиной аутодеструктивного поведения может быть смысловой кризис, когда человек ощущает, что его жизнь бессмысленна, но предпочитает отрицать или вытеснять эту проблему, либо не видит перспектив её разрешения. И тогда, подвергая себя рискам, каждый раз заново он ставит перед собой и жизнью вопрос о смысле, возможно, надеясь однажды этот смысл обрести.

 

Помимо бессмысленности, на аутодеструктивное поведение человека могут толкать чувства скуки и апатии. Например, если человек не нашёл себя в жизни и не может найти, переживает возрастной кризис, не может адаптироваться в обществе, не имеет постоянной работы, либо недоволен своей работой, часто сталкивается с отвержением, он может начать разрушать самого себя, чтобы хоть как-то, в экстремальных, кризисных и неприятных переживаниях на грани жизни и смерти почувствовать жизнь и её остроту. Особенно это касается людей, вовлечённых в рисковую или криминальную деятельность и любителей экстремальных видов спорта. 

 

Иногда аутодеструктивное поведение - это та просьба о помощи, близости, поддержке или участии, которая не может найти иного выхода. Например, если у человека есть внутренний запрет на то, чтобы о чём-то просить и принимать что-либо от окружающих людей, он может вести себя аутодеструктивно, чтобы заболеть или попасть в опасную ситуацию и всё-таки разрешить себе воспользоваться помощью. Аутодеструктивное поведение часто привлекает к себе внимание других людей - они начинают волноваться, беспокоиться, пытаться поучаствовать в жизни человека, а все эти беспокойства связаны со вниманием, которое, возможно, ведущий себя саморазрушительно человек не может получить иными способами.

 

Аутодеструктивное поведение также может выражаться в расстройствах пищевого поведения, когда человек наказывает себя длительными голодовками, изнурительными диетами и тренировками, изводит свой организм вызовом рвоты или слабительными. Как правило, за таким поведением стоит непринятие себя и своего тела не только в конкретных формах, но в целом и в принципе. И, пока такой человек не научится принимать себя любым, вне зависимости от того, сколько он весит или как выглядит, он вряд ли будет доволен любыми результатами своих стараний стать лучше.

 

При работе с аутодеструктивным поведением психолог, прежде всего, обращает на него внимание и обозначает его как проблему, даже если у человека нет на это прямого запроса. В любом случае, даже если человек сейчас не готов работать со своим аутодеструктивным поведением, важно, чтобы он сознавал, что с ним происходит и что он делает с собой, - как он разрушает самого себя и каковы риски такого поведения. А выбор, стоит ли что-то менять, принимает сам человек тогда, когда чувствует готовность к этому выбору.

 

Если вы заметили аутодеструктивное поведение за собой или за кем-то из близких, в первую очередь, важно признать этот факт и не пугаться, поскольку, в той или иной мере, аутодеструктивное поведение может быть свойственно многим людям в определённые периоды жизни. Ещё Фрейд выделял не только энергию либидо (влечение к жизни), но и энергию мортидо (влечение к смерти), а эти энергии действуют в каждом из нас. Помогая близким, важно не давить, не принуждать и не проявлять агрессию, а попробовать аккуратно, тактично и честно поговорить с человеком по поводу своих тревог о его состоянии и предложить воспользоваться помощью психолога.

 

При аутодеструктивном поведении мортидо обычно перевешивает либидо, и задача аналитика - обратить внимание на второй полюс, т.е. сконцентрироваться на том, что в психике и мотивациях клиента выступает за жизнь и в пользу жизни, что вдохновляет и наполняет его силами, ради чего он может выбрать жизнь. Такая работа обычно требует долгого времени и терпения, поскольку при аутодеструктивном поведении, как правило, мы имеем дело с очень глубинными механизмами, паттернами, семейными и родовыми сценариями, среди которых могут обнаружиться "не будь", "не расти", "не живи" и т.д.. Проработка этих деструктивных корней проблемы даёт клиенту возможность освободиться, научиться удовлетворять свои потребности конструктивными способами и значительно улучшить качество жизни. 

С точки зрения гуманистических направлений психотерапии, в каждом человеке заложены творческие способности. Они есть у всех, вне зависимости от того, связана наша работа с творчеством или нет, умеем ли мы профессионально писать или рисовать, обучались ли музыке или искусству. В широком смысле, творчество - основа человеческой жизни, и творчеством пронизано то, как мы строим свою жизнь - принимаем те или иные решения в разных ситуациях, украшаем свой дом и создаём в нём уют, гибко адаптируемся к разным жизненным обстоятельствам.

 

Психологические проблемы начинаются тогда, когда творческий потенциал человека подавлен. А раскрыться этому потенциалу могут мешать перенятые нами от других, но чуждые нам установки и убеждения, прошлый негативный и травматический опыт, психологические блоки, жёсткие и ригидные защитные механизмы и внутренние ограничения. Порой мы можем сами не замечать, как руководствуемся не своими, а чужими ценностями, слушаем не себя, а общество. И чем в большей степени мы не живём своей жизнью, тем больше заблокирован наш творческий потенциал, а наша жизнь превращается в серию автоматизмов.

 

Блокировка творческого потенциала рано или поздно приводит к личностному кризису. Если мы долго подавляем в себе какие-то желания и стремления, они никуда не исчезают, но мёртвым грузом накапливаются в нашей психике, обрастая неуверенностью в себе и нереализованными возможностями. Точно так же, если мы предпочитаем чужое своему, наш внутренний потенциал аналогично никуда не исчезает, но, не будучи реализованным, он начинает разъедать нас изнутри. И тогда высок риск, что человек начнёт болеть, страдать от расстройств психики или вести себя деструктивно по отношению к себе - разрушать своё здоровье, "случайно" попадать в экстремальные ситуации.

 

Раскрытие нашего внутреннего творческого потенциала тесно связано со спонтанностью, т.е. с тем, насколько мы позволяем себе быть собой здесь и сейчас. Насколько мы готовы довериться себе, прислушаться к малейшим и тончайшим импульсам и движениям своей души, насколько мы серьёзно относимся к нашим стремлениям, верим в свои силы и готовы предпринять усилия, чтобы воплотить желаемое в жизнь. Если выражаться метафорическим языком, для того, чтобы наш творческий потенциал был раскрыт, наше внутреннее зеркало должно быть чистым и незамутнённым.

 

Но в течение своей жизни человек часто сталкивается с тем, что его зеркало замутняется. Например, когда он попадает в неблагоприятную для себя среду, к которой вынужден адаптироваться, жертвуя собой, своими ценностями или убеждениями. Замутняется оно и тогда, когда человек оказывается в зависимых отношениях, проигрывая в них деструктивные роли или занимаясь самообманом. В повседневной жизни мы сами не замечаем, как теряем себя, блокируем свои внутренние импульсы, не проживаем какой-то опыт, замораживаем чувства и останавливаем свои действия.

 

Лучшей профилактикой потери себя является регулярная психотерапия, которая постоянно возвращает нас к самим себе. В психотерапии у нас есть возможность говорить о себе, свободно обсуждать свои мысли и чувства, быть выслушанными и принятыми. В юнгианском психотерапевтическом подходе также можно анализировать сновидения, заниматься активным воображением, рисовать мандалы для выражения своего состояния, подбирать образы и метафоры для проживания своих чувств, а также обращаться к готовому творческому материалу в амплификациях, т.е. находить похожие на разбираемый в анализе материал мотивы и сюжеты из фильмов, книг и искусства, достигая лучшего понимания внутренних процессов и проживая свой опыт полнее и ярче за счёт расширения его контекста и эффекта катарсиса. 

 

Как в психотерапии, так и вне её восстановить и сохранить контакт с собой помогает творчество. При этом творчество может быть любым - написать или нарисовать что-то всегда полезно для того, чтобы наши чувства обрели конкретную форму, были выражены и воплощены. Не важно, насколько хорошо мы рисуем или пишем, а важен сам факт выражения чувств и факт бережного, принимающего отношения к содержимому нашего внутреннего мира. Позволяя себе выражать себя, мы становимся ближе к себе, а застывшие порывы нашей души обретают движение.

 

Творческое самовыражение позволяет человеку выйти из самых тяжёлых кризисов и сложных ситуаций. В таких ситуациях обычно не срабатывают стандартные и шаблонные решения. Невозможно не грустить или просто отвлечься, если у человека депрессия. Невозможно "забить" и не чувствовать, если он переживает потерю близкого. Психологическая помощь не избавляет нас от сложных чувств, но позволяет нам выдерживать контакт с ними, проживать и выражать их в словах, в движениях, в метафоре, в рисунке. Обретая форму, наши чувства начинают меняться. Например, острая ярость может трансформироваться в спокойную грусть, пронзительное горе - в светлое переживание прощения. Давая возможность жить своим чувствам через творчество, мы вдыхаем в них жизнь, а, значит, и сами обретаем согласие с потоком жизни со всеми её печалями, радостями и экзистенциальными данностями. 

 Проблема внутренних конфликтов является одной из фундаментальных для психологии, поскольку эта проблема, так или иначе, касается каждого, и многие психологические трудности, с которыми клиенты приходят к психологу (различные симптомы, психосоматика, кризисы), обусловлены именно внутренними конфликтами. 

 

Психоаналитическая разработка темы внутренних конфликтов началась с З. Фрейда, который рассматривал внутренние конфликты как проявление естественной динамики жизни психики человека. Суть внутренних конфликтов он видел в противоречии между влечениями человека и теми культурными нормами, которые приняты в обществе. Подобные конфликты неискоренимы, они пронизывают всю нашу жизнь, а потому возможно лишь попробовать осознать свои бессознательные мотивы, что значительно облегчит симптомы, но вряд ли возможно полностью избавиться от этих конфликтов. Разрешение внутренних конфликтов, согласно З. Фрейду, наступает, когда человек осознаёт свой подавленный мотив и находит такую возможность его удовлетворения, которая не противоречила бы социальным и культурным нормам. 

 

В теории А. Адлера источником внутренних конфликтов является переживание человеком комплекса неполноценности, т.е. противоречие между чувством бессилия и мотивацией достижения. Стремление к достижениям в индивидуальной психологии Адлера является врождённой творческой силой, которая заложена в каждом человеке. Чтобы реализовать её, ему нужно справиться со своим комплексом неполноценности, т.е. преодолеть своё глубинное переживание ущербности и выработать свой индивидуальный жизненный стиль. 

 

К. Юнг продолжил тему внутренних конфликтов между сознанием и бессознательным. С его точки зрения, нарушение баланса в сознании, предпочтение какой-либо его установки другой приводит к тому, что в бессознательном зреет компенсаторная, противоположная ей установка. Если подобный конфликт не осознаётся человеком, высок риск энантиодромии - внезапного выплеска вытесненного в бессознательное и отрицаемого клиентом материала. Так, человек, который всю жизнь отрицал и вытеснял свою агрессию, в отдельные критические моменты жизни, когда сознательная установка миролюбия изнашивается, может стать непомерно напористым и агрессивным неожиданно даже для себя самого. 

 

К. Хорни описывала феномен внутренних конфликтов, с одной стороны, как борьбу между невротическими потребностями личности, а, с другой стороны, как противоречие между стремлением к реализации человеком себя и сохранением статуса кво или безопасности. Корни внутриличностных конфликтов К. Хорни видела в базовой тревоге, которая формируется у ребёнка, когда окружающий мир враждебен к нему. В качестве защитной реакции в ответ на эту тревогу психика формирует невротические потребности. Так, человек может начать стремиться к подавлению других, чтобы компенсировать чувство собственной неполноценности, или к тому, чтобы угождать другим, чтобы добиться их любви и внимания. На основе невротических потребностей формируется невротический комплекс, вершиной которого является образ идеального "я", вступающий в противоречие с "я" реальным. Для разрешения такого конфликта важно, чтобы в терапии человек мог открыть и принять своё реальное "я" - может быть, не столь грандиозное, как идеальное, но дающее чувство опоры и возможность быть собой-настоящим в контакте с собой и другими.

 

Э. Фромм рассматривал внутренние конфликты в контексте развития человека. С его точки зрения, человек развивается всю жизнь, и на его развитие огромное влияние оказывает общество, т.е. культурный контекст и среда, в которой он живёт. Если это общество не является здоровым, как, например, общество потребления, его ценности будут конфронтировать со здоровыми потребностями человека в независимости, свободе, опоре и творческой самореализации. Для профилактики конфликтов, с точки зрения Э. Фромма, человеку важно формировать крепкое Эго и сохранять его целостность, чтобы быть устойчивым к невротическим требованиям нездорового общества и не терять в них себя.

 

Основатель гуманистического подхода в психологии К. Роджерс полагал, что причина внутренних конфликтов - рассогласование между "я"-концепцией человека и его представлениями об идеальном "я". Разрешение этого конфликта Роджерс видел в принятии человеком себя, развитии у него доверия к себе и своим чувствам в ходе терапии. Поэтому идеальный терапевт для Роджерса - это терапевт принимающий и понимающий. Обеспечивая клиенту атмосферу принятия и поддержки, терапевт создаёт безопасное пространство для того, чтобы клиент мог принять самого себя в ядре своего существа - таким, какой он есть в глубине своей сути. 

 

В работах А. Маслоу внутренние конфликты рассматриваются в контексте стремления человека к самоактуализации и тех препятствий, которые стоят на этом пути. В качестве таких препятствий может выступать непонимание общества, нехватка у человека волевых качеств. А разрешение конфликтов в том, чтобы найти компромисс между реализацией себя как индивидуума и согласием с обществом, поскольку, если человек полностью подчинён социуму, он не может реализовать свою индивидуальность, а, если человек категорично отвергает социум, он лишается пространства, в котором мог бы реализовать себя. 

В. Франкл видел причину внутренних конфликтов в экзистенциальном вакууме, который возникает тогда, когда человек переживает смысловой кризис и не может реализовать свой смысл. Реализация смысла не сводится у него исключительно к самореализации, и социальная самореализация далеко не всегда оказывается главной, поскольку в его теории смысл также связан с ценностями переживания и отношений. Соответственно, для разрешения внутренних конфликтов человеку важно найти свой смысл и справиться с ощущением бессмысленности жизни.

 

Все перечисленные выше основатели разных психотерапевтических направлений были согласны в том, что в течение своей жизни человек переживает внутренние конфликты, но обращали внимание на разные причины этих конфликтов, которые, действительно, могут быть разными у разных людей в зависимости от их жизненного контекста, ценностей и смыслов. При работе с темой внутренних конфликтов в режиме реального времени психолог обращает внимание на то, какой именно внутренний конфликт актуален для данного человека, и применяет тот подход, который наиболее созвучен потребностям конкретного клиента. 

10 лет жизни я посвятила клинической медицине. Я получила такие знания и понимание, которое университетское образование просто не могло дать. В силу того, что преподаватели никогда не были практиками. А теория радикально отличается от практики.

 

Кстати посмотрите замечательный телефильм на эту тему по рассказам М.Булгакова «Записки юного врача» (2012 г). Он как раз про то, как врач приступил к практике, а в ней все не так, как в учебниках. Я в некоторых местах ухахатывалась, т.к узнавала себя и свою беспомощность в первый год работы.

 

Прошло время, кое-чему я научилась. На некоторые истории из клинической практики я сделала видео, чтобы показать причинно-следственные связи психотравм. И как они продолжают влиять на качество жизни человека, хотя он уверен, что все уже в прошлом.

 

Травму обмануть невозможно. Ее можно только исцелить, пересобрав себя. Самостоятельно компенсировать причиненный ущерб.

 

https://youtu.be/-pI0wuJs5VQ   История из практики № 1. Когда дочь несет боль за маму

https://youtu.be/D_anvXclSGI   История из практики № 2 Когда сын несет боль за отца

https://youtu.be/pgPdVtOlI-s   История из практики № 3 Как вырваться из родовых запретов и стать успешной женщиной

 

Какая из этих историй вам отозвалась? На какие размышления эти истории вас навели? Есть что-то что вдохновило вас в этих и историях?

 

Давайте обсудим…

И очень коротко напомню сюжет: Оливер Твист - отвергаемый обществом сирота, который находится (куда бы он не попал) в положении униженного изгоя; герою предстоит тяжёлый, опасный путь, в результате которого он всё же обретает отца, но программа отверженного изгнанника долго определяла его душевную и жизненную судьбу.

 

Именно это я и пытаюсь подчеркнуть в публикации: травма отверженного (как комплекс Оливера Твиста) в непроработанном виде, останется в психике драматической программой дальнейшего, снова и снова запуская алгоритм отвержения.

 

Что же делать?

 

 

Этот термин введён американским психологом Маршей Лайнен, создателем диалектико-поведенческой психотерапии, в прошлом страдающей пограничным расстройством личности, но излечившейся абсолютно и предложившей миру эффективную методику исцеления ПРЛ, основанную на валидизации (безусловном принятии и признании) "раненой" по обстоятельствам личности.

 

 

Предлагаю прикоснуться к буктрейлеру фильма "Оливер Твист". Обратите внимание на конец видеопрезентации.

 

 

 Феминистская психотерапия появилась в России сравнительно недавно, и её появление связано с активным просвещением женщин в вопросах феминизма и развитием феминистской мысли. Феминистская терапия создана женщинами для женщин, т.е. её фокус направлен на то, чтобы восстановить, сохранить и поддержать здоровье и благополучие женщины, помочь женщине найти в себе ресурсы и обрести силу, чтобы справиться с теми трудными ситуациями и условиями жизни, которые ставит перед ней патриархальное общество. 

 

В связи с тем, что феминистский подход является новой практикой в терапии, к этому подходу возникает много вопросов. Например, зачем отдельно выделять именно феминистскую терапию, если в психологии и так достаточно много разных подходов? Не является ли эта терапия идеологически заряженной и не выходит ли она за рамки привычной для классических подходов нейтральности терапевтки? Или: не пропагандирует ли феминистская терапия ненависть к мужчинам или добровольное одиночество для женщин?

 

Чтобы ответить на эти вопросы, важно обозначить рамки и сферу деятельности феминистской психотерапии. Во-первых, феминистской терапевткой может быть названа любая практикующая специалистка с высшим психологическим образованием, которая критично относится к мизогинным (т.е. женоненавистническим) установкам как в профессиональной среде, так и в повседневной жизни. К таким установкам относятся мифы из серии "всё женщины...", которые часто сводятся к тому, что женщины - существа глупые, никчёмные и годящиеся исключительно для обслуживания мужчин. К большому сожалению, эти мифы не ограничиваются обыденной жизнью, а проникают в психологическую среду и даже в некоторые психологические теории и психотерапевтические подходы, в результате чего при обращении к психологам женщины сталкиваются с непрошенными советами, недооценкой их личностного и профессионального потенциала и навязыванием подчинённых ролей в патриархальной системе. В своей работе феминистская психотерапевтка отслеживает любые формы мизогинии, очищает от них подход, в котором она работает, и информирует клиентку в области фем-теории и её возможностей. Так, например, она критикует распространённый в патриархальной культуре миф о красоте, следуя которому, женщина часто соглашается на калечащие бьюти-практики, чтобы нравиться мужчинам и не отвергаться патриархально настроенными женщинами. Аналогичной критике подвергается созданный патриархатом иерархичный формат взаимоотношений, в противовес которому феминистская терапевтка предлагает эгалитарное, т.е. горизонтальное взаимодействие. 

 

Во-вторых, феминистскую психотерапевтку отличает специфический фокус её работы, и главным фокусом является женщина. На практике это означает, что такая терапевтка занимает позицию, которая противоположна социальной дискриминации женщин. Например, по негласным социальным правилам, многие работодатели предпочтут рассмотреть в качестве потенциального сотрудника именно мужчину, а не женщину с аналогичными навыками, знаниями и опытом. Во многих повседневных коммуникациях предпочтение также отдаётся мужчине (мужчины часто перебивают женщин, мужчине отдана привилегия самому начинать знакомство и проявлять инициативу и т.д.). В таких ситуациях женщина оказывается на втором плане, т.е. на вторых ролях, и её возможности проявить себя значительно ограничены. Феминистская психотерапевтка не только предлагает рефлексировать эти ситуации и вырабатывать комфортные для женщины стратегии совладания с ними, но и старается максимально выравнять гендерное неравенство в своей работе. Так, в ситуации дефицита времени она предпочтёт взять в терапию именно женщину, а не мужчину.  Выбирая, к кому обратиться для личной терапии или супервизии, она тоже выберет женщину. На интервизиях в сообществе феминистских терапевток, как правило, разбираются именно женские, а не мужские кейсы. В самом психотерапевтическом взаимодействии с клиенткой терапевтка также фокусируется на женщине - на её потребностях и личностном росте, а не на том, чтобы она стала удобнее для тех мужчин, которые находятся рядом с ней.

 

Спектр работы феминистской психотерапии чрезвычайно широк, и с помощью этого подхода можно работать с совершенно разными проблемами, с которыми сталкиваются женщины в повседневной жизни, в том числе с темой насилия, личных отношений, гендерных стереотипов, гендерной дискриминации. В такой терапии женщина-психолог помогает клиентке осмыслить ту ситуацию, в которой она находится, и укрепить свою сильную позицию в ней. Например, к феминистским терапевткам часто обращаются женщины, страдающие или пострадавшие от домашнего насилия. В этих случаях фокус работы терапевтки направлен на то, чтобы помочь женщине обрести безопасность и восстановить её чувство собственного достоинства. Бывают случаи, когда запрос клиентки изначально направлен на то, что ей хотелось бы быть удобной для других, т.е. она просит сделать с ней что-то такое, чтобы с ней не расстался муж или чтобы ей легче было найти мужчину. В подобных случаях феминистская терапевтка исходит из конечной цели благополучия женщины и информирует клиентку о том, что она может помочь ей принять и полюбить себя, стать удобной, прежде всего, для себя, справиться со своими страхами, но было бы антигуманно работать в сторону того, чтобы поломать себя ради удобства и комфорта каких-то мужчин, просто потому что они мужчины. Т.е. в своей работе феминистская терапевтка не поддерживает вредоносные для женщины паттерны женской гендерной социализации, а, напротив, помогает ей преодолевать их. 

 

Критика феминистской мысли и, в частности, феминистской психотерапии, связана с недооценкой негативного влияния патриархального общества на качество жизни женщин. Кто-то считает, что патриархат остался в далёком прошлом, а потому эта тема не актуальна сейчас. Кто-то придерживается патриархальных взглядов, полагая, что подчинённая позиция женщины в отношениях с мужчиной помогает ей чувствовать себя счастливой и защищённой. Феминистская терапия, напротив, делает акцент на независимости, силе и чувстве собственного достоинства женщин, не отрицая печального факта всё ещё существующей в обществе гендерной дискриминации. 

Страх перед психологами - частая причина, по которой нуждающиеся в психологической помощи люди избегают специалистов. Иногда эти страхи связаны с собственным неудачным опытом или негативными отзывами друзей о психологах. В других случаях это личные глубинные страхи - перед контактом, перед изменениями, перед собственной болью. В данной статье я разберу наиболее частые страхи клиентов перед психологами.

 

1. "А вдруг психотерапия мне не поможет или навредит?". Такой страх характерен для людей, которые никогда не обращались к психологу, либо которые уже столкнулись с неудачным опытом. С рациональной точки зрения, этот страх оправдан, поскольку, действительно, бывают случаи, когда терапия не помогает сразу или после неё становится хуже. Это может происходить по разным причинам: возможно, психолог и клиент не подошли друг другу, либо клиенту не подошли конкретные методы, либо терапия была слишком рано завершена. Но, как правило, человеку, который ищет психологической помощи и думает о том, чтобы обратиться, уже некомфортно или плохо со своими переживаниями или со своей жизненной ситуацией. А, значит, в нём уже зреет мотив к изменениям. В этом смысле, терапию можно попробовать рассмотреть в качестве эксперимента. Попробовать и решить - откликается она или нет, насколько она помогает, что происходит в её процессе. Если терапия не будет эффективной, клиент имеет право в любой момент её завершить, обсудить происходящее с конкретным психологом и поискать альтернативные методы - например, обратиться к другому специалисту. 

 

2. Страх перед серьёзными изменениями. Несмотря на то, что чаще всего человека, который хочет обратиться к психологу, не устраивает актуальная ситуация, перед глобальными изменениями у него могут наблюдаться страхи. Например, он хочет, чтобы изменились его отношения с мамой, но пока не готов менять себя, свои установки, свою личность и свою позицию. Или он хочет изменений в своём состоянии, но не готов для этого тренировать свою волю и развивать навыки саморегуляции. В некоторых случаях терапия затрагивает глубинную структуру семейных систем, личности человека, привычного для него стиля жизни. Именно этого и боятся многие клиенты - а вдруг придётся поменять то, что я менять не готов? Преодоление этого страха возможно через осознание того, что терапия не пойдёт дальше того, насколько готов в ней продвинуться сам клиент. Если ему не подойдут какие-то советы и рекомендации, он всегда может сказать об этом психологу и отказаться от того, что ему не подходит. Изменения в терапии происходят не внезапным магическим образом, а благодаря усилиям и осознанности клиента. Это значит, что никакая терапия не сможет изменить его против воли.

 

3. Страх перед доверием, открытостью и близкими отношениями. Отношения между психологом и клиентом можно назвать достаточно близкими, хотя этот контакт и является односторонним. В терапии именно клиент открывается психологу, а психолог выполняет свою профессиональную роль. Выдержать необходимость открытости, а также односторонний характер этого контакта некоторым людям довольно сложно. Кому-то, в принципе, трудно открываться другому человеку. Кому-то трудно открываться в ситуации, где нет взаимной открытости. Преодолеть этот страх возможно, во-первых, осознавая, что каждый психолог обязан соблюдать профессиональную этику, а, значит, бережно относиться к открытости клиента и соблюдать конфиденциальность в своей работе. Во-вторых, психотерапевтические отношения за счёт их структуры обычно отличаются предельной экологичностью. В них предусмотрены моменты переноса, контрпереноса, привязанности клиента к психологу, воспроизведения им привычных паттернов поведения. И компетентный психолог знает, как с этим работать, - как строить и завершать контакт, как реагировать на перенос. Поэтому вероятность получить травму или столкнуться в ретравматизацией в хорошей терапии чрезвычайно мала. 

 

4. Страх попасть к некомпетентному психологу. На психологических форумах и сайтах часто обсуждается проблема соблюдения психологами профессиональной этики, использования ими нестандартных методов и, в целом, критериев компетентности специалистов. И не во всех подходах к психотерапии принято использовать те методы, эффективность которых научно доказана. Например, когнитивно-поведенческий подход опирается на исследования и научно значимые результаты, а психоанализ, гештальт-подход, юнгианская психология, гуманистический подход в большей степени обращают внимание на уникальный процесс, предпочитая статистике творческие методы. Однако в каждом подходе встречаются специалисты, которые работают лучше или хуже, помогают большему или меньшему количеству человек, могут подойти или нет конкретному человеку. В этом смысле, выбирая психолога, важно немного разбираться в подходах, доверять себе и учитывать свои предпочтения. В качестве критериев профессионализма психолога могут выступать: достойное образование, опыт, постоянное самообучение, прохождение психологом супервизий и интервизий, хорошие отзывы, качественные статьи и вебинары. 

 

Помимо перечисленных выше, могут быть и иные страхи обратиться к психологу. Например, страх того, что психолог может загипнотизировать, без спроса ввести в состояние транса и развести человека на деньги. Или страх, что психолог может навязать клиенту своё мнение и видение проблемы. Или, например, страх уязвимости перед психологом, когда человеку может казаться, что, владея особыми профессиональными знаниями и навыками, психолог будет видеть его насквозь, а, значит, видеть и даже осуждать его тёмные стороны, которые стыдно кому-либо показать.

 

Чтобы преодолеть эти страхи, во-первых, важно понимать, как работает профессиональная этика психолога. Помимо бережного отношения к клиенту, безоценочности и конфиденциальности, она предполагает принцип информированного согласия, который заключается в том, что психолог заранее предупреждает клиента об используемых им методах, правилах работы и возможных трудностях в ходе терапии. Во-вторых, чтобы преодолеть страхи перед психологами, полезно развеять мифы о психологии, а на эту тему уже написано достаточно много статей. Как правило, эти мифы сводятся к особой магической роли и власти психолога в процессе, но, на самом деле, любой грамотный психолог занимает по отношению к клиенту партнёрскую позицию. В каком бы методе он ни работал, он интересуется согласием клиента на интервенции и работает с помощью рациональных, предсказуемых методов, за которыми обычно стоит какая-то концепция, о которой написано немало книг. В этом смысле, главной опорой клиента является он сам и его собственный выбор - какой человек вызывает у него больше доверия, какая концепция откликается. Не менее важно задавать психологу вопросы и обсуждать с ним свои страхи, а также заботиться о себе в процессе терапии, т.е. быть внимательным к своим ощущениям и чувствам. 

Иногда травмы неизбежны. Мы несем травматический сценарий внутри себя. Усугубляет ситуацию, если он передается из поколения в поколение. Тяжелые разводы, болезни, насилие в отношениях с партнерами или родителями. Война и все непрожитое, что к ней относится. Холодность, одиночество, предательство.

 

Наш фокус на тяжелых и горьких переживаниях. Мы сосредоточены на страдании и ожидании плохого. Нет веры и уверенности в  себе. Нет навыка проходить через препятствия. Нет навыка трансформации травмы в ресурс и целостность. Нет навыка проживания опыта потерь. И внешний мир воспроизводит сценарий травмы, снова и снова. Пока мы не наработаем эти навыки.

 

Важно знать эти внешние препятствия, чтобы не позволять сбить себя с пути и решения компенсировать утраченное.

 

 

 

 

С какими-то из этих внешних препятствий уже знакомы? Как их преодолевали?

 

P.S.   Хочу напомнить про коучинговые программы на 3 месяца, которые помогут пройти через все внешние препятствия

 

 

 

 

 

Получить полную программу, если ссылка не открывается – пишите в личное сообщение

Обида - то чувство, с которым часто приходят на терапию клиенты. Как правило, обида возникает в близких отношениях. Трудно представить себе обиду на президента или на мэра города, но повседневными в нашей жизни являются обиды на родителей и детей, обиды на партнёров и друзей. 

Обида возникает тогда, когда наши ожидания в отношениях не реализуются. Либо другой человек не слышит нас, либо не хочет соответствовать нашим ожиданиям. Он делает нечто, что ранит нас, делает больно, причиняет дискомфорт. Ситуация обиды может выглядеть так, что человек заранее предупреждал другого о том, что некая тема для него болезненна, либо некие действия по отношению к нему лучше не совершать, а другой нарушает этот контракт. Иногда обида возникает и в случаях, когда человек не предупреждает другого, но надеется, что другой догадается сам. 

 

По своему составу обида является комплексным чувством. С одной стороны, она переживается как фрустрация и ущерб собственному "я". Потребности человека, который обижен, не удовлетворены, он может чувствовать, что его личность игнорируется другим, не имеет для него значения. С другой стороны, к обиде часто примешиваются иные чувства - зависть, злость, ревность. Например, обидно, если подруга отказала другой в прогулке, а сама пошла гулять с кем-то другим. Обидно, если друзья решили собраться вместе, но не позвали кого-то из общей компании. Обидно, если жена ждала от мужа подарка на день рождения, а он про него забыл.

 

Иногда обиды бывают ситуативными, легко переживаются, могут быть озвучены в контакте и, благодаря разбору ситуации, столь же легко разрешаются. Но бывают обиды длительные и глубокие. Таковы обиды на родителей за то, что те не могли обеспечить ребёнку счастливое детство. Эти обиды могут беспокоить его и во взрослом возрасте. Масштаб обиды бывает и глобальным. В некоторых случаях человек переживает обиду на весь мир или на свою страну за фрустрацию своих потребностей.

 

В работе с обидой психолог, прежде всего, фокусируется на самом переживании клиента и даёт ему возможность полностью прожить его в безопасном терапевтическом пространстве. В культурном пространстве, в отличие от терапевтического, чувство обиды часто блокируется. Например, говорят, что "на обиженных воду возят" или что обида - проявление эгоизма. Если человек сталкивается с осуждением своей обиды, он вынужден остановить своё чувство, но это не приводит к его проживанию и освобождению от него. Как и любое другое чувство, обида должна быть прожита и выражена, чтобы освободить место чему-то новому. 

 

Чтобы полностью прожить обиду, важно распутать сложный и противоречивый клубок чувств и действий, которыми она сопровождалась в момент, когда человека обидели, и которые сопутствуют ей сейчас. Для этого психолог подробно разбирает ситуацию, в которой впервые возникло это чувство. И в этой ситуации важна каждая мельчайшая подробность и деталь - при каких обстоятельствах это произошло, какие действующие лица присутствовали, кто и как обидел человека, как на это отреагировали окружающие, что он сделал со своим чувством. И обычно оказывается, что, если обида продолжает терзать человека, что-то в этой ситуации пошло не так. Возможно, он подавил свою реакцию из-за отсутствия поддержки окружения. Или испугался, что люди вокруг его осудят. Либо ему не хватило помощи извне или внутреннего ресурса, чтобы справиться. Возможно, он изначально находился в ослабленном состоянии, и слова или действия другого человека наложились на это состояние, а потому ранили слишком сильно.

 

При работе с обидой важно вернуть клиенту чувство собственной силы, активности и субъектности. Другие люди могут вести себя некрасиво, не соблюдать договорённости, нарушать обещания, но в его силах что-то делать с этим, как-то реагировать на происходящее. А чувство обиды нередко коррелирует с беспомощностью. Если развернуть всю палитру этого чувства и обнаружить то содержимое, которое оказалось им подавлено, человек вновь обретает силу. Например, он может прервать контракт с кем-то, кто не соблюдает договорённости. Перестать дружить с кем-то, кто предал его или поступил некрасиво. Отдалиться, задать дистанцию в общении. Или открыто поговорить с другим человеком о своих чувствах.

 

Бывает и так, что обида человека тесно связана с его личными комплексами и травмами, и тогда она в малой степени относится к поведению другого человека, но является ценным материалом для проработки собственных уязвимостей. Так, человек может обидеться на другого из-за того, что тот лишает его контроля в отношениях. Или даёт недостаточно внимания. Или не разделяет его убеждений. И тогда в терапии важно разобрать, какую особую ценность сейчас представляет контроль, внимание или совпадение убеждений. Что происходит с контактом, если эти ожидания не реализуются? Что происходит с самим клиентом, с его идентичностью, с его чувством безопасности и доверием в контакте? Кем становится для него другой, который задаёт ограничения? Есть ли иные другие, с которыми он не чувствует этих ограничений и каково ему в контакте с ними?

 

Таким образом, чтобы справиться с обидой, нужно погрузиться в самую глубину этого чувства. А просто отпустить это чувство без проработки вряд ли возможно.

За последние годы рынок труда активно развивается, в связи с чем появляются новые профессии и возможности, о которых ранее было трудно помыслить. И одной из новых профессий, обещающих высокий уровень дохода при малой степени занятости, является вебкам-сфера. Для многих она оказывается привлекательной, потому как эта профессия кажется доступной, перспективной в плане заработков, не требующей специального образования и позволяющей работать в удобном, дистантном режиме по всему миру. Однако, с другой стороны, у этой профессии есть свои подводные камни, которые связаны с её психологическим влиянием на личность человека. 

 

1. Первая опасность вебкам-профессии связана с ситуацией социального раздвоения или расщепления, в которой пребывает человек, занятый в этой сфере. С одной стороны, профессия модная и обещает принести хороший доход, с другой стороны, - профессия социально осуждаемая. А это значит, что приходится скрывать эту работу от других или избирательно делиться этой информацией. Как следствие, тема работы становится для человека проблемной. В редких случаях он(а) может говорить о ней свободно. Чаще вынужден врать, избегать этой темы, уклончиво отвечать на вопросы о работе, что, как следствие, ведёт к переживанию пропасти, отделяющей человека от других людей. Не все поймут, не все оценят, не все одобрят. Как правило, эту работу сопровождает постоянное чувство стыда, которое ведёт к трудностям поддержания контактов с другими людьми.

 

2. Вторая опасность также связана с раздвоением, но уже не социальным, а внутриличностным. Работая в сфере вебкам, человек выступает в роли манекена или куклы. Его задачей становится заинтересовать, заинтриговать тех, кто смотрит его эфиры. А заинтересовать может что-то удивительное, необычное, чего нет у других. Это значит, что приходится идти на разные "актёрские" уловки, ухищрения, чтобы удержать внимание публики или клиента по ту сторону монитора. И все это время занятому в вебкаме человеку приходится быть не собой, а словно кем-то другим - тем, кого сейчас в нём хотят видеть, что также не всегда приводит к успеху, но приводит к отчуждению от себя.

 

3. Третья опасность связана с размытием телесных и сексуальных границ человека. Вебкам-профессии привлекательны для многих тем, что они вроде бы не требуют ничего особенного - можно держать внимание простым диалогом, либо самостоятельно определять степень своей открытости в эфире. С другой стороны, сама эта профессия неразрывно связана с наличием сексуальных мотиваций у людей, которые имеют запрос на просмотр этих эфиров. А, значит, они заранее воспринимают человека по ту сторону монитора в качестве сексуального объекта, дегуманизируя его личность. И постепенно эта дегуманизация может интериоризироваться - человек привыкает, что к нему относятся именно так, что подвергает риску чувство самоценности и самооценку.

 

4. Четвёртая опасность касается личной и профессиональной идентичности. С одной стороны, в интернете можно найти статьи и интервью опытных вебкамщиц, которые утверждают, что это полноценная профессия, которая требует вложений времени, денег и прочих ресурсов, и в итоге даёт им чувство самореализации. С другой стороны, в этой самореализации есть некий подвох, если задуматься о том, что именно продаётся в качестве услуги и чем такая работа отличается от многих иных работ - официанта, продавца, офисного сотрудника. А отличается эта работа, по сути, вовлечением человека в сексуальное обслуживание других, пусть в ряде случаев символическое и дистанционное. А это обслуживание, в свою очередь, требует раскола внутри самого ядра личности человека, который зарабатывает на этом деньги, поскольку ситуация такого обслуживания вынуждает его выворачивать нечто личное наизнанку - делать свою сексуальность публичной, отчуждая её от себя и превращая в инструмент зарабатывания денег. При этом, как правило, человеку становится трудно ответить себе на вопрос "кто я?" в плане профессии таким образом, чтобы быть довольным этим ответом.

 

5. Пятая опасность связана с тем, что из-за сильного расщепления между собой и социумом, собой и внутренними запретами и чувствами, работающий в вебкам-сфере человек особенно уязвим перед состояниями тревоги, депрессии, экзистенциальных кризисов, а также переживанием бессмысленности собственной жизни. Например, зарабатываемые деньги не всегда радуют, если мало кто в окружении способен эту профессию принять, и человек вынужден быть в одиночестве или поддерживать зависимые отношения с немногими, кто принимает. Социальные успехи тоже могут не радовать, если их нельзя разделить с друзьями или семьёй. Сопровождающие профессию переживания дегуманизации могут порождать у человека попытки избавиться от них - забыться в алкогольной или наркотической зависимости, шопоголии, иных зависимостях. И в итоге на поддержание своего образа жизни он(а) вынужден(а) тратить всё больше денег, как и на поддержание себя в профессии, ведь вебкам-сфера требует соответствия моде и стандартам красоты. Данная ситуация порождает замкнутый круг и затрудняет смену профессии, даже если человек внутренне к этому стремится. 

 

6. Шестая опасность связана с трудностями получения своевременной психологической помощи людьми, занятыми в вебкам-работе. С этой проблемой часто бывает стыдно обратиться. Если обращение и происходит, психологическая работа повышает чувствительность человека к себе, в результате чего человеку может стать труднее выдержать свою работу, а другой на данный момент у него нет. Работу нередко сопровождает сильный страх осуждения, из-за чего также трудно удержаться в длительной терапии. В итоге перечисленные выше симптомы могут усугубляться, что приводит к серьёзному личностному кризису.

 

Завершая статью, хотелось бы обратить внимание на то, что изложенная в ней информация не является попыткой дать моральную оценку вебкам-профессии (хорошо это или плохо - каждый человек решает для себя сам), но предупреждает о возможных психологических трудностях, которые связаны со спецификой этой работы, возникают у работающих в этой сфере людей и требуют психологической помощи и поддержки. 

В обыденной жизни и популярной психологии часто можно встретить употребление слова "комплекс" в разных контекстах - "да у тебя какие-то комплексы", "это просто комплекс неполноценности", "хочу избавиться от комплексов". Под комплексом в данном случае понимается нечто негативное, т.е. некая человеческая уязвимость или психологический зажим, мешающий ему быть счастливым и свободным. В юнгианском подходе комплекс понимается совсем иначе - как концентрация энергии вокруг определённого архетипа. Например, в анализе практически всегда идёт интенсивная проработка материнского и отцовского комплексов. Диагностика этих комплексов позволяет понять, какая архетипическая фигура для клиента воплощает отца или мать (например, у кого-то отец ассоциируется с Зевсом, у кого-то - с Гадесом, мать может представать в образах Лакшми или Кали), каким зарядом обладает комплекс, насколько сильно он влияет на жизнь клиента, какое место занимает в иерархии других комплексов.

 

Поскольку в анализе у клиента могут присутствовать разные мотивы и темы, за ними стоят столь же разные архетипы, и комплексов также может быть несколько. Границы между архетипами иногда очень тонки и пластичны, поэтому разные комплексы могут быть связаны между собой, накладываться друг на друга, либо мелкие комплексы могут входить в состав более крупных. Так, например, сочетание материнского комплекса и комплекса героя может давать описанный Марией-Луизой фон Франц феномен вечного юноши, который, с одной стороны, излишне привязан к матери, а потому не может повзрослеть, не выдерживает длительных отношений с женщинами и "витает в облаках", но, с другой стороны, стремится реализоваться в героической, рисковой деятельности. 

 

С точки зрения юнгианского психолога, совсем избавиться от комплексов невозможно, поскольку мы не можем выдрать из коллективного бессознательного какой-либо архетип. Заблокировать его действие тоже никак нельзя, поскольку наличие актуального для клиента архетипа и сконцентрированного вокруг него комплекса указывает на то, что определённая энергия сейчас нуждается в реализации. Порой она может прорываться в самых деструктивных и теневых формах, но за ней стоит что-то важное для развития и пути индивидуации клиента, чему следует уделить внимание.

 

Если комплекс мучителен для клиента, несёт ему тревоги, беспокойства, неудачи и разрушительные события, аналитик пытается вывести на осознание разные грани стоящего за этим комплексом архетипа и понять, как и почему вокруг него скопилось столько энергии. Постепенно, по мере осознания, эта энергия начинает разряжаться или находит конструктивный выход. Например, чтобы лучше понять стоящие за комплексом отшельника внутренние смыслы, аналитик может рекомендовать клиенту читать связанную с этим архетипом художественную, научную, философскую или психологическую литературу, смотреть фильмы на эту тему, расширять представления клиента об этом архетипе с помощью примеров из искусства или религий. И то, что изначально переживается клиентом как нечто мешающее и разрушительное (например, "ничего не могу с собой поделать - боюсь и избегаю любых отношений") может превратиться в ресурс - в осознание своей любви к уединению, ценности и смысла этого уединения для себя, а как следствие - выделение для этого уединения специального пространства и времени (ретриты, медитации, прогулки). 

 

С точки зрения юнгианского психотерапевта, сам по себе комплекс не является ни плохим, ни хорошим, а высказывание "у тебя какие-то комплексы" не имеет никакого смысла, поскольку комплексы есть у всех, ведь каждого из нас затрагивают определённые архетипические темы - кто-то с головой погружается в политические события, для кого-то первичной является тема личной жизни, а, значит, и связанных с ней архетипов Афродиты, Купидона и т.д. Наличие комплекса указывает на то, что какая-то тема сейчас особенно актуальна для клиента, а скопление вокруг неё энергии отражает ведущие ценности и мотивы клиента. И для качества жизни человека имеет значение только то, как именно он обращается с этим комплексом и что этот комплекс делает с ним, к чему побуждает, в какие ситуации толкает, а чего заставляет бояться и избегать.

 

Некоторые комплексы могут быть разряжены в анализе и со временем терять свою актуальность. Иногда это связано с личностными факторами, сменой образа жизни и интересов, перерастанием клиентом старых комплексов и появлением новых под действием динамики коллективного бессознательного. В других случаях смена центральных для человека комплексов может быть обусловлена возрастными периодами и кризисами. Например, в первой половине жизни гораздо чаще встречается комплекс героя, что подразумевает концентрацию на достижениях, успехах и пути восхождения, а во второй половине жизни может актуализироваться комплекс отшельника, повышающий в глазах клиента ценность мудрости и осмысления прожитого им опыта.

 

Другие комплексы могут красной нитью проходить сквозь всю жизнь клиента, и чаще всего такие комплексы обусловлены ранними детскими травмами. К ним можно отнести тесно связанный с оральным характером комплекс брошенного или комплекс Кассандры, характерный для истерического характера. Такие комплексы могут организовать всю жизнь человека, и не так-то просто выбраться из-под их влияния. И тогда задача аналитика не в том, чтобы вовсе избавить человека от комплекса или разрядить его, лишив творческой энергии, а в том, чтобы найти наиболее подходящий клиенту путь его сублимации.