Публикации с тегом плохие эмоции (6)

Страх отвержения лежит в основе многих ограничивающих нас убеждений и моделей поведения. Из-за страха отвержения порой мы не решаемся подойти к человеку, который нам нравится, сделать деловое предложение или даже отправить резюме. "Да кому я нужен/нужна?", - думает человек со страхом отвержения и останавливает себя от того, чтобы пытаться и пробовать. "А вдруг мне не ответят или скажут "нет"?", - накручивает он себя и реализует лишь малую часть своего потенциала.

 

Корни страха отвержения лежат в детстве, а бок о бок с ним часто переживается ещё и чувство стыда. В детстве мы наиболее уязвимы перед отвержением и, если родители или значимые взрослые отвергали нас, этот опыт мог быть очень болезненным. Кто-то смог справиться с этим опытом или проработать его, а кто-то до сих пор считает, что лучше лишний раз не высовываться, не светиться и ни о чём не просить, чтобы не быть отвергнутым. 

 

Но, когда мы не проявляем инициативу и не рискуем, мы значительно обедняем собственную жизнь. Предпочитая безопасность, мы избегаем перемен. Не давая случиться чему-то плохому, мы не даём шансов и позитивным изменениям. Поэтому со страхом отвержения продуктивнее бороться, чем поощрять его в себе. И бороться с ним лучше всего вместе с психологом, поэтапно прорабатывая глубинные причины этого страха и аккуратно внося изменения в привычные избегающие модели поведения. Однако на начальных этапах может быть полезна и работа с собой. 

 

 

Во-первых, отвержение - это не катастрофа и не конец света. Да, в самом крайнем случае нам могут отказать или нас могут проигнорировать. Скорее всего, это будет неприятно, но это можно пережить. Для ребёнка отвержение родителей или значимых взрослых катастрофично, поскольку он не может выжить один. Для взрослого человека отвержение может быть болезненно, но оно не смертельно. И в случае грубого отказа важно понимать, что такой отказ, скорее, характеризует не нас и не наше предложение, а того, кто отказывает. Возможно, у него есть какая-то внутренняя проблема, которую мы случайно задели. Но это не наша вина и не наша ответственность, а потому не стоит воспринимать грубый отказ на свой счёт. 

 

Во-вторых, если отвержение всё же очень пугает нас, стоит заранее позаботиться о себе и создать себе подушку безопасности. Т.е. заранее подумать о том, что или кто сможет поддержать нас в случае печального исхода дела. Например, если мы столкнёмся с отказом, в этот день мы можем позволить себе отдохнуть, позвонить лучшему другу, попросить близких людей о поддержке, сделать для себя что-то приятное. Если мы готовы к негативному исходу и знаем, как вывести себя из деструктивного состояния, отвержение будет гораздо менее страшным для нас. 

 

В-третьих, полезно осознавать, что любая пугающая нас ситуация отвержения, так или иначе, отсылает к прошлому опыту. Если в прошлом есть непроработанное или незавершённое отвержение, любые напоминания об этом опыте будут страшить нас. Поэтому в идеале важно вернуться в прошлое и завершить ту ситуацию отвержения, которая до сих пор беспокоит нас и мешает нам жить. А в настоящем важно разотождествиться с той ситуацией, т.е. понимать, что прошлая и настоящая ситуации - не одно и то же. И, если мы проработаем прошлое, оно перестанет накладываться на наше настоящее. 

 

В-четвёртых, разумнее всё-таки рискнуть и сделать то, чего мы хотим, чем удерживать себя и не делать. Если мы сделаем это, впоследствии мы сможем сказать себе, что сделали всё, что могли на данный момент. То, чего не сделали, не могли сейчас, но, возможно, ещё сможем в будущем. А будущее гораздо легче планировать, когда есть, на что опираться. В этом смысле, на опыт отвержения и отказа всегда можно опереться. Например, в следующий раз сделать что-то иначе. Если же мы удерживаем себя от того, чтобы сделать что-то, чего хотим, дальше мы можем долго жалеть об утраченных возможностях, но момент будет уже упущен.

 

В-пятых, важно понимать, что отказ не равен отвержению. Если нам отказывают в чём-то, это не значит, что мы плохие, и с нами что-то не так. Например, на работе могут предпочесть другого кандидата из-за его опыта, более удачной самоподачи или по субъективным предпочтениям. В романтическом плане нам тоже могут предпочесть кого-то другого, если мы не вписываемся во вкусы конкретного человека. В большинстве случаев, когда нам кажется, что нас отвергают, ситуация складывается из множества разных обстоятельств, далеко не все из которых нам подвластны и подконтрольны. Так, любой конкурс - это лотерея. И мы не всегда можем заранее точно знать, каковы критерии отбора, в каком состоянии находится тот, кто принимает окончательное решение и чем он руководствуется. Точно так же заранее мы не можем знать о чужих вкусах и предпочтениях. И в любом случае, предлагая нечто, мы показываем лишь часть себя. Поэтому невозможно отвергнуть нас целиком, но можно сказать "нет" только какому-то конкретному нашему проявлению в настоящий момент.

 

В-шестых, как правило, в ситуациях отказа и отвержения можно найти не только негатив, но и ценность. Если нас отвергает какой-то человек, скорее всего, это не наш человек. Не тот человек, который к нам благосклонен, и не тот человек, который заинтересован в общении. Если какая-то возможность не реализуется сейчас, возможно, для неё пока не пришло время или выбрано неудачное место. Но ситуация отказа даёт ясность и осознание собственных ограничений. А, значит, открывает дорогу другим возможностям.

Восприятие себя, других и мира в дихотомии "плохой" и "хороший" уходит корнями в глубокое детство, а в контексте истории человечества - в первобытное мышление. Когда-то давно, когда перед человеком стояли задачи выживания, он вынужден был оценивать всё с позиции хорошего или плохого, т.е. полезного и вредного для выживания. Аналогичный механизм обращения с собой и миром вокруг повторяется и в индивидуальном развитии человека, когда, ещё будучи младенцем, согласно Мелани Кляйн, он начинает различать "хорошую" и "плохую" грудь. В дальнейшем родители, воспитатели и учителя используют это рудиментарное дихотомическое мышление, чтобы контролировать поведение человека. "Сегодня ты - плохой мальчик, а потому обойдёшься без прогулки, без сладостей и без подарков!", - говорит ребёнку мама или папа в надежде на то, что он изменит своё поведение.

 

Впоследствии воспитанный в духе чёрно-белого мышления человек будет постоянно расщеплять как самого себя, так и мир. "Этот человек поступил плохо, значит, он плохой, не буду с ним дружить". Или: "я хороший, я веду себя хорошо и выполняю все правила, значит, мир должен наградить меня подарками". Нетрудно догадаться, каким драматичным окажется разочарование, когда вдруг однажды человек впервые обнаружит, что это не работает, что такое мышление - всего лишь когнитивное искажение, которое не даёт никаких гарантий счастья и благополучия, но является удобным инструментом манипуляции другими людьми посредством непрошеных оценок.

 

Почему же, несмотря на то, что мышление современного взрослого человека объёмно и многомерно, многие до сих пор цепляются за этот архаизм и рудимент "хорошего" и "плохого"? Похоже, дело не только в ригидности психики, для которой более ранние механизмы являются в то же время более устойчивыми, но и в том, что чёрно-белое мышление делает мир предельно простым и понятным, создавая иллюзию предсказуемости и избавляя от лишних экзистенциальных размышлений. Однако такого рода предсказуемость и устойчивость - лишь кажимость. И упрощённая картина мира может быстро сломаться в ситуации, когда вдруг кто-то однозначно "плохой" внезапно делает для нас что-то хорошее, либо когда мы оказываемся в тупике требований к себе и не можем закончить токсичные отношения, потому что боимся показаться кому-то "плохими".

 

В психотерапии "плохое" и "хорошее" в первую очередь подвергается сомнению, ведь одним из первых терапевтических векторов работы является работа с Тенью человека, а, значит, со всем, что он не признаёт и отвергает в самом себе, проецируя на других людей и мир вокруг. Расщепляя себя на "хорошее" и "плохое", мы отсекаем от себя часть ценных ресурсов, и в итоге в функциональном состоянии остаётся лишь половина нашей личности. Если довести этот процесс расщепления до абсурда, мы рискуем превратиться в "человека в футляре", который загнан в угол собственными ограничениями так, что не может ни свободно вздохнуть, ни пошевелиться.

 

В работе с тенденцией расщеплять самого себя и мир на "хорошее" и плохое" психолог обращает внимание не только на содержательную границу (что именно и почему человек считает хорошим и плохим, как сформировались эти представления и каков их контекст), но и на конечный мотив - зачем человек дробит себя подобным образом. Наиболее частыми мотивами оказываются жажда любви и страх. Человек стремится быть хорошим и избегает быть плохим, чтобы другие люди любили его и не причиняли ему вреда. Но, если нас любят исключительно за то, что мы "хорошие", удобные и соответствуем чужим ожиданиям, любят ли при этом нас, какова цена и ценность такой "любви"? Точно так же ведь можно любить удобную вещь, которая хорошо служит, но без тени сожаления избавиться от неё, если она сломалась или отслужила свой срок. Ситуация, в которой нам не причиняют вреда только из-за того, что мы достаточно "хорошие" и "удобные", является ещё более страшной. Неужели для того, чтобы пользоваться базовыми человеческими правами, нужно постоянно кому-то угождать и выполнять чужие прихоти?

 

При детальном разборе подобных убеждений и того, что за ними стоит, как правило, оказывается, что как концепция "любви" за то, что мы хорошие, так и концепция "наказания" за то, что мы плохие, не выдерживает никакой критики. Да, вполне возможно, для первобытного человека, который не мог иным образом объяснить природные катаклизмы, идея награждения или наказания богами имела какой-то смысл. Или в раннем детстве нас, действительно, поощряли за хорошее поведение и наказывали за плохое. Но во взрослом возрасте, когда мы уже принадлежим только себе, сами определяем свою жизнь и формируем свой круг общения, подобные пережитки прошлого только мешают нам развиваться, отнимая наши драгоценные ресурсы и способствуя регрессу.

 

Каковы же альтернативы "хорошему" и "плохому" и что можно противопоставить такому расщепленному самовосприятию и мировоззрению? Принятие себя во всей полноте, осознанность и согласие с собой. "Я не хороший и не плохой, я просто есть", "я не хороший и не плохой, я бываю разным", "мир не хороший и не плохой, он многообразен", "нечто в мире не хорошее и не плохое, но сейчас оно мне подходит или нет, и я могу выбирать". 

В повседневной жизни мы часто встречаемся с токсичными коммуникациями. Это может быть давящий на нас начальник, пытающийся эксплуатировать нас "друг" или требовательный родитель. Токсичные коммуникации отличаются от здоровых тем, что человек чувствует себя в них неловко, некомфортно и тяжело. Такие коммуникации обычно пронизаны манипуляциями и/или предполагают нарушение равновесия в общении, когда одна из сторон игнорирует интересы другой, давит, пытается что-то навязать. Чтобы своевременно и успешно выходить из таких коммуникаций, важно научиться их распознавать.

 

 

1. В первую очередь, для распознания токсичных коммуникаций важно опираться на собственные ощущения и чувства. В токсичных коммуникациях именно наше состояние души является главным маркером, и ему стоит верить. Если в присутствии какого-то человека мы испытываем постоянный дискомфорт, противоречивые чувства, внутренние конфликты, невозможность быть собой и вести себя естественно, это повод задуматься о том, не является ли коммуникация токсичной.

 

2. Во-вторых, при распознании токсичного общения важно понимать, насколько открытой является коммуникация. Здоровое общение предполагает чёткую, прямую и ясную формулировку своих потребностей каждым из собеседников со спокойным отношением к тому, что другому человеку они могут не откликнуться, он имеет право на своё "нет". Токсичные коммуникации, напротив, отличаются завуалированным и непрямым характером. Например, в них кто-то сначала делает для нас нечто, не спросив, нужно нам это или нет, а затем пытается выставить счёт за услугу, о которой его не просили. Таким образом, жертва токсичной коммуникации постоянно оказывается в ситуации неловкости и непредсказуемости.

 

3. В-третьих, токсичное общение, как правило, отличается нарушением принципа равенства между людьми. В токсичном общении собеседник может ставить себя выше другого, либо, наоборот, пытаться манипулировать другим, делая акцент на том, какой он несчастный, бедный, жалкий, а потому все вокруг ему что-то должны. Бывает и так, что в токсичных коммуникациях человек полностью игнорирует другого как личность, потому что хочет использовать его в качестве инструмента, например, решить за счёт другого человека свои проблемы. Здоровые коммуникации предполагают партнёрство и взаимодействие, а токсичные - перекос равновесия, в котором какая-то из сторон предпочитает не обмениваться с другой, а только что-то брать, либо давать что-то ненужное.

 

4. В-четвёртых, токсичные коммуникации обычно пронизаны манипуляциями. Например, в них человек может сделать комплимент так, что другому становится обидно его слышать, похвалить и тут же обесценить, задать бестактный вопрос и сделать вид, будто ничего не случилось. Токсичные коммуникации тесно сопряжены с такими явлениями, как газлайтинг и виктимблейминг. Например, при попытке выяснить, что происходит, токсичный коммуникант может уходить от ответа, обвинять своего собеседника, либо говорить, что не происходит ничего особенного, он не имел в виду ничего плохого, просто показалось.

 

 

1. Во-первых, следует обратить внимание на свои чувства и дать им развернуться, а, значит, временно побыть за пределами этого контакта, в уединении. В самой ситуации токсичной коммуникации мы можем не сразу заметить, что происходит, и это делает нас уязвимыми. Но, отдаляясь от токсичного человека, мы обращаем внимание на то, что общение оставило у нас неприятный след в душе, за который и нужно зацепиться, чтобы обдумать происходящее и дать себе возможность распознать и пережить все противоречивые чувства.

 

2. Во-вторых, после того, как чувства распознаны, а ситуация осознана, можно попробовать проверить контакт - является ли коммуникация, действительно, токсичной. Для этого можно попробовать внести свои чувства и мотивы в контакт и спросить у собеседника всё, что нам непонятно. Например, если это был токсичный комплимент, можно озвучить, что сказанное собеседником вызвало у нас противоречивые чувства, и уточнить, что именно он имел в виду. Ситуации недопонимания и неловкости отличаются от токсичных коммуникаций тем, что их легко прояснить и проверить. В случае недопонимания собеседник будет рад нашей обратной связи и проявит готовность дать свою. В случае манипуляции собеседник может начать обижаться, скандалить, либо ещё больше запутает и так непонятную ситуацию.

 

3. В-третьих, в токсичных коммуникациях важно чётко различать мотивы и действия. Если кто-то ведёт себя по отношению к нам токсично, не стоит вместо него разбираться в его истинных мотивах, а, тем более, оправдывать его. Гораздо продуктивнее обратить внимание на факты - что именно происходит, что делает человек по отношению к нам и какие чувства это у нас вызывает. Нередко люди не могут выйти из токсичных коммуникаций, потому что им кажется, что манипуляция - это выражение любви, что токсичный коммуникант хочет сделать, как лучше, что этот человек желает нам чего-то хорошего, но у него не получается это выразить. Чтобы выйти из токсичной коммуникации, важно разорвать этот порочный круг домыслов и опереться на то, что происходит по факту. 

 

К сожалению, прямой выход из токсичных коммуникаций возможен далеко не всегда, поскольку токсичные коммуникации часто возникают именно в зависимых отношениях, из которых мы не можем одномоментно уйти. В ситуациях, когда невозможно ни выйти, ни напрямую прояснить ситуацию, стоит максимально позаботиться о себе. Например, обеспечить себе отдельное пространство, позаботиться о своих границах, безопасности и о своём комфорте, привлечь к ситуации других людей, опереться на действующие в данной ситуации правила, нормы и регламенты. Самое главное - не терять в токсичных коммуникациях голову, сохранять эмоциональную устойчивость, трезвость ума и воздерживаться от вовлечения в чужие манипулятивные сети. 

Провокативная психотерапия - тот метод, который вызывает неоднозначное отношение в кругу коллег-психологов. Некоторые увлекаются этим методом и считают его очень эффективным, другие подчёркивают, что предпочитают работать мягко и бережно, принципиально избегая любых провокативных методов и техник. В чём же специфика провокативной психотерапии и в каких случаях она полезна и вредна?

 

Провокативные психологи делают акцент на том, что человек часто не берёт на себя ответственность за изменения. Нередко, обращаясь к психологу, человек думает, что, раз он заплатил деньги за сеанс, ему больше ничего не нужно делать - психолог сделает всё сам. Так он перекладывает на психолога свою ответственность. Как правило, такая модель поведения касается не только терапии, и, если человек склонен к ней, в повседневной жизни он делает то же самое. Например, устроиться на работу ему мешает ворчливая мама или жена, достичь успехов - злые коллеги на работе, которые его подсиживают, бросить курить - друзья, которые постоянно зовут его в курилку поболтать. Отказ от ответственности за собственную жизнь часто сопровождается тем, что человек берёт на себя чужую ответственность. Он может активно вовлекаться в решение чужих проблем, запуская свои. Или пытаться давать советы людям, которым они не нужны, вместо того, чтобы заняться своей жизнью. 

 

И одной из задач провокативной психотерапии является возвращение клиенту его ответственности за себя, свои поступки и свою жизнь. В случаях, когда клиент регулярно опаздывает на сеансы, провокативный психолог может сделать то же самое, но не для того, чтобы отомстить клиенту или выразить свою агрессию, а для того, чтобы отзеркалить клиенту его собственное поведение. От контрпереносного отреагирования этот подход отличается тем, что психолог пользуется им сознательно и в терапевтических целях, в рамках терапевтического сеттинга. 

 

Другим приёмом провокативной терапии является акцентирование болезненных тем и терапевтические провокации клиента на негативные переживания. В провокативном подходе считается, что клиенту могут мешать измениться многочисленные защитные построения. У него есть запрос, но он бережёт свою зону комфорта, избегает негативных эмоций, а потому дело практически не сдвигается с места. Но, если спровоцировать негативные эмоции и дать им выход, расчищается пространство для новых моделей поведения. Так, провокативный психолог может допустить в своей работе острую шутку или прямое и резкое высказывание для того, чтобы запустить процесс шокового осознания. В провокативном подходе считается, что негативные эмоции работают гораздо более эффективно, чем позитивные, поскольку психика откликается на них быстрее, и именно эти эмоции хорошо задействовать для изменений. 

 

Провокативная психотерапия довольно жёстко обходится с манипулятивными стратегиями. Если клиент привык жить в манипулятивных взаимодействиях, часто этим он разрушает и себя, например, ссылаясь на какие-то потерявшие актуальность события прошлого, чтобы находить предлог не делать чего-то важного для него в настоящем. В этих случаях провокативный психолог также обращает внимание на такие моменты и возвращает клиенту его манипулятивный способ обращения с собой и с другими людьми, чтобы клиент мог увидеть себя без прикрас, посмотреться в зеркало и осознать, что именно он делает и каким образом он мешает себе достигать успеха и строить отношения. Так, например, если клиент жалуется, что он не может построить личную жизнь, потому что все девушки вокруг такие распущенные, терапевт акцентирует внимание на том, каков он сам, каковы его недостатки и почему он выбирает исключительно "распущенных" женщин, либо каким образом они оказываются в его окружении. 

 

Приёмы провокативной терапии полезны для тех людей, которые предпочитают краткосрочную психотерапию, готовы к жёстким методам и быстрым изменениям. В идеале психика клиента провокативного психолога должна быть достаточно устойчивой, чтобы выдержать связанный с этим подходом дискомфорт, не сломаться от резкого слома защит и болезненных переживаний. Провокативная терапия отлично работает для людей, которые страдают от собственной лени, неорганизованности, прокрастинации, но хотят поставить себе цели и начать стремиться к ним.

 

Ограничения в применении провокативного подхода касаются людей с психическими расстройствами, шаткой и неустойчивой психикой, а также работы с травмой. Провокативные психологи также с осторожностью относятся к клиентам, страдающим от хронических, и, в особенности, психосоматических заболеваний, поскольку метод провоцирует острые эмоциональные переживания, и его применение может не быть безопасным, если человек находится в кризисной ситуации и страдает от недостатка ресурсов.

 

Кроме того, провокативная терапия обычно не используется в течение длительного времени, поскольку этот подход является довольно травматичным. Если сравнивать этот подход с более мягкой и бережной долгосрочной терапией, он действует гораздо острее и отсекает препятствия, поэтому он идеально подойдёт нетерпеливым клиентам, которые ждут результата как можно быстрее. Однако цена этого результата - сложные, тяжёлые и болезненные переживания, которые важно уметь выдержать.

Расстройства пищевого поведения тесно связаны с эмоциональной, мотивационной и смысловой сферами жизни человека. Например, при компульсивном переедании заедаются те эмоции, распознавание, принятие и ассимиляция которых нарушены. Так, испытывая сильное чувство гнева, зависти или даже любви, человек не всегда может понять, что именно он переживает и чего хочет в связи с этим переживанием, т.е. какая потребность за ним стоит. Но переживание, которое было заблокировано или пропущено на этапе осознания, никуда не уходит. Оно продолжает жить в психике человека и нуждается в каком-то выходе. И очень часто выход находится в самом простом и непосредственном способе физического отреагирования - например, в переедании. 

 

Чтобы проработать проблему переедания, психолог возвращает клиента к истокам и причинам его проблем. И, когда исток находится в эмоциональной-мотивационной сфере, важно понять на каком этапе развития и почему произошло нарушение распознавания и спонтанного проживания эмоций и чувств. Возможно, некоторые чувства были запретными в семье клиента, не подкреплялись и осуждались близкими, не находили отклика и поддержки, а потому были вынесены за черту самоцензуры настолько, что сама возможность распознавать и переживать их оказалась заблокированной. И тогда задачей психологической работы становится возвращение человеку связи с этими чувствами, тренировка навыков их распознавания и поиск путей выхода для этих чувств в конструктивных для клиента формах. Так, человек, который понимает, что сейчас переживает гнев или обиду, может выбрать альтернативные перееданию способы справиться с этими чувствами. Например, поговорить о проблеме с человеком, который вызвал это чувство, нарисовать это чувство, отреагировать его в спорте и т.д. 

 

Помимо личностных проблем с распознаванием и проживанием эмоций, проблема переедания часто окрашена и культурными смыслами. Так, например, в семье клиента, страдающего перееданием, могли бытовать порядки, согласно которым нельзя оставлять или выбрасывать еду, нужно всегда доедать до конца, нельзя получить десерт, пока не доедено первое блюдо, по праздникам принято слишком много готовить и переедать и т.д. Такая культурная заряженность темы еды создаёт вокруг неё смысловое поле, из которого человеку бывает трудно выбраться, чтобы сформировать своё собственное отношение к еде. А, будучи заряженным чужими установками, он следует им, чтобы избежать чувств вины и стыда, которые переживал всякий раз, когда нарушал подобные семейные и культурные правила. В этом случае посредством анализа установок психолог пробирается к глубинным смыслам, связанным у клиента с едой, и развивает стратегию переосмысления отношений с ней, проработки негативных чувств и изменения убеждений, которые формируют тревожное и противоречивое отношение человека к еде. 

 

Задачей психолога при работе с нарушениями пищевого поведения становится возвращение человеку связи не только с его потребностями и чувствами, но и с его естественной саморегуляцией, которая нарушается, когда человек в прошлом часто был вынужден есть то, что ему не нравилось, переедать, доедать до конца то, что хотел бы оставить и т.д. Пересиливая себя, в прошлом человек терял связь со своей потребностью голода и чувством насыщения, из-за чего в итоге голод оказался связанным с иными чувствами и взял на себя функцию их проживания. Точно так же размытым стало и чувство насыщения, которое, будучи тесно связанным с эмоциями, выходит за пределы своей биологической функции, а, значит, не может быть в полной мере прочувствовано до тех пор, пока голод и насыщение не будут очищены от внешних, социальных, семейных и культурных смысловых наслоений, ведь, например, переживание тоски в связи с одиночеством, в принципе, не может быть насыщено с помощью пищи, в отличие от физиологического голода.

 

Возвращая клиенту связь с собственными чувствами и телом, психолог учит его распознавать свои телесные ощущения и эмоции, проводить между ними границы и понимать, в каких случаях телесное ощущение относится к той или иной эмоции, а в каких оно выполняет исключительно физиологическую функцию. Разводя телесные и эмоциональные реакции, человек обретает возможность по-разному обращаться с ними и находить более прямые способы удовлетворения своих потребностей. Так, например, потребность в безопасности может находить выход в переедании, но никаким количеством еды невозможно насытить её. И, когда эта потребность уже распознаётся и отчётливо ощущается, следующим шагом становится мысль о том, какими ещё средствами можно было бы создать безопасность или её переживание, не прибегая к перееданию.

 

После того, как клиент научился распознавать свои эмоции, чувства и стоящие за ними потребности, а также отделять их от физиологических ощущений тела, важным этапом становится построение новых, более конструктивных отношений с едой. Если раньше еда выполняла функцию проживания эмоций, теперь связанная с ней сфера жизни переходит в область биологической саморегуляции человека, для которой необходима хорошая связь с собственным телом, чтобы распознать, есть ли сейчас чувство голода, какой именно пищей и её количеством хотелось бы его насытить. Для построения такой связи полезно интуитивное питание, при котором человек переходит из формата строгого контроля над собой, срывов и самонаказаний в формат принятия себя, заботы о себе и внимательного прислушивания к своим потребностям и актуальным телесным ощущениям. 

Существует мнение, что у нас есть "хорошие" и "плохие" эмоции. И "плохих" эмоций, таких как злость, страх, грусть, отвращение, нужно избегать, и стараться испытывать и демонстрировать только "хорошие" эмоции.

 

Мое глубокое убеждение, что нет хороших и плохих эмоций. Все эмоции одинаково важны и нужны. Это наша сигнальная система и связь с реальностью. Если мы утрачиваем связь со своими эмоциями, мы утрачиваем связь с реальностью. Ведь придумать себе можно что угодно.

 

Вот, например, злость.

 

"Что вы такое говорите? Я учитель и всю жизнь посвятила детям. Я добрый человек  и никогда не злюсь."  - орет Марья Ивановна с покрасневшим лицом, сжимая кулаки. Любому человеку, наблюдающему Марью Ивановну в данный момент очевидно, что она в припадке ярости. Но Марья Ивановна об этом не подозревает и когда ей говорят, что сейчас она злится, она злится еще больше и яростно возражает. Потому что  Марья Ивановна с детства знает, что злиться плохо и злятся только плохие люди, а Марья Ивановна не плохой человек и значит она не злится. Марья Ивановна не осознает свою злость, связь с реальностью утрачена.

 

Сигнальная функция злости это сообщить нам  что что-то лишнее вторгается в наши границы или чего-то, наоборот, сильно не хватает. Получив этот сигнал мы можем задуматься - а что сейчас происходит? Что сейчас мне не хватает или каким образом сейчас нарушаются мои границы? И тогда мы имеем возможность что-то предпринять.

 

Света пришла в гости к родственникам. И ее тетя,сочувственно глядя на Свету, подкладывая ей салатик, спрашивает ее - ну как там у вас с Васей? Сделал он уже тебе предложение? И тут Света замечает что ее дыхание учащается, глаза сузились, челюсти сжались. Света осознает что сейчас она испытывает злость и понимает что это означает, что только что были нарушены ее границы. И нарушены они были ее тетей, которая под видом заботы и сочувствия вмешивается в ее жизнь, по-видимому с целью позлорадствовать и почувствовать себя значимой и в порядке, в отличии от Светы, которой так и не сделали предложение. Теперь Света может защитить себя и восстановить свои границы. Как вариант, сказав тете что это их с Васей дело и они сами разберутся. А если бы Света не осознавала свою злость, принимая за чистую монету елейный вид своей тети, то скорее всего, она бы почувствовала себя плохо, стала испытывать тревогу и неловкость, принялась бы оправдывать Васю или рассказывать что ей и так хорошо, спорить с тетей и пытаться ей что-то доказать или не спорить и не доказывать, но чувствовать себя унылым говном.

 

Если мы не осознаем или игнорируем свою злость, мы не получаем важный сигнал, и лишаемся возможности его использовать или действуем неосознанно и не всегда лучшим образом.

 

Другой пример - "Я очень люблю свою жену, говорит муж на приеме у психотерапевта" -   сжимая кулаки. "Я замечаю, что сейчас когда вы говорите про свою жену вы сжимаете кулаки" - говорит психотерапевт. "Ой, действительно" - говорит муж. "Как вы думаете, что бы это могло значить?" - спрашивает психотерапевт. "Кажется я злюсь на нее" - удивленно говорит муж.

 

Эти примеры также показывают связь эмоций и телесных проявлений. Наше тело никогда не врет, в отличие от наших представлений.

 

Можно сколько угодно убеждать себя в том, что вы - счастливый человек, потому что у вас есть хорошая работа, жена, дети, квартира, машина и дача, но если у вас потухший взгляд, то очевидно, что вы не счастливы. И только заметив это можно переходить к следующему вопросу - почему? И тогда есть шанс что-то сделать со своей жизнью. Если не замечать свои эмоции и жить в иллюзиях, то этого шанса нет.