Публикации с тегом манипуляция (19)

В практике психолога часто возникают ситуации, когда на приём приходит один из супругов/партнёров с твёрдым намерением лучше понять, а то и изменить другого. Это может быть муж, у которого никак не получается наладить сексуальный контакт с женой, или жена, которая не понимает, почему ей изменяет муж, но раз за разом не получает от него внятного ответа. Отчаявшийся и покинутый в парном контакте человек идёт к психологу с надеждой узнать о своём партнёре что-то такое, о чём умалчивает партнёр, а то и обрести какие-то рычаги воздействия на этого партнёра. 

 

Что в этом случае психолог может предложить клиенту, каковы его возможности и ограничения?

Пожалуй, начну с ограничений, поскольку в данной ситуации они наиболее очевидны. К сожалению, психолог - не экстрасенс, и он не может знать, что происходит в мыслях и чувствах другого человека, который, тем более, отсутствует на приёме. Описание партнёра клиентом содержит не только реальный образ, но и личные проекции клиента, из-за чего образ описываемого им партнёра может быть значительно искажён. Понимая эти ограничения, психолог, как правило, интересуется фактами и тем, как эти факты влияют на состояние того клиента, который сидит в кабинете. Например, клиент может рассказывать, что партнёр ведёт себя просто ужасно, игнорирует просьбы, не проявляет никакого уважения, обесценивает и бесконечно упрекает. Чтобы разобраться в ситуации, психологу важно прояснить конкретику - что именно говорит и делает партнёр и как реагирует на эти слова и действия клиент.

 

В промежутке между реальным действием партнёра и реакцией клиента на него обычно есть место для интерпретации. К примеру, "если партнёр долго не отвечает на звонки, значит, он не любит меня". Связь между первым и вторым кажется клиенту очевидной, но именно она причиняет ему боль и страдания. Не столько само действие или бездействие, сколько его интерпретация. И именно интерпретация является мишенью терапевтического воздействия. Так, психолог может предложить подвергнуть эту интерпретацию сомнению и заменить её какой-то другой. Например: "Почему вы так уверены, что он не отвечает вам на звонки, потому что не любит вас? Может быть, он занят или нуждается в отдыхе?". Или: "Так ли это ужасно, если ваш партнёр не всегда отвечает на звонки? Почему для вас это так критично?". В ситуации, когда речь идёт о другом человеке, психолог может выдвинуть какие-то предположения, предложить интерпретации, но сказать точно, что думает и чувствует другой человек, психолог не может. 

 

Второе важное ограничение работы с таким запросом - психолог никак не может влиять на партнёра клиента. Если у клиента есть запрос на изменение партнёра, его обработку или алгоритм "как лучше вести себя с ним, чтобы убедить его", "что мне делать с с ней, чтобы она поняла", этот запрос невозможен для разрешения. Другого человека мы не можем менять не только из-за ограничений этики, но и из-за технических ограничений. Если другой человек не хочет чего-то делать, нет средств заставить его захотеть. Поэтому при запросах на изменение другого человека задача психолога - вернуть клиента к самому себе, к его потребностям и чувствам, к тому, как бы он сам хотел и мог измениться. Например, какой вклад клиент вносит в то, чтобы ситуация была именно такой. Не замечает ли он за собой, что совершает повторяющиеся действия, которые раз за разом не приводят к успеху? Каким образом он строит коммуникацию? Насколько доходчиво он сообщает о своих потребностях? Как он обращается со своими потребностями и переживаниями, что он предпочитает делать со своей фрустрацией? Именно обращение клиента с самим собой в отношениях и является главной мишенью терапии. Если клиент испытывает дискомфорт от действий партнёра, почему он не поговорит об этом с партнёром? Что мешает ему позаботиться о своём комфорте и ради чего он им жертвует? Ставит ли он на первое место себя или другого человека? Зачем, в конце концов, он терпит отношения, которые его не устраивают? И все эти вопросы про то, чтобы вернуться к себе, к своему "я", а не питать пустую и бессмысленную надежду изменить кого-то другого. 

 

Подводя итоги, психотерапия - это, прежде всего, про себя. Про то, чтобы разобраться в себе, понять себя и изменить себя. Изменить свою реакцию, своё отношение, принять свои чувства и начать действовать по-другому. Парная терапия - про то, чтобы изменились оба. Но нет таких средств, которые могли бы изменить кого-то другого без его согласия. Любые манипуляции приводят лишь к ситуативным изменениям - возможно, сейчас, в конкретный момент, другая сторона и поддастся на них, но в длительной перспективе без личного желания она не изменится. Именно поэтому запросы на "лучше понять и изменить кого-то другого" продуктивнее переформулировать так, чтобы лучше понять и изменить самого себя в контакте с другим. 

В повседневной жизни мы часто встречаемся с токсичными коммуникациями. Это может быть давящий на нас начальник, пытающийся эксплуатировать нас "друг" или требовательный родитель. Токсичные коммуникации отличаются от здоровых тем, что человек чувствует себя в них неловко, некомфортно и тяжело. Такие коммуникации обычно пронизаны манипуляциями и/или предполагают нарушение равновесия в общении, когда одна из сторон игнорирует интересы другой, давит, пытается что-то навязать. Чтобы своевременно и успешно выходить из таких коммуникаций, важно научиться их распознавать.

 

 

1. В первую очередь, для распознания токсичных коммуникаций важно опираться на собственные ощущения и чувства. В токсичных коммуникациях именно наше состояние души является главным маркером, и ему стоит верить. Если в присутствии какого-то человека мы испытываем постоянный дискомфорт, противоречивые чувства, внутренние конфликты, невозможность быть собой и вести себя естественно, это повод задуматься о том, не является ли коммуникация токсичной.

 

2. Во-вторых, при распознании токсичного общения важно понимать, насколько открытой является коммуникация. Здоровое общение предполагает чёткую, прямую и ясную формулировку своих потребностей каждым из собеседников со спокойным отношением к тому, что другому человеку они могут не откликнуться, он имеет право на своё "нет". Токсичные коммуникации, напротив, отличаются завуалированным и непрямым характером. Например, в них кто-то сначала делает для нас нечто, не спросив, нужно нам это или нет, а затем пытается выставить счёт за услугу, о которой его не просили. Таким образом, жертва токсичной коммуникации постоянно оказывается в ситуации неловкости и непредсказуемости.

 

3. В-третьих, токсичное общение, как правило, отличается нарушением принципа равенства между людьми. В токсичном общении собеседник может ставить себя выше другого, либо, наоборот, пытаться манипулировать другим, делая акцент на том, какой он несчастный, бедный, жалкий, а потому все вокруг ему что-то должны. Бывает и так, что в токсичных коммуникациях человек полностью игнорирует другого как личность, потому что хочет использовать его в качестве инструмента, например, решить за счёт другого человека свои проблемы. Здоровые коммуникации предполагают партнёрство и взаимодействие, а токсичные - перекос равновесия, в котором какая-то из сторон предпочитает не обмениваться с другой, а только что-то брать, либо давать что-то ненужное.

 

4. В-четвёртых, токсичные коммуникации обычно пронизаны манипуляциями. Например, в них человек может сделать комплимент так, что другому становится обидно его слышать, похвалить и тут же обесценить, задать бестактный вопрос и сделать вид, будто ничего не случилось. Токсичные коммуникации тесно сопряжены с такими явлениями, как газлайтинг и виктимблейминг. Например, при попытке выяснить, что происходит, токсичный коммуникант может уходить от ответа, обвинять своего собеседника, либо говорить, что не происходит ничего особенного, он не имел в виду ничего плохого, просто показалось.

 

 

1. Во-первых, следует обратить внимание на свои чувства и дать им развернуться, а, значит, временно побыть за пределами этого контакта, в уединении. В самой ситуации токсичной коммуникации мы можем не сразу заметить, что происходит, и это делает нас уязвимыми. Но, отдаляясь от токсичного человека, мы обращаем внимание на то, что общение оставило у нас неприятный след в душе, за который и нужно зацепиться, чтобы обдумать происходящее и дать себе возможность распознать и пережить все противоречивые чувства.

 

2. Во-вторых, после того, как чувства распознаны, а ситуация осознана, можно попробовать проверить контакт - является ли коммуникация, действительно, токсичной. Для этого можно попробовать внести свои чувства и мотивы в контакт и спросить у собеседника всё, что нам непонятно. Например, если это был токсичный комплимент, можно озвучить, что сказанное собеседником вызвало у нас противоречивые чувства, и уточнить, что именно он имел в виду. Ситуации недопонимания и неловкости отличаются от токсичных коммуникаций тем, что их легко прояснить и проверить. В случае недопонимания собеседник будет рад нашей обратной связи и проявит готовность дать свою. В случае манипуляции собеседник может начать обижаться, скандалить, либо ещё больше запутает и так непонятную ситуацию.

 

3. В-третьих, в токсичных коммуникациях важно чётко различать мотивы и действия. Если кто-то ведёт себя по отношению к нам токсично, не стоит вместо него разбираться в его истинных мотивах, а, тем более, оправдывать его. Гораздо продуктивнее обратить внимание на факты - что именно происходит, что делает человек по отношению к нам и какие чувства это у нас вызывает. Нередко люди не могут выйти из токсичных коммуникаций, потому что им кажется, что манипуляция - это выражение любви, что токсичный коммуникант хочет сделать, как лучше, что этот человек желает нам чего-то хорошего, но у него не получается это выразить. Чтобы выйти из токсичной коммуникации, важно разорвать этот порочный круг домыслов и опереться на то, что происходит по факту. 

 

К сожалению, прямой выход из токсичных коммуникаций возможен далеко не всегда, поскольку токсичные коммуникации часто возникают именно в зависимых отношениях, из которых мы не можем одномоментно уйти. В ситуациях, когда невозможно ни выйти, ни напрямую прояснить ситуацию, стоит максимально позаботиться о себе. Например, обеспечить себе отдельное пространство, позаботиться о своих границах, безопасности и о своём комфорте, привлечь к ситуации других людей, опереться на действующие в данной ситуации правила, нормы и регламенты. Самое главное - не терять в токсичных коммуникациях голову, сохранять эмоциональную устойчивость, трезвость ума и воздерживаться от вовлечения в чужие манипулятивные сети. 

В суицидологии накоплены разные методы диагностики суицидальных мыслей и намерений, а также способы работы с этими состояниями. Но в данной статье я сделаю акцент не на конкретных методиках, а на более общих ценностно-методологических принципах и подходах, из которых может исходить психолог в работе с такими клиентами.

 

Первый подход опирается на жёсткую позицию безусловной ценности жизни и, главным образом, является превентивным, т.е., прежде всего, направлен на предотвращение суицида. Для этого психолог занимает директивную позицию, характерную для спасающего больных врача, и настаивает на подписании клиентом антисуицидального контракта, по условиям которого во время терапии клиент обязуется не предпринимать никаких суицидальных попыток. Антисуицидальный контракт позволяет психологу юридически обезопасить себя и побудить клиента сделать выбор между жизнью и смертью в пользу жизни, поскольку, если он решается на терапию, он признаёт, что терапия – за жизнь, про жизнь и для жизни. Директивная позиция психолога в этом подходе воспринимается как меньшее зло, по сравнению с угрозой суицида, т.е. как нечто допустимое в экстремальных для жизни клиента условиях и соразмерное степени риска.

 

Если первый подход условно можно назвать «медицинским», для второго подхода больше подошло бы название «гуманистического». Этот подход исходит из безусловной и абсолютной ценности свободы клиента, в том числе в таком сложном экзистенциальном выборе, как «быть или не быть». В этом подходе психолог не считает приемлемым для себя давить на клиента, занимать директивную позицию, к чему-либо принуждать клиента, даже если вопрос касается жизни и смерти.

 

В качестве яркого представителя второго подхода в юнгианском направлении можно выделить Дж. Хиллмана, который в книге «Самоубийство и душа» предлагал оригинальные методы работы с темой суицида. С его точки зрения, фантазии клиента о суициде отражают буквализацию более глубинных стремлений человека к символической, а не реальной смерти, а, значит, к трансформации. Проще говоря, думая о суициде, клиент хотел бы не физически умереть, а измениться самому, либо, чтобы изменился мир вокруг него. И тогда важно не запрещать эти мысли в анализе, не избегать их, а, напротив, идти в них и прорабатывать этот материал, но исключительно символически. На практике это означает, что психолог свободно обсуждает с клиентом все фантазии последнего на этот счёт и предлагает символизировать их – нарисовать, красочно представить и попробовать понять, что должно произойти в результате этого действия, в чём его предельный смысл, к чему в итоге стремится клиент. Например, фантазии о собственной смерти у клиента могут включать горюющих друзей и родственников, и тогда можно предположить, что в жизни ему остро не хватает их внимания, но, возможно, он потерял надежду на обретение их любви при жизни. Или, мечтая о небытии и пустоте, клиент, на самом деле, хотел бы положить конец своим душевным или физическим страданиям, но не видит иного выхода. В конечном итоге, процесс символизации выводит клиента на осознание, что его предельным мотивом является не смерть сама по себе, а изменение ситуации, в которой он оказался. 

 

Мысли о способе суицида также диагностичны, поскольку позволяют провести параллели с тем, как клиент справляется с проблемами в жизни. Например, фантазия о том, чтобы застрелиться, может указывать на накопившуюся, подавленную агрессию и на стремление резко разрубить узел своих проблем (одним выстрелом или ударом), а не аккуратно распутать его. Фантазии о том, чтобы умереть легко и безболезненно (под действием таблеток или газа) могут означать желание клиента уйти от проблем, а также нетерпимость к любой боли и фрустрации, что проявляется и в его жизни. На символическом уровне в этом случае хочется, чтобы проблемы были решены сами, без его участия, без его страданий, а он предпочёл бы не вовлекаться и просто забыться.

 

Аналогично важны для анализа и фантазии клиента о загробной жизни, если возникают мысли о смерти. Верит он или нет в её существование, как себе её представляет, какие чувства вызывают эти представления. Эти фантазии символизируют то, к чему, по сути, стремится клиент, когда думает о суициде. Если он фантазирует о рае, скорее всего, ему не хватает удовольствий и комфорта в жизни, если о пустоте – покоя и отдыха, если боится адских миров и мучений – похоже, за мыслями о суициде стоит нестерпимое чувство вины. Как правило, фантазии о наличии или отсутствии и качестве загробной жизни тесно связаны с религиозными представлениями клиента, которые также могут стать ресурсом для проработки этой темы. Например, можно обратить внимание на то, как близкая клиенту по духу религия относится к этой теме, каким образом аргументирует допустимость или недопустимость суицида. Если клиент атеистичен по взглядам, можно рассмотреть эту тему с позиции рациональности – насколько рационально, с его точки зрения, как «быть», так и «не быть», и какие доводы сейчас во внутреннем конфликте перевешивают.

 

Обретая символическую форму, фантазия разряжается на уровне чувств, и вместо безысходности человек погружается в более широкий контекст скрытых смыслов этой темы. Таким образом, открывается возможность выйти за пределы этой темы, открыть для себя нечто другое, более важное и ценное. И для этого терапевту вовсе не нужно применять никакого давления и насилия, подобно санитарам,  надевающим на пациентов смирительные рубашки. Всё-таки психологическая работа является более тонкой, и простым «нет, нельзя» или «пока мы с вами работаем, вы обещаете…» вряд ли решить столь сложную психологическую проблему.

 

С точки зрения представителей директивного подхода, антисуицидальный контракт является эффективной профилактической мерой, а главный акцент в работе они делают именно на заботе и безопасности. Однако в этом подходе есть некое противоречие. Ведь, если психолог показывает, что ему не всё равно, и он категорически не поддерживает фантазии клиента, во-первых, время контракта оказывается ограниченным (получается, что психологу не всё равно только во время работы, а после её окончания запрет внезапно снимается), а, во-вторых, директивная позиция открывает поле для опасных манипуляций. Зная о том, что для психолога это тревожная тема, клиент попадает в рисковую для себя ситуацию соблазна отреагирования, наказания терапевта несоблюдением контракта. Кроме того, условие контракта для продолжения терапии демонстрирует неверие психолога в то, что клиент справится с этой проблемой сам, без дополнительного контроля. 

 

В недирективном подходе психолог демонстрирует уважение к любым мыслям и фантазиям клиента, а также полную готовность их принять, не осуждая и не диктуя клиенту, что ему делать. Однако этот подход также имеет свои ограничения, и стоит с осторожностью его применять к тем клиентам, способность к символизации у которых нарушена или развита не в полной мере, а также к клиентам в психотических состояниях, где размыта грань между символическим и реальным.

Манипуляция - это непрямая форма коммуникации, используя которую, манипулятор хочет извлечь из другого человека некую выгоду для себя. Понимая, что прямой посыл не приведёт к желаемому результату, манипулятор предпочитает действовать обходными путями. И речь может идти не только о материальных, но и об эмоциональных выгодах. Например, некоторые манипуляторы хотят, чтобы их пожалели, другие - чтобы их не бросали, третьи - причинить человеку дискомфорт, вызвав у него чувства вины или агрессии, четвёртые - заставить другого человека испытать свои чувства. 

 

Почему же, несмотря на явно выраженную у манипулятора потребность от коммуникации, он не выскажет свои пожелания и недовольства прямо? Причин здесь может быть очень много - некоторые манипуляторы считают прямой посыл абсурдным (было бы абсурдом признаться подруге в собственной зависти и желании испортить ей настроение), постыдным, неуместным или боятся открытой и честной реакции со стороны собеседника. Так, в романтических отношениях порой трудно признаться даже себе в ревности к друзьям своего партнёра, поскольку это может выглядеть абсурдно, и партнёр вполне может ответить, что он - свободный человек и вовсе не обязан замыкаться на отношениях и ограничивать себя в общении с друзьями. Или мама может сказать сыну, что он уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно купить себе телефон, а потому не нуждается в её помощи.

 

Предчувствуя отказ, манипулятор прибегает к хитрым уловкам, чтобы всё-таки добиться желаемого. Например, он может психосоматически включиться в ситуацию и внезапно "заболеть", просидеть весь вечер с кислым лицом, на ровном месте бросить обидную фразу. Иногда манипуляторы прибегают и к более сложным, изощрённым формам поведения в ответ на действия близких людей, которые им не нравятся. Так, они могут поощрять удобное и желаемое для себя поведение и наказывать нежелаемое. Например, всякий раз, когда у сына появляется девушка, запоздавшая в сепарации мама может внезапно от него отдаляться, проявлять холод и осыпать его упреками. Стоит ему расстаться, и она расцветает в тепле и принятии.

 

Манипуляции наблюдаются не только в семейных, но и в деловых отношениях. Повышающий голос начальник, угрозы, игнорирование, негласное лишение бонусов или попытка держать людей в страхе лишений - это тоже формы манипуляций. Манипуляции не обязательно агрессивны - по форме они могут выглядеть доброжелательно, но по факту после манипулятивных высказываний человек остаётся с двойственным чувством сомнительной коммуникации, когда, с одной стороны, вроде бы ему говорят что-то хорошее, с другой - он ощущает фальшивый посыл и двойное дно этих слов.

 

В повседневной жизни, как правило, в ответ на манипуляцию мы наблюдаем не менее манипулятивную контратаку, в результате которой отношения между людьми становятся крайне запутанными и напряжёнными. Однако контрманипуляция является не лучшим способом противостоять манипуляциям, поскольку благодаря ей манипулятивное общение не прекращается, а, наоборот, затягивается, значительно истощая обе стороны и отдаляя их друг от друга. Запутавшись в манипуляциях, люди уже перестают помнить и чувствовать то, с чего всё началось, тот самый первичный посыл, который они хотели бы донести. Иногда манипулятивное взаимодействие перерастает в постоянную вражду, когда неприятные друг другу люди вынуждены долгое время находиться в одном и том же месте или скреплены общими обязанностями. И, в конечном итоге, манипулятивное общение оказывается вредным для обеих сторон, ведь, усиливая манипуляции, человек рискует дойти до самых крайних форм деструктивного поведения. 

 

Таким образом, чтобы противостоять манипуляциям, недостаточно просто распознавать их и манипулировать в ответ. Нужно изменить саму стратегию взаимодействия с манипулятором, не откликаясь на его двойственные послания, а, значит, сохраняя эмоциональную устойчивость к тому, что он говорит и делает. Именно эта устойчивость и проводит границу между успешной и неуспешной манипуляцией, т.к., если манипулятор не смог вывести другого человека из себя или внушить ему чувство вины, план провалился, манипуляция не сработала. 

 

Провести такую границу лучше всего помогают слова из молитвы гештальтиста: "Ты - это ты, а я - это я". Это значит, что, если тебе плохо, потому что я делаю или не делаю чего-то, чего ты от меня хочешь, это твоя, а не моя проблема. Твоё ожидание от меня - это твоя проблема. Как и твоя реакция на то, что ему не суждено было сбыться, какой бы она ни была. Твоя зависть, твоя обида, твоя потребность - это то, за что можешь нести ответственность только ты сам, но не я. Я могу быть или не быть рядом, откликаться на твою проблему или нет, но я не отвечаю за твои мысли, чувства и самочувствие. И, если ты чувствуешь себя плохо от того, каким образом я выбираю быть для себя, тебе как-то быть с этим, не мне. 

 

В противостоянии манипуляциям очень важно не сливаться с манипулятором, а разделять зоны ответственности. Если манипулятор чего-то хочет от нас, мы не обязаны это делать. Если он давит на некие социально-нормативные ценности, мы также не обязаны вписываться в них, ведь никто не может предписать нам, что именно мы должны чувствовать. Поэтому, вырываясь из цепких лап манипулятора, первым делом необходимо восстановить контакт с собой и со своими чувствами в противовес тому, что от нас требуется или должно. И, если мы чувствуем злость, обиду или неприязнь в ответ на манипуляции, это совершенно естественно и нормально. Тогда следующим шагом становится внесение наших подлинных чувств в манипулятивную коммуникацию, которая неизбежно прерывается, когда кто-либо из её участников выходит на подлинный диалог с другим. 

В обыденной речи мы часто смешиваем понятия "эгоизм" и "эгоцентризм", что порождает разные непонимания. Обвиняя другого человека в эгоизме, мы, как правило, подразумеваем, что он делает что-то во благо себе, игнорируя потребности других людей, недостаточно чуток и внимателен к другим, ставит свои желания и цели выше чужих. И тогда рядом с таким человеком другим людям не хватает пространства, чтобы быть, чувствовать себя свободно и безопасно. Или они вынуждены жертвовать ради него своими интересами, что также их не устраивает.

 

С психологической точки зрения, описанное выше поведение, скорее, относится к феномену эгоцентризма. Эгоцентризм является естественным этапом развития ребёнка, когда он ещё не научился учитывать в своей картине мира других людей и ставить себя на место другого. По мере взросления в норме человек обретает этот социальный навык, учится понимать, что другие люди могут быть не похожи на него, и, чтобы жить в согласии с ними, с их мнениями тоже важно считаться. Если по каким-то причинам формирование этого навыка было нарушено, человек так и не научается выходить за пределы собственного "я" в своём мировосприятии, последствиями чего являются не только сложности в построении отношений с другими людьми, но и личные страдания самого такого человека, поскольку часто он и сам не понимает, что думают, чувствуют и чего хотят другие люди, а, значит, не может прогнозировать их реакции.

 

В отличие от эгоцентризма, эгоизм - это зрелая мировоззренческая позиция заботы о себе, которая вовсе не отрицает, что при этом можно заботиться и о других. У каждого из нас есть свои потребности, желания, мечты, стремления, цели, личные границы и ожидания. Каждый из нас нуждается в том, чтобы окружающие люди проявляли к нему вежливость и уважение, учитывали его присутствие и его потребности. У всех нас есть потребность в личном пространстве и комфорте. И здоровый эгоизм заключается в том, что человек берёт на себя ответственность за свои потребности и желания, за реализацию своих целей, за заботу о своём комфорте. При этом он понимает, что, помимо него, вокруг есть другие люди, и их потребности тоже важно слышать, понимать и учитывать. Но иногда потребности людей приходят в конфликт, и тогда можно договариваться, искать компромиссы, точки соприкосновения, либо расходиться. 

 

Различать эгоизм и эгоцентризм особенно важно в конфликтных ситуациях и в ситуациях манипуляций. Ведь любого человека можно обвинить в том, что он заботится о себе вместо того, чтобы позаботиться о ком-то другом. Или сказать ему: "Если ты не согласен соответствовать моим ожиданиям и делать то, чего я от тебя хочу, ты эгоист". Но такая постановка вопроса возможна только из позиции эгоцентризма, а не эгоизма, поскольку именно эгоцентричная личность полагает, что мир вертится вокруг неё одной, и другие люди существуют лишь для удовлетворения её потребностей. Эгоизм же не требует принесения себя в жертву чужим интересам, отказа от себя и необходимости себя ломать. И в том, чтобы быть эгоистом, не соответствовать чужим ожиданиям (например, кому-то не нравиться, говорить другим "нет", иногда фрустрировать их) нет ничего страшного. Позиция эгоиста честна в том смысле, что он открыт к тому, чтобы встретиться с другим, но в то же время готов и к тому, что эта встреча может не состояться, поскольку другой - отдельная личность, и он тоже может сказать "нет", не согласиться или даже выйти из коммуникации. Т.е. другой тоже имеет свои права и, если мы договариваемся о чём-то, мы распределяем обязанности, а, если нет, можно договориться с кем-то другим.

 

Эгоцентричный человек не может уважать чужой отказ, поскольку не способен поставить себя на место другого. Ему трудно понять, что в момент его просьбы или требования другой человек является другим, т.к. эгоцентризм способствует мысленному и эмоциональному присоединению к себе других людей. Эгоцентричный человек не рассматривает их в качестве других, а видит в них своё продолжение, например, как свою правую руку, которая всегда готова помочь. Поэтому в случае внезапного отказа "руки" служить его потребностям он изумляется и возмущается - в его картине мира такого быть не должно, ведь другие люди для него - не личности, а функции. Эгоист же способен открыто заявить, что сейчас он заботится о собственных интересах, но при этом готов проявить уважение к чужим, поскольку они - такие же люди, как он. 

 

Разделяя эгоизм и эгоцентризм, важно понимать, что эгоцентризм не является диагнозом, а варианты эгоизма тоже могут быть разными. При желании с эгоцентризмом можно работать как в кабинете психолога, так и самостоятельно или в личных отношениях. Для этого важно тренировать умение поставить себя на место другого, и в психотерапии этому помогает техника пустого стула, либо мысленное представление себя в теле другого человека, либо задание психолога для партнёров поменяться местами и ролями и попробовать высказаться от лица партнёра. В этом же направлении отлично работают расстановочные методы, ведь в них человек тоже вынужден занять позицию другого и рассказать о том, что он чувствует из этой позиции. Эгоизм же в большей степени относится к мировоззрению, чем к психологическим навыкам, поэтому работать с ним гораздо сложнее, и в общении с другими каждый сам выбирает, какой уровень эгоизма он допускает для себя и какой готов принимать в других. 

Сайты и приложения для знакомств - удобные площадки для поиска партнёров для тех людей, у которых мало свободного времени, либо которые ограничены в выборе партнёра в своём ближайшем окружении. Например, бывает так, что человек проводит всё время на работе, пребывая в окружении людей своего же пола. Или живёт слишком далеко от центра крупного города. Или по иным причинам не может встретить партнёра в реальной жизни. Сайты знакомств дают надежду, поскольку, пользуясь ими, человек выходит за рамки пространственно-временных ограничений. Он может познакомиться с кем-то, кого никогда не встретил бы в реальной жизни, написать и ответить в любое время. 

 

С другой стороны, сайты знакомств представляют собой довольно отчуждённое пространство, где некоторые люди проводят время годами, так и не найдя постоянного партнёра, другие жалуются на то, что получают сообщения грубого или оскорбительного содержания, третьи и вовсе попадают в зависимость от сайтов знакомств. И у этих феноменов есть свои психологические причины.

 

Во-первых, широта выбора на сайтах знакомств создаёт ситуацию рынка и значительно снижает в глазах пользователя ценность и глубину каждого отдельного контакта. На сайте знакомств представлено очень много разных анкет, и большинство из их владельцев пытаются выставить себя в наиболее привлекательном свете - загрузить самые лучшие фотографии, написать о себе что-то хорошее. И из этих анкет можно свободно выбирать: не сложилось общение с кем-то одним - написать другому, либо написать сразу 10 людям в надежде, что ответит хоть кто-то. Но, одновременно ведя диалог с 10 людьми, трудно представить себе ситуацию полноценного эмоционального самораскрытия и вовлечения в контакт хотя бы с одним из них. С точки зрения поиска пары, эта бесконечность выбора и пополнения сайта знакомств всё новыми анкетами создаёт столь же бесконечную ситуацию ожидания и перебора вариантов. Человек всегда знает, что впереди ещё много вариантов, а, значит, вовсе не обязательно останавливаться на одном из них, и проходящие варианты всегда будут хуже возможных, поскольку именно на возможные легче всего проецируется стремление найти кого-то идеального.

 

Во-вторых, сайты знакомств, как правило, позволяют человеку сохранять анонимность - представиться любым именем, загрузить любые фотографии, указать любую информацию о себе. Такая анонимность способствует тому, что некоторые люди могут начать самоутверждаться на сайтах знакомств или использовать их в качестве площадки для мошенничества. Если вокруг много людей, с которыми нет контактов в реальной жизни, и они вряд ли когда-то случатся, человек может решить, что всё дозволено, и свободно выражать свою обиду на жизнь и противоположный пол посредством обидных и оскорбительных сообщений. На сайтах знакомств также могут попадаться люди с мотивациями, далёкими от светлых и высокоморальных. Обратной стороной анонимности и необязательности сетевого общения являются связанные с ним опасности.

 

В-третьих, на сайтах знакомств далеко не все люди находятся в активном поиске пары и не все пребывают в стремлении её обрести. Заходить на сайты знакомств люди могут с самыми разными мотивациями - пообщаться, расширить кругозор, отвлечься от повседневных проблем, излить кому-то душу, узнать что-то новое, пофлиртовать. У части пользователей может быть стабильный партнёр или даже брак, другая часть пользователей может не стремиться к отношениям в данное время. Поэтому отличить тех, кто по-настоящему заинтересован в создании отношений, бывает трудно. 

 

В-четвертых, поверхностный, неопределённый, полуанонимный и ни к чему не обязывающий формат общения на сайтах знакомств некоторые люди пытаются компенсировать прямыми и чёткими вопросами по существу, либо скорым предложением встреч, что также не является эффективным. Чаще всего попытки компенсации нехватки реальности в этом пространстве предпринимают мужчины, а женщины обычно пугаются столь резких и поспешных шагов. Например, мужчины часто предлагают встретиться сразу, без всяких предварительных диалогов. Но откуда женщина знает, что этот мужчина достаточно адекватен, что он не маньяк, и что ей, действительно, стоит тратить на него свободное время, ведь в день ей поступает от 10 до 100 и более подобных предложений? Аналогично могут пугать и предложения сразу созвониться, поскольку таким образом человек уже даёт кому-то незнакомому данные, по которым его можно вычислить. Неудачными оказываются и попытки допроса незнакомцев с первых же минут переписки - "а у тебя точно нет мужа?", "а ты ищешь серьёзных отношений?", "детей хочешь?". В первые минуты знакомства такие вопросы являются неуместными и отражают функциональный подход к человеку, когда ищется не личность, а кто-то, кто подойдёт по определённым критериям. Не говоря уже о том, что на эти вопросы также можно отвечать что угодно.

 

В-пятых, внутренняя структура сайтов знакомств, в целом, способствует дегуманизирующему и функциональному общению, поскольку партнёры ищутся и выбираются на этих сайтах, подобно вещам. Экспресс-формат общения и обилие возможностей препятствуют формированию личностного отношения к собеседникам, превращая их для пользователя в картинки и буквы на экране, в результате чего люди воспринимаются слишком плоско, а из плоско воспринимаемых людей очень сложно кого-то выбрать.

 

В-шестых, из-за недостатка или возможного искажения информации сайты знакомств являются отличным местом для проекций. Для установления контакта, близости и общности на таких сайтах изначально складывается неестественная ситуация, что приводит к реализации в подобных пространствах механизмов идеализации и обесценивания, переоценке и недооценке собеседников и, в конечном итоге, к отчуждению, а не контакту. Если в реальной жизни мы встречаемся и знакомимся с людьми в естественной ситуации, когда контакт зачем-то нужен (например, по работе, по учёбе, случайно разговорились в очереди, в транспорте, в ожидании чего-то), на сайтах знакомство происходит ради самого знакомства, и нет возможности оценить, как этот человек ведёт себя в реальной жизни - как он смотрит и жестикулирует, какая у него мимика, как он ведёт себя в разных ситуациях, каков он здесь и сейчас, в реальном времени и пространстве. В результате знакомство происходит на слишком большой не только пространственной, но и психологической дистанции, что значительно снижает шансы на его успех. 

 

Таким образом, сама структура сайтов знакомств, скорее, препятствует, чем способствует успешному поиску партнёра, однако встречаются случаи, когда удачные знакомства происходят и там, ведь встретить потенциального партнёра можно, в принципе, где угодно - и в общественном транспорте, и в очереди, и в интернет-споре, и даже на сайте знакомств. Но, чтобы увеличить вероятность этой встречи, важно сохранять внимание к себе, открытость к другим и сознательное отношение к тому, кто именно, зачем и в каких условиях сейчас ищется. 

 На психологических тренингах и группах поддержки часто действует правило "я-высказываний", которое означает, что каждый из участников говорит только о себе, о своих чувствах и о своём опыте. Это делается для того, чтобы создать экологичную атмосферу и смягчить возможные конфликты, которые нередко начинаются с того, что мы проецируем на кого-то другого что-то своё. Например, если мы говорим "ты меня обидел", мы делаем другого человека ответственным за ту обиду, которую мы ощущаем, но чувствовать эту обиду мы можем по разным причинам - неверное понимание собеседника, прошлое негативное воспоминание, печальная ассоциация, недопонимание нас... 

 

Когда человек высказывается от "я", это означает, что он берёт на себя всю ответственность за то, что он сейчас чувствует и переживает, не перекладывая её на других, не пытаясь обвинить кого-то в своих чувствах, а говоря исключительно от себя и за себя. В качестве примеров "я-высказываний" можно привести следующие: "в этот момент я почувствовал, что мне становится грустно", "мой опыт показывает, что...", "я обиделся", "я разозлился". 

 

Помимо ответственности, "я-высказывания" в групповом формате подразумевают равенство всех участников, т.е. их равные права и равный вклад в процесс. Каждый из них - личность, индивидуальность, в чём-то они отличаются друг от друга, в чём-то похожи, и каждый имеет право на своё "я" - чтобы оно могло присутствовать в общем процессе, быть замеченным, выслушанным и понятым. С помощью "я-высказываний" человек получает возможность заявить о себе, обозначить себя, поделиться своими чувствами и опытом, найти в других отклик.

 

Практика "я-высказываний" полезна не только на психологических группах, но и в индивидуальном психотерапевтическом процессе, и даже в обыденной жизни, где также конфликты могут начинаться со слов "я знаю, что ты...", "понимаю, что ты...", "ты сейчас пытаешься...". Во всех этих случаях тот, кто высказывается за другого, приписывает ему определённые чувства и реакции, которые тот может вовсе не испытывать, что вызывает естественную злость и возмущение - как так, кто-то говорит и решает за меня, но где же я сам, где моё право голоса, почему меня никто не спросил и не стремится услышать?

 

Говоря за другого, человек встаёт во властную позицию, принижая вторую сторону диалога, т.к. диктует ей какие-то мысли и чувства, не спрашивая или не стремясь услышать, как себя ощущает другой человек. И вторая сторона может чувствовать себя униженной, неправильно понятой, игнорируемой, искажённо воспринимаемой... 

 

Нередко "ты-высказывания" носят манипулятивный характер. Например, высказываниями по типу "ты - плохой человек", "ты поступаешь подло", "ты ведёшь себя некрасиво" можно вызвать у собеседника чувства вины и стыда, что отнюдь не способствует подлинному диалогу и тому, чтобы обе стороны услышали друг друга. В ответ на манипуляцию, как правило, рождается новая манипуляция, затем они переплетаются, и общение перестаёт быть конструктивным.

 

"Я-высказывания", напротив, предполагают открытую, искреннюю позицию, что требует внутреннего мужества. Открываясь другому в своих чувствах, говоря о своей обиде, печали, боли, мы приглашаем его к такому же открытому диалогу - к тому, чтобы выразить свою реакцию на наши чувства. И гораздо эффективнее будет попросить о помощи или выразить дискомфорт, если сказать о том, что "мне сейчас нужна помощь", "мне дискомфортно", чем навязать другому человеку что-либо, воздействуя на чувства вины и стыда. Возможно, под действием этих неприятных чувств и удастся получить разовую помощь, но в дальнейшем, очень вероятно, что человек начнёт избегать того, кто не проявляет к нему уважение, видит его в столь негативном свете, вешает на него ярлыки и делает ответственным за свои чувства...

 

В целом, "я-высказывания" - это формат общения, в котором личная свобода того, кто высказывается, совмещается с признанием им свободы других людей. Пользуясь "я-высказываниями", человек не сливается с другими, а открывается взаимодействию. В отличие от "ты-высказываний", это не монологичная, а диалогичная форма общения. А там, где есть диалог, есть готовность не только выразить свои чувства, но и постараться услышать чужие. А, значит, готовность к тому, что отклик может быть любым, к тому, что кому-то высказываемые сейчас мысли и чувства могут не откликнуться, это естественно и нормально. Как и нам далеко не всегда откликается опыт других. Ведь встреча происходит тогда, когда отклик искренний и взаимный.

 

В конечном итоге, "я-высказывания" позволяют человеку сформировать базу для зрелой "я-позиции", одновременно свободной, ответственной, уважающей другие "я", открытой новому опыту и людям вокруг. "Я" - позиция - нечто более глубинное, чем просто умение выражать свои чувства от собственного лица. Это позиция, из которой человек чувствует, что сам управляет собственной жизнью (как и любой другой человек), сам решает, что ему делать со своим опытом, с кем ему общаться, с кем - нет, сам определяет своё будущее и сам решает текущие проблемы. Такая позиция не отменяет поиска отклика других, потребности иногда опереться на них, естественно возникающих в любом контакте ожиданий от других, но позволяет человеку чётко понять, что он сам является автором собственной жизни, в том числе и в отношениях с другими, а не другие определяют его или он - их. 

Токсичная благодарность. 

 Мы привыкли с детства считать благодарность проявлением социальной справедливости, а ее воспитание в нас светлым и правильным. 

 Существует два вида благодарности, безвозмездная и возмездная. 

Первый - порождение субъективной реальности человека, когда человек благодарит вселенную за свою жизнь, объективная реальность при этом не претерпевает никаких изменений. С чем был, с тем и остался. 

 Второй вид относится к интросубъективной реальности социума, где благодарность выступает в качестве механизма, позволяющего заключать негласные сделки. Это означает, что если кто- то оказал человеку услугу, он понимает, что необходимо предоставить ответную услугу, сейчас или в будущем. 

Этот механизм четко отработан у летучих мышей. Жизненно- важным ресурсом для этих маленьких вампиров , является кровь млекопитающих, поэтому если один из охотников не добыл достаточное для себя количество крови, более успешный сегодня сородич,  отрыгивает для него необходимое количество крови. В следующий раз, когда делящемуся не хватит добытой крови, предыдущий «неудачник» поделится с ним. 

 У людей благодарность измеряется гораздо большим спектром объектов, но принцип остался тем же.  Поскольку  это работающая социальная схема, позволяющая создавать социальное поле,  к благам которого можно подключаться, человек проявляющий асоциальную тенденцию,  в форме пренебрежения   благодарностью, в конце концов окажется в изоляции. 

   Из второго вида благодарности можно выделить особый подвид благодарности, благодарность по отношению к родителям. Именно об этой благодарности пойдёт  речь дальше. 

     Родитель воспитывающий ребёнка, безвозмездно заботится о нем, стремится дать ему как можно больше и качественнее, иногда даже отдавая лучшие куски. Ребёнок в ответ несёт  пожизненное бремя возмездной благодарности. 

Рассмотрим противоречия. 

  Что касается заботы о потомстве, то такая модель жизни продиктована родителю природой и по сути не является его свободным выбором. Привязанность к малышу формируется у родителей благодаря выработке гормона окситоцина, вещества оказывающего настолько сильное воздействие на мысли и действия человека, что рассуждать о какой -либо свободе выбора просто бессмысленно. Благодарить за достаточное количество окситоцина, все равно что благодарить за тот или иной цвет глаз у родителя. 

  Что касается дальнейшего ряда решений принятых родителем в отношении ребёнка, то интересы ребёнка при принятии таких решений , как правило не только вторичны , но и малоинтересны родителю. При принятии решений , определяющих жизнь и судьбу ребёнка, родитель руководствуется собственным пониманием своих возможностей и целесообразности. 

 Например Женя 7 лет, мечтающая о собаке, получает пианино , которое идёт в комплекте с уроками игры на нем три раза в неделю. 

Миша  10 лет, с удовольствием поехал бы с отцом на рыбалку, но отец едет с друзьями (мало ли что там может услышать и увидеть ребёнок и потом рассказать бабушке или в школе) , Миша остается дома, зато у него уже 12 трансформеров и коллекционный конструктор. 

Женя , 17 лет , мечтает стать антропологом. Но документы сданы на первый курс  по специальности педагог , преподаватель английского и немецкого, зато институт в городе проживания родителей, не надо терпеть неудобства в общежитии и вообще. 

Миша , 18 лет , призывной возраст для службы, но мама быстренько покупает ему военный билет, а могла бы не купить. 

  В последних двух случаях, взрослые дети могли бы самостоятельно принимать решения и делать нетвердые шаги для их осуществления. Однако родители Миши и  Жени как обычно взяли принятие решений на себя. Чем они руководствовались? Своими финансовыми ресурсами  и мыслями о том,  что будет полезно.  Кому полезно?