Все совпадения с реальными людьми в этой истории случайны.
Образы собирательные и придуманы мной по мотивам разных
консультаций.
Среда, время приема. По записи смотрю, кто сегодня первый
раз: мама Вероника с дочкой Машей, до школы год-два. В блокноте
пометка, что причина консультации - страхи у дочки. Готовлю
кабинет, ставлю стулья, достаю игрушки, песочницу, карандаши,
пластилин......
Все совпадения с реальными людьми в этой истории случайны.
Образы собирательные и придуманы мной по мотивам разных
консультаций.
Среда, время приема. По записи смотрю, кто сегодня первый
раз: мама Вероника с дочкой Машей, до школы год-два. В блокноте
пометка, что причина консультации - страхи у дочки. Готовлю
кабинет, ставлю стулья, достаю игрушки, песочницу, карандаши,
пластилин... С улицы доносится детский голос, выглядываю в
окно.
Девочка бодро и уверенно поднимается по лестнице, оставив
маму далеко позади. Маша оглядывается, проверяет - успевает ли мама
следом. Вероника медлит. Чуть замешкались перед входом, заходят.
Девочка крепко прижимает к себе симпатичную и видно, что любимую
куклу, робеет на минуту. Пока мама переобувается, дочка выбирает
себе удобный стул, оглядывает зал. Спокойно садится через три стула
от мамы. Заметно, что игрушки ей приглянулись, а руки уже готовы
потянуться к карандашам. Маша вежливо сдерживается. В распахнутых
глазах читаю восторг, в кабинете столько занимательных вещей, игр,
приспособлений.
Уже понимаю, что мама расскажет об активной, занятой
кружками и разными интересными делами дочке, которую хвалят в саду
воспитатели, а дети охотно подчиняются ее идеям. Я узнаю о девочке,
что родилась и росла без особых трудностей, максимум из проблем -
обычная ветрянка. Единственная странная неприятность - причина
обращения. Нигде ни единого намека на страх. Пока нет.
Страх вылезает исподтишка, в словах мамы про то, что
девочка не любит темноту, еще спит с мамой в комнате, да и вообще
временами переживает и просит забрать ее из сада. Иногда Маша
сильно тревожится, да так, что становится трудно дышать. Хотя про
трудно дышать говорят обычно мамы более старших детей, в начальной
школе. За последний год жизнь семьи особо не менялась, а состояние
дочери усилилось.
Маша отвлекается от игрушечного замка, который увлеченно строит на ковре, подходит ближе. Серьезно подтверждает, все так, как говорит мама. Приступы страха и печали мешают и портят ей жизнь, не по-детски четко и рассудительно рассказывает Маша. Куда - то пропадает такой шустрый ребенок и появляется озабоченное лицо взрослой дамы. Безнадежность разливается в воздухе. Как будто две разных девочки пришли на прием. Одна - бойкая, любознательная, бесстрашная и открытая жизни всем сердцем и другая - тревожная, слабая и совершенно беззащитная перед угрозами огромного мира.
Маша отвлекается от игрушечного замка, который увлеченно строит на ковре, подходит ближе. Серьезно подтверждает, все так, как говорит мама. Приступы страха и печали мешают и портят ей жизнь, не по-детски четко и рассудительно рассказывает Маша. Куда - то пропадает такой шустрый ребенок и появляется озабоченное лицо взрослой дамы. Безнадежность разливается в воздухе. Как будто две разных девочки пришли на прием. Одна - бойкая, любознательная, бесстрашная и открытая жизни всем сердцем и другая - тревожная, слабая и совершенно беззащитная перед угрозами огромного мира.
Я аккуратно уточняю, что же творится в жизни семьи, как
проходит день, что бывает в саду и дома. Тихий и слегка растерянный
голос мамы, звучит уже громче, появляются подробности. Но мама
кажется отстраненной, хотя я чувствую ее волнение в кабинете, вижу
едва заметную дрожь в руках.
Начинаю замечать двойственность в описании быта семьи.
Мама существенно контролирует не такие уж и опасные моменты жизни
дочки - выступает против общения внучки с бабушкой по-отцу из-за не
ясного "дурного" влияния; говорит, что не получается поставить Маше
отдельную кровать, потому что старая большая; тревожится, что
девочка легко радуется, доверяет людям. И почему-то абсолютно не
ограничивает то, что дает отрицательный результат: не контролирует
интернет-пространство планшета, где девочка посмотрела страшное
кино; не выясняет напрямую с воспитателями, что за ситуация рождает
тревогу дочери и т.п. Часто и много при этом поддерживает
познавательный интерес девочки, даже иногда в ущерб своему времени
и силам.
Задумываюсь, кто же из них боится и чего? Наблюдаю за
Машей и Вероникой. Тесное колкое пальто тревоги видится на маме. От
этого и ее немногословность, многочисленное перечисление всех
жизненных мелочей, растерянный взгляд и легкая окаменелость позы.
Кажется, что Вероника почти не дышит. Словно мама тут в кабинете и
одновременно где-то далеко в мыслях, откуда за реальность удается
зацепиться только через преувеличенное внимание к деталям.
Озвучиваю наблюдение, уточняю, что так беспокоит маму, кроме
Машиной ситуации. По ответу понимаю, что попала в цель, зацепила
хвост проблемы. Вероника на минуту оживает, признается в том, что в
ее личной жизни радости давно нет.
Под это описание подойдет не один десяток консультаций,
не один десяток родителей и детей. Все случаи объединяют тревога и
страхи вплоть до панических атак, которые проявляются у ребенка при
практически полном благополучном развитии и отсутствии кризисных
травмирующих событий жизни. Часто такие дети - изначально активны,
любознательны, стремятся к значимым достижениям, не смущаются того,
что явно настораживает родителей. С этими детьми все в порядке.
Источником их страхов является высокая тревожность кого-либо из
родителей и сложность доверия миру. Такой родитель чаще не
проявляет те эмоции, которые считает негативными в семье и для
окружающих, долго терпит неудобства в общении, прячет
раздражение, злость, обиду. Внутреннее беспокойство родитель
пробует приглушить делами, безгранично обеспечивает интересы
ребенка, волнуется за его настоящее и будущее, часто оказываясь в
ситуации внутреннего одиночества во всем этом. Постоянно возникают
сложности, то с партнером, то с окружением. Отсюда такая
неравномерность в контроле за детьми: значимые вопросы пускаются на
самотек, действительно важная семейная информация замалчивается, а
жестко ограничивается все не очень существенное.
Ребенок оказывается в ловушке: в нем обнаруживается
природная энергия, эмоциональная открытость, что бессознательно
пугает родителя. Чтобы успокоить взрослого ему невольно
придется скрывать и прятать куда подальше естественный импульс. К
тому же дети четко читают образец поведения мамы или папы -
открываться страшно, говорить о своем неудобстве, а тем более
эмоциях злости и печали со стороны самого родителя - неприемлимо,
отделяться от родителя - опасно. Мир жесток и способен подставить
"ножку", переживай, бойся. Все это противоречит сути ребенка, тому
природному благополучию, что он получает от жизни. Пальто страха
одевается сверху, сил снять его самостоятельно у детей нет. Вот и
начинаются истерики, панические приступы."Мир небезопасен" -
установка подтверждается, ведь с живым адекватным ребенком творится
что-то не то, чему так сложно помочь. Дальше родитель получает
новую порцию заботы - визит к врачам, неврологам, психиатру, а
затем и ко мне - психологу. Очередная неприятность опять отвлекает
его от того, что так раздражает, утомляет и напрягает во взрослой
жизни, от личных желаний и потребностей.
Выход из этого напряжения есть. Поймать собственную
тревогу за ускользающий хвост и прийти к психологу еще раз, без
ребенка. Научиться тому, что по каким-то причинам было невозможно -
доверию к окружающим, к миру и себе. Разрешить не терпеть,
разрешить показывать злость, раздражение, разрешить радость. Сложно
описать это в словах, только на собственном опыте возможно понять,
что значит быть свободным от страха, быть таким же благополучным,
что и ваш ребенок. И тогда дочери или сыну не придется прятаться в
страх, как и вам. Дышите спокойно - я умею с этим разбираться,
поддерживать жизнь, а не страх.
Интервизия для психологов https://www.b17.ru/go_1wW