Это заметки на полях после лекции «Функция рамок в
гештальт-терапии с движениями насилия и агрессивности, которые она
может спровоцировать». Ее читал директор Французского
института гештальт-терапии Пьер-Ив Горио в декабре 2020 года.
За организацию онлайн-встречи спасибо УИСГТ. Это не конспект
лекции, а вольный пересказ: каким-то тезисам уделю больше внимания,
каким-то меньше, что-то потеряю, так что мой текст не дает полного
или точного представления о докладе....
Это заметки на полях после лекции «Функция рамок в
гештальт-терапии с движениями насилия и агрессивности, которые она
может спровоцировать». Ее читал директор Французского
института гештальт-терапии Пьер-Ив Горио в декабре 2020 года.
За организацию онлайн-встречи спасибо УИСГТ. Это не конспект
лекции, а вольный пересказ: каким-то тезисам уделю больше внимания,
каким-то меньше, что-то потеряю, так что мой текст не дает полного
или точного представления о докладе.
Мы рождаемся в мире, где есть ограничения и неизменные величины. Мы ограничены нашим телом, неизбежно стареем и умираем. Земля вертится вокруг своей оси, день сменяется ночью. Это рамки нашего существования, мы не можем их изменить. На рамки можно реагировать творчески: исследовать их, что-то создавать и улучшать внутри этих ограничений. А можно стремиться их разрушить: уничтожить физически или символически, например, отрицая их.
Ограничения — это также основание для формирования связей,
привязанности. Неизменная часть мира позволяет нам испытывать
доверие. Изменяющаяся часть мира удивляет нас и показывает, что не
на все мы можем влиять и не всем управлять.
Маленький ребенок не влияет на мир напрямую. Слишком прямой контакт с реальностью может быть для него опасным. Должен быть человек, который сопровождает ребенка, прислушивается к его потребностям и возможностям. Он помогает ребенку получить доступ к миру трансформаций.
Подобно этому потребность в терапии появляется, когда мы
сталкиваемся с реальностью, которую нам тяжело переживать. Здесь
нам нужен другой человек, который поможет нам создать свои
приспособления, чтобы примириться с этой реальностью, с этими
рамками.
В терапевтических отношениях тоже есть рамки. Их может быть несколько: тариф, конфиденциальность, а может быть целый список. Поначалу правила не становятся рамками. Клиент может искренне согласиться с ними, но он их еще не исследовал, не столкнулся с ними, а просто доверился терапевту, что так надо.
В определенный момент, уже на фоне клиент-терапевтических
отношений, сформированной привязанности происходит что-то
непредвиденное — и это приводит к эмоциональному потрясению.
Например, клиент пропускает сессию и должен ее оплатить. Здесь
появляется тревога, сомнения, несогласие, возмущение. Приходит
осознание, что то, о чем клиент и терапевт договорились, — это
условность, это произвольно. За правилом не стоит какой-то
незыблемый закон. У клиента появляется ощущение своеволия и
насилия. То, что раньше казалось очевидным, теперь вызывает
вопросы. И теперь клиент исследует эти правила и, когда
обнаруживает их условность, уже сам решает, соглашаться с ними,
принимать их или нет.
.
Когда клиент вписывал дату следующей сессии в свой ежедневник,
он был уверен, что может проконтролировать свое присутствие. Но
случилось что-то непредвиденное — и ему пришлось пропустить встречу
и оплатить ее. И оплата здесь — вопрос не финансовый, а
терапевтический. Клиент заплатил за вход в мир, в котором он не
может всем управлять.
Но для осознания того, что он многое в мире не может
проконтролировать, нужно время. И клиента важно сопровождать на
пути к этому осознанию.
Это один из примеров столкновения с правилами и того, как они
могут становиться рамками.
Мы создаем ограничения друг для друга, в том числе в клиент-терапевтических отношениях. Вопросы терапевта или его комментарии клиент может воспринимать по-разному. Они могут звучать и как рамки, которые побуждают к творчеству, исследованию, и как насилие в его сторону. Если клиент воспринимает их как насилие, то будет упразднять терапевтические отношения.
«Что ты сейчас чувствуешь?» — этот вопрос может звучать как интерес терапевта к совместному исследованию происходящего. Но если клиент привык к насилию, он услышит эти слова иначе: «Терапевт задалбывает меня своими вопросами и ремарками. Он делает так, чтобы я чувствовал себя бессильным и некомпетентным». И будет запрещать терапевту это спрашивать или что-то предлагать. В ситуации насилия мы склонны уничтожать все, что вызывает волнение и конфронтирует с нами. Это способ обойтись с тем, что нас тревожит. Причем «упразднить» терапевта можно и улыбаясь, и говоря, что заданный вопрос — замечательный.
И терапевт, и клиент должны отходить от желания всем управлять. Терапевт также может проявляться творчески или насилием. Например, называть поведение клиента «сопротивлением» — это насилие. Есть наш вклад в то, что клиент ведет себя тем или иным образом.
Если по ходу уже установленных отношений происходит нарушение правил, за этим стоит какая-то потребность. Например, это может быть просьбой: «Вы можете сделать какое-то исключение для меня?». Правило создает запрос, и если этого правила придерживаться, это позволяет что-то создавать.
Пьер-Ив привел пример из своей работы с детьми. У него есть правило: нельзя уносить из кабинета нарисованный ребенком рисунок. Это правило дает возможность исследовать и создавать. Нельзя унести с собой рисунок, а что можно? Можно нарисовать дома такой же рисунок, можно о нем рассказать. Исследуя, мы обнаружим, что именно стоит за этой просьбой. Например, это может быть желание унести что-то с собой из кабинета, из этого пространства. И тогда вопрос: как это можно сделать иначе? Творчество в том, чтобы это понять и — в существующих рамках — удовлетворить.
От слушателей прозвучал вопрос: «Что делать терапевту, если клиент считает, что терапевт совершает насилие, настаивая на соблюдении правила?». Пьер-Ив ответил, что в первую очередь признать это: что клиент так слышит и так считает. Не согласиться с тем, что это насилие, а признать, что у клиента есть право на такое восприятие. Валидизировать такую связность мира для клиента.
«Я могу пережить то, что клиент воспринимает меня как
преследователя, так как я знаю, что я не преследователь».
«Я могу говорить о том, что для меня как для терапевта значит,
когда меня воспринимают как преследователя, что я чувствую в этой
позиции». Важно, говорит Пьер-Ив, не переубеждать. Клиент должен
увидеть, что он сам этот мир выстраивает и что он несчастен, когда
так воспринимает мир. Нужно дождаться, пока у клиента износятся те
или иные внутренние конструкции. А переубеждение, конфронтация
придают силы этим конструкциям. Работа с рамками в гештальт-терапии
— это работа с терпением.
