Данная статья появилась на свет как результат размышлений об
особенностях работы студентов долгосрочных образовательных программ
по гештальттерапии.
С моей точки зрения, гештальттерапия не является
самостоятельной профессией, а является специализацией в
деятельности психотерапевта или психолога - консультанта, поскольку
является одним из направлений психотерапии в целом.
И в зарубежной, и в отечественной практике вопрос о различиях
и о разграничении между психологическим консультированием и
немедицинской психотерапией, как видами деятельности практикующего
психолога, остается открытым.
Так, Р.Кочюнас описывает двухполюсную модель Л. Брамера и
Е.Шострома, где психологическое консультирование занимается
решением ситуационных проблем, возникающих у клинически здоровых
людей и решаемых на уровне сознания, а к области психотерапии
относится стремление к глубокому анализу проблем с ориентацией на
бессознательные проблемы и структурную перестройку личности.
К.Гелсо, Б.Фретц и Д.Блошер выделяют помимо клинического здоровья
такие аспекты, отличающие консультирование, как краткосрочность,
ориентация на настоящее и будущее, фокусировка на проблемах
взаимодействия личности и среды.
Рассмотрим критерии, определяющие эти различия. Первым из них
может являться время, затраченное на индивидуальную работу,
количество встреч с клиентом. Однако если отличия краткосрочного –
разового, к примеру, консультирования и долгосрочной, длящейся
несколько лет психотерапии, выглядят очевидными, то существование
долгосрочного консультирования, наряду с краткосрочной терапией,
существенно затрудняет подобное разграничение. И поскольку возможна
краткосрочная психотерапия, длящаяся пять встреч и долгосрочное
консультирование, продолжающееся десять встреч, то становится
ясным, что количество используемого для работы времени не является
достоверным критерием для обозначения отличий консультирования от
терапии.
Какие же еще критерии могут быть выделены для различения
психотерапии и психологического консультирования?
Юлия Алешина определяет психологическое консультирование как
«…непосредственную работу с людьми, направленную на решение
различного рода психологических проблем, связанных с трудностями в
межличностных отношениях, где основным средством воздействия
является определенным образом построенная беседа».
Основываясь на этом определении, можно говорить о том, что
предметом психологического консультирования, как правило, являются
межличностные отношения и затруднения в их
установлении, поддержании, и регуляции, а целью, в самом общем
виде, будет улучшение межличностных отношений
клиента. Иными словами, психолог-консультант, как правило,
занимается вопросами нарушения у клиента отношений с окружающими
людьми: детьми, родителями, мужем или женой, начальником или
коллегами; снижение конфликтов дома и на работе, восстановление
взаимопонимания с супругом или ребенком становятся целью
психологического консультирования, тогда как общая цель
психотерапии может быть обозначена как структурная
перестройка личности.
Подобная структурная перестройка в рамках многообразия
направлений психотерапии обозначается с помощью различных понятий,
но общим предметом для всех подходов будут внутриличностные
изменения, влияющие, в свою очередь, на способность
клиента создавать и регулировать межличностные отношения. Иначе
говоря, психотерапевт значительно большее внимание уделяет
устройству внутренней жизни клиента – его страхам, самооценке,
внутриличностным конфликтам, неуверенности в себе, склонности к
изоляции, избеганию, соматизации или формированию симптомов,
ригидности суждений, экзистенциальным кризисам и тому подобным
вопросам, разрешение которых способно изменять поведение клиента
при поддержании отношений со значимыми людьми.
Во многом цели взаимодействия клиента с консультантом или
терапевтом определяются запросом клиента. Соответственно, запросы
для консультирования и запросы на психотерапию будут различаться,
отличия определяются в первую очередь локусом
ответственности, заключенным в первичной жалобе клиента.
Если локус ответственности помещен вовне, например: «У меня такой
непослушный ребенок, сделайте его более послушным, или скажите, что
нужно сделать, чтобы ребенок меня слушался»», или «Муж мне
совершенно не помогает, как дать ему понять, что он неправ?», то
клиентка пока готова только к психологическому консультированию.
Данный вывод основан на том факте, что у нее нет понимания
собственного вклада в разлад с мужем и ребенком, нет готовности и
интереса к собственным изменениям, отсутствует согласие на ту самую
структурную перестройку личности.
Если же локус ответственности помещен вовнутрь, то запрос
будет звучать иначе: «Хочу разобраться, я как-то так
разговариваю с ребенком, что он меня не слушается»; или «Замечаю,
что веду себя при муже таким образом, что ему незаметно, когда мне
требуется помощь, хочется это изменить».
Подобная формулировка означает, что клиент
признает свою ответственность за сложности, возникающие в
отношениях, и заинтересован в собственных изменениях более, нежели
в изменении окружающих.
При запросе на консультирование от терапевта потребуется
дополнительная работа, направленная на присвоение ответственности
клиентом, поскольку даже при консультативной работе нужен контракт,
подразумевающий определенное участие и вклад клиента. Необходимо
понимание клиентом того, что для реализации его запроса придется
ему самому производить некую внутреннюю работу – размышлять,
наблюдать за собой и за другими, анализировать поступки и
отношения. При продуктивном консультативном процессе постепенно
приходит готовность пробовать что-то другое, в чем-то измениться.
Однако между готовностью опробовать иные способы поведения и
готовностью внутренне измениться существует определенная разница;
можно попробовать по-другому себя повести в типичной ситуации, и,
не задумываясь о причинах прежних форм поведения.
Клиент: «У нас происходят постоянные конфликты с
ребенком».
Терапевт: «А вы попробуйте поставить себя на его место,
вам было бы приятно такое обращение?»
Клиент: «Ой, нет, не хотелось бы, спасибо, я поняла, не буду
командовать, буду обсуждать».
И такой работы может оказаться достаточно, чтобы отношения
нормализовались. При этом клиент не задумывается, что его побуждало
к доминированию или гиперопеке.
Изменения же требуют большего внутреннего самоанализа. В этом
проявляется еще одно отличие консультирования от терапии – отличие
направленности во времени.
Как правило, консультирование исследует процесс, происходящий
в настоящем, и производится попытка разрешить
некоторое затруднение, чтобы улучшить ситуацию в
будущем: «Мы сейчас много ругаемся с мужем, что нужно
делать, чтобы отношения стали менее конфликтными?», «Я очень
теряюсь на собеседованиях при устройстве на работу, как проявлять
себя более уверенно?». В терапии же, начиная со времен
психоанализа, традиционно уделяется много времени
прошлому опыту и влиянию этого опыта на
организацию нынешних затруднений клиента.
Возможность переосмыслить прежний опыт, изменить привычные взгляды,
опровергнуть семейные сценарии и родительские послания, найти
внутреннюю опору, интегрировать отторгаемые части собственного «Я»,
эта возможность и создает условия для структурной перестройки
личности, влекущей за собой изменения в поведении, отношениях и
образе жизни клиента.
Существует еще несколько значимых отличий психологического
консультирования от психотерапии, в частности, консультирование
ориентировано на клинически здоровых людей, тогда
как терапия может проводиться и с людьми, имеющими
нарушения с клинической точки зрения, однако для
этого психотерапевту требуется большее количество специальных
знаний.
Другим принципиальным отличием будет построение и
использование клиент-терапевтических отношений,
чрезвычайно значимых в психотерапии и редко возникающих в процессе
психологического консультирования. Если полагать, что в
консультировании основной техникой является специальным образом
построенная беседа, то в психотерапии клиент-терапевтические
отношения являются одним из важнейших технических и методических
средств. Выявление феноменов переноса и контрпереноса,
свидетельствующих о значимости личных отношений клиента и
терапевта, дают возможность терапевту предъявлять свои собственные
реакции, возникающие в ответ на действия или реплики клиента, и,
таким образом, исследовать любые сложности и искажения,
появляющиеся в отношениях и оказывающиеся типичными для
клиента.
К. – Мне трудно устанавливать контакты с людьми и общение
быстро сходит на нет, мной никто не интересуется, все как будто
избегают..
Т. – А в нашем контакте, что вам важно было бы получать от
меня?
К. – Ну, вы приятный человек, но если бы вы были повеселее, а
говорили побыстрее и пообразнее, мне с вами было бы лучше…
Т. ( в легком замешательстве) – Ну, я, кажется, начинаю
понимать ваших окружающих… Мне тоже захотелось от вас
отстраниться…
К. – И вам тоже? Но что я такого сделал?
Т. – А вы заметили, что в одной фразе успели описать, с вашей
точки зрения, три моих недостатка?
К. – Не может быть… я вовсе и не намеревался…
Проблемы взаимонепонимания, искажения восприятия, неточность и
неконгруэнтность самопредъявления, склонность к обидчивости или
самоуничижению, гиперконтроль или излишняя уступчивость,
неспособность сказать «нет» или отстаивать свои интересы; - все это
может быть проявлено и обсуждаемо не на материале реальных
конфликтов, случавшихся «там и тогда», а непосредственно между
клиентом и терапевтом, где последний может давать ценные и
достоверные обратные связи, основываясь на идее воспроизведения
клиентом привычных стереотипов построения/разрушения отношений в
контакте с терапевтом.
В процессе консультирования консультант практически не может
использовать свои собственные реакции на клиента, кроме как для
диагностики, поскольку не успевает стать значимым персонажем в
жизни клиента, и привнесение собственных реакций может вызывать
сильное недоумение у клиента, дескать: «Вы-то тут при чем? мы вроде
о моих проблемах говорим?».
Максимум, что ему доступно, это реплики типа: «Полагаю, что на
месте вашего мужа, я бы чувствовал…..», и то, они могут вызывать
несогласие и сопротивление клиента: «Вы его просто не
знаете!».
Но использование клиент-терапевтических отношений не является
единственным техническим различием терапии и
консультирования, если считать, что основным
инструментом работы психолога-консультанта является
беседа, то психотерапевт, безусловно, использует
более широкий спектр техник, даже будучи ограничен
рамками одного подхода. К ним могут быть отнесены как классический
анализ сновидений, так и обмен ролями, дублирование, медитации,
концентрация на телесных ощущениях и упражнениях, рисование,
кукольное интервью, генограмма, работа с пустым стулом,
суггестивные внушения, танец, циркулярное интервью, семейная
скульптура, парадоксальные директивы, работа с песком и многое
другое.
Можно предположить, что специалист, владеющий как
навыками проведения краткосрочных консультаций, так и долгосрочной
терапии, способен даже в рамках психологического консультирования
использовать отдельные технические приемы, помимо беседы,
позволяющие провести более эффективное воздействие. Основываясь на
этом предположении, хотелось бы обсудить, какие технические приемы
гештальттерапии могут быть продуктивно использованы в рамках
психологического консультирования.
Однако прежде чем перейти к обсуждению технических приемов,
необходимо более ясно очертить специфические отличия
гештальттерапии от остальных направлений психотерапии.
Задача эта не столь проста, как можно предположить, поскольку
теория гештальттерапии, как и всякий развивающийся теоретический
подход, обладает внутренними противоречиями, представители разных
школ рассматривают одни и те же понятия под разным углом, вкладывая
различные оттенки смыслов, вплоть до взаимоисключающих.
Тем не менее, если выделять набор понятий, концептуально
отличающих гештальттерапию от иных подходов, то можно рассматривать
такие понятия как: теория поля, феноменология,
диалог, осознавание, контакт, фигура\фон, завершенный и
незавершенный гештальт, саморегуляция, здесь-и-теперь,
эксперимент.
Способность клиента к осознаванию себя в
здесь-и-теперь является одним из центральных фокусировок
гештальттерапии. Если проанализировать описание Лорой Перлз
двух случаев из ее долгосрочной практики работы с клиентами, то
становится заметно, что развитие способности клиента к концентрации
внимания на себе, сознавание своего дыхания, мыслей, телесных
реакций в актуальном состоянии, оказывается как одной из целей
гештальттерапевта, так и одним из основных инструментов работы для
улучшения контакта клиентов с окружающим миром. Однако
использование этого инструмента в консультативной работе часто
оказывается затруднительным, как по причине внешнего локуса
ответственности у клиента и отсутствия готовности фокусировать
собственное внимание на себе самом, так и по причине
краткосрочности консультирования. Как правило, способность к
осознаванию себя формируется в течение некоторого времени и требует
от клиента специальной сосредоточенности на себе, что для многих,
не готовых к серьезной внутренней работе, также становится
затруднительным.
Концепция завершенного и
незавершенного действия, напротив, прекрасно
укладывается в рамки консультативного процесса, поскольку может
быть предъявлена и экспериментально опробована в ходе
взаимодействия клиента с консультантом. Примером тому может
являться использование техники пустого стула для выражения вовне
мучительного для клиента переживания, не предъявленного вовремя во
взаимодействии со значимым человеком. «Новый начальник в первый
день на меня накричал, уже прошел месяц, но я не могу с ним
разговаривать, все стараюсь передавать через секретаршу, а это
мешает работе…»; «мы давно расстались с молодым человеком, он уехал
в другую страну, но я продолжаю изводиться от чувства вины и не
знаю что сделать…». Применение техники пустого стула позволяет
выразить переживание и, таким образом, «завершить гештальт», в
процессе краткосрочного, даже единократного консультирования.
Использование феноменов в работе с клиентом,
безусловно, является частью инструментария гештальттерапевта как
при долгосрочной гештальттерапии, так и в ситуации
консультирования. Если обращать более пристальное внимание на
телесные или эмоциональные проявления клиента в ходе консультации,
можно обнаружить сферы, где заблокирована энергия, необходимая для
достижения поставленных целей или выявить зоны подавляемых
чувств, скрытых предубеждений, являющихся основой для возникновения
разного рода конфликтов в рабочих и семейных отношениях.
Обнаружение и обсуждение подобных феноменов может явиться
достаточным результатом для клиента в рамках краткосрочного
консультирования.
Концепция диалога, заимствованная
гештальттерапией у Мартина Бубера, являясь одной из фундаментальных
основ, может быть применима скорее в долгосрочной терапии, где
длительное интимно-личностное общение создает условия для подлинной
встречи «Я» и «Ты», нежели в практике консультирования, где клиент
чаще воспринимает консультанта как специалиста, способного помочь
ему в решении проблем, а не как многогранную личность, партнера для
духовного роста.
Теория поля, несомненно, обогащает как
длительную гештальттерапию, так и краткосрочное консультирование,
несмотря на противоречия, существующие в подходах разных школ
гештальттерапии к самому понятию поля. Например,
принцип уникальности
поля, в частности, образуемого в ходе взаимодействия клиента с
терапевтом, более естественно использовать в ходе обсуждения
клиент-терапевтических отношений в рамках долгосрочной терапии.
Тогда как
принцип возможной значимости
– ничто не может быть исключено из поля как малосущественное –
особенно актуален в ходе краткосрочной консультации, когда у
терапевта нет достаточно подробной информации о клиенте. Любые
феномены: паузы, изменения интонации, вздохи, жесты, изменения
мимики или позы, - могут указывать на наличие неких элементов,
упускаемых клиентом из виду, но, возможно, значимых для понимания
полноты ситуации.
К. – У меня ссорятся дети… Иногда даже дерутся… Что делать,
как себя с ними вести?
Т. – А сколько лет детям?
К. – 7 и 10….
Т. – А что вы делаете, когда они ссорятся?
К. – Я говорю старшей, что она
должна быть умнее и уступать… А
учителя жалуются, что она дерзит и никого не слушает…
Т. – Должна быть умнее и
уступать? (Дублирует интонацию клиента)
К. – Конечно!... должна же она понимать, что мне и так трудно…
Второй брак… Муж и так недоволен, как я ее воспитываю… Сыном-то
нашим
он сам больше занимается, а за дочку
мою
с меня спрашивает, почему она посуду не моет и по дому не
помогает…
Очевидно, что клиентка находится в слиянии с дочерью, (или с
ее образом), не отдавая себе отчета, как может
восприниматься ситуация с точки зрения девочки и почему она себя
ведет так непослушно и дома и в школе. При этом она упускает из
виду разделение в глазах мужа детей на «нашего» и «твоего» и
позиционирует проблему только как конфликт между детьми. Все
составляющие семейной ситуации, игнорируемые клиенткой, необходимо
обсудить в процессе консультации для более полного понимания и
изменения процессов, происходящих в семейном поле.
Говоря о теории поля, нельзя не упомянуть понятие
фигуры\фона, которыми,так или иначе, и
образуется «субъективное» поле клиента, (как, впрочем, и
терапевта), в каждый момент времени, «здесь–и–теперь». Наиболее
эмоционально заряженные элементы поля, связанные с актуальной
потребностью, образуют фигуру, выступающую из менее заряженного
фона. Как только потребность, так или иначе, удовлетворена, фигура
разрешается, завершается, теряет свою эмоциональную заряженность, и
ее элементы уходят обратно в фон, из которого вновь начинают
выделяться наиболее заряженные элементы, образуя следующую фигуру.
Процесс этот непрерывен, если только слишком эмоционально
заряженная фигура, не получившая должного разрешения, не начинает
образовывать незавершенный гештальт.
Так же важно понимать, что процесс образования фигуры в фоне
«субъективного» поля клиента всегда происходит только в реальном
времени, иначе говоря, в «здесь–и–теперь». Даже
если фон событий, породивших незавершенный гештальт, находится за
пределами кабинета, в котором происходит сеанс консультирования или
терапии, даже если события эти принадлежат далекому прошлому,
актуализация воспоминаний, сомнений и переживаний клиента
происходит только в «здесь–и–теперь». Этот фон и эта фигура могут
не иметь никакого отношения к терапевту, но актуализируются его
расспросами, его вниманием и интересом к клиенту. Таким образом мы
получаем доступ к событиям внутренней жизни клиента, не получившим
должного разрешения «там–и–тогда», в его собственной жизни.
В этой точке возможности долгосрочной гештальттерапии и
краткосрочного консультирования разнятся. В длительной
гештальттерапии терапевт совместно с клиентом могут исследовать
процесс построения и разрушения гештальтов: как именно клиент
формирует или удерживает свои фигуру, чем и как он искажает или
блокирует свое взаимодействие с людьми вообще, и с
терапевтом, в частности.
В процессе консультирования отношения между клиентом и
терапевтом не успевают сформироваться настолько, чтобы их можно
было использовать как материал для работы, поэтому более
эффективным становится использование терапевтом разного рода
экспериментов и техник.
Амплификация применяется для более ясного осознавания телесных
и эмоциональных процессов клиента, сопровождающих воспоминания о
событиях и отношениях в «там–и–тогда», актуализировавшиеся в
«здесь–и–теперь».
Диалог частей может быть использован в ситуациях затруднения с
принятием решений.
Обмен ролями позволяет клиенту как оказаться на месте другого,
так и посмотреть на себя со стороны.
Использование игрушек может быть полезно как при рассмотрении
запутанной семейной ситуации, так и для озвучивания хора голосов в
сознании клиента.
Предложение о совместной деятельности с терапевтом –
построить башню из кубиков, нарисовать рисунок, смастерить гирлянду
– дают возможность клиенту получить обратную связь от терапевта и
более полно осознать склонность к доминированию \ страх оценки \
избегание ответственности или еще какие-то особенности
межличностного взаимодействия клиента, в зависимости от запроса и
целей консультации.
Все эти техники и эксперименты могут быть с успехом
использованы и в ситуации длительной терапии, однако, в ситуации
краткосрочного консультирования, они оказываются незаменимым
подспорьем для терапевта или консультанта, владеющего
соответствующими методами и средствами; и позволяют
продуктивно провести сеанс в рамках психологического
консультирования, с использованием технологии
гештальттерапии.
Литература
Алешина Ю. Индивидуальное и семейное психологическое
консультирование. М. 2005
Кочюнас Р. Основы психологического
консультирования. М. 1999
Лебедева Н., Иванова Е. Путешествие в гештальт. Теория и
практика. СПб. 2005
Парлетт М. Размышления о теории поля // Российский
Гештальт. Выпуск 8
Перлз Л. Два примера гештальттерапии // Гештальттерапия.
Теория и практика. М. 2000
Робин Ж.-М. Быть в присутствии Другого. М. 2008
Робин Ж.-М. Гештальт-терапия. М. 2004.
Автор: Мария Лекарева, Ольга Алеева.