Публикации с тегом бессознательное (18)

 В психотерапии есть базовые условия, без которых работа психолога невозможна. Например, образование психолога и супервизии, отсутствие личных или внетерапевтических пересечений между психологом и клиентом (психолог не может принимать знакомых, друзей и близких, потому что между ними не сложится терапевтический контакт и альянс). Если все эти условия соблюдены, остаётся самое главное условие - границы терапии или её правила. 

 

 

1. Первое правило - это ограничение терапевтического часа. В юнгианском подходе, в котором я практикую, психологи работают 50 минут при условии, что сессия начинается и заканчивается вовремя. Такое ограничение позволяет сформировать надёжный терапевтический контейнер. Если клиент опаздывает, это его ответственность, и время сеанса не продлевается вне зависимости от причин опоздания. При опоздании клиент и психолог могут продуктивно использовать оставшееся время, даже если осталось всего 5 минут. И иногда именно эти 5 минут оказываются максимально эффективными, поскольку, во-первых, даже такое присутствие на сессии всегда лучше полного отсутствия, а во-вторых, за эти 5 минут можно попробовать сжато изложить самое важное. Нередко именно за последние 5 минут сеанса клиента посещает важное осознание - например, на тему того, почему он сегодня так задержался, в чём истинная причина, что он так не хотел обсуждать и чему сопротивлялось его бессознательное. Кому-то может казаться, что 50 минут - это слишком мало, что он не укладывается в рамки сеттинга и хочет рассказать как можно больше всего, но в этих случаях можно посещать психолога 2-3 раза в неделю, либо заранее планировать содержание сеанса и фокусироваться только на самом важном. Ограниченный по времени формат сессий учит клиента ценить время, фокусировать внимание, вдумчиво излагать свои мысли и держаться определённых рамок, что особенно полезно для людей с различными расстройствами саморегуляции, проблемами с планированием времени. Формат 50 минут держит человека в тонусе и не даёт ему растекаться мыслью по древу, а, если это и происходит, сам формат со временем способствует большей собранности клиента и настроенности на серьёзную работу.

 

2. Второе правило - это оплата пропусков. Пропуски сеансов оплачиваются клиентами, если клиенты предупреждают о них позднее заранее оговоренного с терапевтом времени или пропускают сессии без предупреждения. Такой подход позволяет клиенту взять ответственность за контакт с терапевтом. Запись была его личным решением, правила проговаривались, и он ознакомился с ними, дал своё согласие на них. Соответственно, если в терапии происходит какой-то форс-мажор, как правило, это связано с сопротивлением. И в терапии всегда можно проследить связь между последними событиями во время сессий и пропуском. Например, клиент предупреждает об отмене в последний момент именно тогда, когда мы в прошлый раз впервые заговорили о его маме. Очевидно, это вызвало сильную бессознательную реакцию, и границы терапии начали плыть. Задача терапевта - вернуть процессу границы, чтобы продолжить терапевтический процесс и остановить процесс контртерапевтического отыгрывания. 

 

3. Третье правило - отсутствие общения между клиентом и терапевтом вне сеансов. Если такое общение и присутствует, оно должно быть минимизировано до формальной договорённости о записи и предупреждении о пропуске/переносе сеанса. Внетерапевтическое общение размывает границы терапии, а потому снижает её эффективность. Поэтому, если клиент пишет или звонит терапевту вне сеансов, терапевт вправе не отвечать на эти письма, сообщения и звонки, но вынести ситуацию на обсуждение в процессе следующего сеанса. Например, "да, я видел(а), что вы писали мне, давайте обсудим сейчас, каким было ваше состояние в этот момент, чего вам больше всего хотелось и как вам удалось самостоятельно себе помочь". Если клиент хочет спросить у психолога литературу или контакты другого специалиста для своих друзей/родственников, лучше предупреждать об этом в процессе самого сеанса. Переносы сеансов тоже конструктивнее обсуждать в процессе самих сеансов, исходя из чего многие психологи, включая меня, заранее прописывают ограничения на переносы (например, не более 2 раз в месяц и не более 2 раз подряд), чтобы у клиента не было возможности постоянно записываться и отменяться, поскольку такой процесс вновь является параллельным по отношению к терапии, а, чтобы осознать его, важно внести его в рамки терапевтического пространства. 

 

Правила терапии позволяют структурировать терапевтическое пространство, а также благодаря наличию этих правил лучше видны "шалости бессознательного", когда в терапии параллельно идёт какой-то необычный процесс. Если бы не было правил, терапия превратилась бы в светскую или дружескую беседу, в которой можно было бы годами обсуждать что-то без терапевтического эффекта. Правила же "собирают" процесс и ограничивают его в пространстве и времени, благодаря чему лучше видно, когда клиент сопротивляется, когда он выпадает из реальности, когда он переживает перенос. Все эти моменты диагностичны, и очень важно не игнорировать, а обсуждать их, поскольку они являются каркасом процесса терапевтического взаимодействия. Опоздание - это не просто опоздание, а бессознательное сопротивление тому, чтобы идти на сеанс, которое разрешается в обсуждении того, что именно в процессе идёт не так. Пропуск без предупреждения - это не просто пропуск, а избегание, пассивная агрессия, молчаливый протест, и снова здесь важно понять, что именно стоит за этим процессом - какой механизм, какой паттерн, какой эмоциональный отклик на терапию.

 

Таким образом, без границ и правил работа психолога невозможна, а, если и возможна, её эффективность стремится к нулю. Эффективность терапевтических правил, напротив, многократно подтверждается практическими примерами, в которых после напоминания терапевтом клиенту о времени или оплате пропуска сначала может быть неприятно (срабатывает эффект "горькой пилюли"), но в перспективе становится легче и лучше, поскольку структура сеттинга со временем превращается во внутреннюю опору клиента. Кроме того, как ограниченная во времени и пространстве структура, сеттинг символически напоминает нам о неизбежных ограничениях - ограничениях клиента, психолога, разбираемых ситуаций, реальности и, в конечном итоге, времени жизни, к которым важно подойти осознанно, поскольку в игнорировании этих ограничений часто кроются самые глубинные корни симптомов. 

Есть страхи, которые нам нужны. Они предостерегают об опасности. Внутренний голос кричит: «не ходи туда, не верь ему, уйди оттуда….». И если мы прислушиваемся, то понимаем, что избежали большой беды.

 

Но есть страхи останавливающие. Влияющие на нас до такой степени, что мы сомневаемся годами, не верим в себя. Ковыряемся в прошлых неудачах. Возвеличиваем травму и опыт жертвы установкой «я не достойна, мне не дано».

 

Как результат мало энергии и решимости. Зато много апатии, сонливости и неуверенности.

 

И конечно тревоги, что подумают и скажут близкие или другие, когда перестану угождать и быть удобной? Когда захочу что-то сделать по - своему или свое?

 

В авторской программе «Новая жизнь» на 1 занятии мы делаем диагностику страхов из сознания. Вы выгружаете из себя все камни и все тяжести. И получаете ответ на вопрос «почему ничего не сдвигается?»

 

Сознанием рулит главный страх, который многие ощущают, но не проговаривают и не признают его влияние на свою жизнь.

 

И только после определения страха из сознания, мы идем в бессознательное. Расстановочные карты показывают ключевой страх. Чаще всего он в «слепой зоне». Фонит, назойливый словно муха. Но исключаемый и вытесняемый.

 

Поэтому самый мощный. За ним стоит ваша Тень. Или Саморазрушитель.

 

На его подавление (борьбу с Тенью или Саморазрушителем) требуется мегатонны личной энергии. Вот туда и уходит вся ваша жизненная сила.

 

Именно с освобождением и направлением вашей энергии на то что вы хотите, мы и будем работать. Без борьбы и подавления, без исключения и вытеснения Тени и Саморазрушителя.

 Только дружить и договариваться!

 

Авторская программа «Новая жизнь. Как оставить свои страхи в прошлом и найти чем заниматься, чтобы вырасти в доходе»

 

 

 

 

В юнгианском анализе психолог уделяет большое внимание сновидениям клиента, поскольку они отражают содержание и динамику его бессознательного. Так, клиент может переживать, думать и рассказывать о чём-то одном, а его сны - свидетельствовать о чём-то другом, чего он упорно не замечает, не осознаёт и признаёт в себе. Особенно важны для анализа эротические сновидения, поскольку в них кроется ответ на вопрос о том, что именно сейчас происходит с энергией либидо клиента - в каком она состоянии, на что или на кого она направлена, с кем он бессознательно связан или хотел бы установить связь.

 

В отличие от фрейдизма, в юнгианском анализе сексуальные сны не трактуются буквально. Если человеку снится сон про секс, это не всегда означает, что за этим сном скрывается именно сексуальное влечение к какой-то персоне, ведь нам могут сниться абсурдные, с точки зрения логики, сны, в которых секс происходит с теми персонажами, которые вряд ли когда-либо привлекли бы нас сексуально в реальной жизни. Поэтому буквальная трактовка таких снов была бы слишком односторонней и в малой степени информативной.

 

Фрейдистским трактовкам Юнг противопоставлял символический подход. Применительно к эротическим сновидениям этот подход означает, что аналитик обращает внимание не столько на внешнюю, сколько на внутреннюю их сторону. Например, если клиенту снится секс с аналитиком, на символическом уровне этот сон означает что-то про близость. Либо клиент переживает эмоциональную и душевную близость в контакте с аналитиком, тесно связан и с ним или, возможно, зависим от него. Либо, напротив, в анализе не хватает чувства близости или места для этого чувства, что компенсируется сном о сексе. 

 

Важно обратить внимание не только на то, с кем именно человек вступает или хочет вступить в сексуальную связь во сне, но и на декорации. Секс в опасном месте может означать, что близость с другими людьми (не обязательно сексуальная) представляет опасность для человека и вызывает у него сильную тревогу. Либо что близким можно быть только с теми людьми, с которыми можно вместе пережить опасность. Секс в комфортном и красивом месте во сне может означать, что для близости человеку нужны особые условия. Секс на улице или в коридоре может символизировать отсутствие в психике и жизни клиента места для близости.

 

Помимо темы близости, сексуальные сновидения могут указывать на стремление человека интегрировать какую-либо часть себя. Так, человеку может сниться секс с кем-то, кто неприятен ему в реальной жизни, либо с кем абсурдно было бы представить секс. И тогда бессознательное указывает ему не на то, что он хотел бы секса с этой конкретной персоной, а на то, что эта персона сейчас значима для него, с точки зрения его внутреннего развития и пути индивидуации, поскольку на неё проецируется что-то важное. А проецироваться могут как отвергаемые, забытые и теневые части себя, так и неприсвоенные ресурсы, подавляемые в себе качества...

 

Иногда эротические сновидения могут пугать клиентов, например, если женатому человеку в анализе снится сон о сексе не с женой, а с кем-то ещё, либо человеку строгих взглядов вдруг снится какой-то секс, который он счёл бы развратным. Сексуальные сновидения могут касаться и темы инцеста, а могут быть вплетены в ночные кошмары. С точки зрения юнгианского анализа, такого рода снов не стоит пугаться. Сон об измене жене не так часто буквально указывает на тайное желание изменить ей, но может косвенно указывать на проблемы в отношениях с ней, которые можно вовремя осознать и разрешить в анализе. Так, если женатому мужчине снится секс с двумя женщинами, это может означать, что какие-то его потребности не удовлетворяются в браке и, возможно, не могут быть сполна удовлетворены в нём, в принципе. И это не повод к измене, а повод задуматься о том, что идеальных партнёров нет, и естественно, что в браке какие-то потребности удовлетворяются, а другие могут быть сублимированы. 

 

Сон про инцест также не означает, что человек страдает перверсиями или что в его бессознательном зреют какие-то извращения. Часто такие сны указывают на глубинную эмоциональную связь или недостаток связи с каким-то родственником. Например, если человек долго не может построить личную жизнь, и в анализе ему снится секс с родительской фигурой, это означает, что именно привязанность к родительской фигуре мешает другим отношениям, и эта привязанность не в буквальном смысле сексуальна, но символична. Бессознательное подчёркивает, что такая проблема есть, настолько ярко, чтобы человек мог по-настоящему осознать эту проблему и не пройти мимо неё.

 

Какими бы ни были эротические сновидения, их появление в анализе означает, что в бессознательном клиента кипит какая-то жизнь. В этом смысле, даже самые странные сексуальные сны лучше полного их отсутствия, поскольку отсутствие какой-либо внутренней сексуальной жизни у клиента (сновидений, фантазий) свидетельствует об энергетическом застое и глубоко подавленном состоянии истока его жизненной силы, которая, как огонь, необходима для того, чтобы аналитическая трансформация могла состояться. 

К.Г. Юнг активно применял астрологию в психотерапии, и сейчас в среде юнгианцев мы также можем встретить положительное отношение к астрологии, поскольку она представляет собой богатую на символы, образы и метафоры архетипическую систему. В отличие от эзотерической области знаний, в психотерапии астрология применяется не в качестве инструмента анализа судьбы клиента и предсказания его будущего, а в качестве источника целительных смыслов. 

 

Астрология представляет собой стройную символическую систему из знаков Зодиака, домов, планет, неподвижных звёзд и других небесных тел, которые, сочетаясь и вступая в отношения между собой, образуют уникальную динамику. В предсказательном аспекте эта динамика помогает проанализировать те особенности, которые наиболее характерны для личности человека. Так, положение Венеры у женщины и аспекты Венеры отражают её отношения с собственной женственностью. Солнце показывает, как обстоят дела у человека с самореализацией и творчеством, Сатурн - с границами и дисциплиной, Марс - с агрессией и т.д. Если планета расположена в "своём" знаке, управителем которого она является, и не поражена негативными аспектами, она проявляется сильно и гармонично. Если же планета поражена или имеет слабое положение, её свободное проявление затруднено, и тогда соответствующая этой планете (или дому, в котором она находится) сфера жизни человека будет окрашена особенностями такого положения.

 

Натальная карта может быть построена не только для отдельного человека, но и для организации, группы людей, если мы знаем точное время и место её появления. С помощью хорарной астрологии можно получать символические ответы на вопросы, возникшие в текущий момент времени. Т.е. астрология - многогранная система, и она не ограничивается исключительно раскрытием характеристик личности конкретного человека или даже предсказательным аспектом. Поскольку она является символической системой, она может иметь очень широкое применение - для самоанализа, самопознания, познания мира вокруг, его внутренней мудрости и даже коллективного бессознательного человека, поскольку, по сути, астрология, как система символов, является его порождением. Именно человек вкладывает в звёзды определённые смыслы, именно для него они обладают особым значением, а, значит, он проецирует на них свою внутреннюю мудрость. 

 

В психологической практике астрология может быть применена в качестве подходящих для анализа запроса клиента метафор. Если и клиент, и терапевт разбираются в астрологии, они могут вместе подумать над тем, сферы какого из астрологических домов сейчас касается запрос клиента, какую планету он затрагивает и какие ещё смыслы стоят за этими архетипическими символами. Например, тему смерти символизирует восьмой дом, но его значение не сводится исключительно к смерти, он также охватывает собой символические пространства, связанные с трансформацией, кризисами, радикальными изменениями и даже сексуальностью, поскольку символически этот дом является сферой Скорпиона, а управляет им Плутон, высшая октава Марса. А, если затрагиваемая клиентом тема содержит в себе так много разных смысловых граней, возможно, и разрешение этого запроса лежит не только в одной плоскости, и для его разрешения важно рассмотреть другие символически родственные запросу темы. Так, когда клиент говорит, что у него есть проблемы с сексом, терапевт может спросить: а что у вас с темой смерти, как вы относитесь к факту собственной смертности? С точки зрения символов и архетипов, такой вопрос позволит посмотреть на проблему не только под привычным для человека углом зрения, а расширить её, вывести за рамки узкого взгляда на самого себя в пространство коллективного бессознательного, где мы можем находить внутренние конфликты между противоположностями и потенциал их разрешения посредством чего-то третьего, объединяющего их во что-то большее.

 

Применяя астрологию, можно также анализировать запрос и по системе знаков или домов, противоположных заявленной клиентом проблематике по смыслу, поскольку в астрологической системе противоположные знаки и дома составляют оси, а ось действует как целое. Если есть один полюс, где-то проявляется и другой. Так, когда человека беспокоит тема зарабатывания денег, мы можем обратить внимание на символический анализ всех смыслов, которые связаны со знаком Тельца, но нельзя упускать из внимания и Скорпиона, поскольку второй дом и Телец - это свои деньги, а Скорпион - чужие. А запрос на разрешение проблематики, связанной с деньгами, всегда касается как одного, так и другого, поскольку, получая или отдавая деньги, человек обменивается с миром, и нет исключительно своих или чужих денег, застывших в статичной форме, т.к. деньги - это средство обмена. 

 

Точно так же в работу бывает полезно внести те смыслы, которые отсутствуют в жизни клиента и которых ему может не хватать. Так, клиент может говорить, что у него всё в порядке с деньгами, есть интересная работа и друзья, но не хватает какого-то драйва в жизни и мотивации. И тогда мы обращаем внимание на то, что земная и воздушная стихии сейчас переживаются им гармонично, а огненной и водной может не хватать. Далее аналитик может углубиться в символизм тем огня и воды. Например, если не хватает именно этих аспектов действительности, как именно они проявляются в жизни клиента сейчас? Снятся ли ему сны, в которых что-то горит, любит ли он бывать у воды или, наоборот, избегает её? Как относится к людям с "огненным" или "водным" темпераментом и что в нём самом есть "огненного" или "водного"? Может быть, связанные с огнём или водой качества он вытесняет в Тень? Для ответа на эти вопросы вовсе не обязательно анализировать натальную карту клиента, ведь астрологический символизм может быть развёрнут в рамках анализа сновидений или активного воображения. 

 

В целом, астрологический символизм позволяет значительно обогатить аналитическое пространство новыми интерпретациями и смыслами. Благодаря тому, что в этом пространстве больше работает воображение, чем разум, в нём открываются совершенно новые грани проблем и приходят новые, творческие решения. Но всё же, применяя астрологию в своей практике, психологу важно быть осторожным и чётко разделять собственно астрологическую и психологическую практику, поскольку в них действуют разные архетипические паттерны отношений. Астролог интерпретирует то, что видит в натальной карте у клиента, или обращается к предсказательным методам, а психолог работает исключительно на уровне образов и символов, предлагая разные смыслы, но не предсказывая вероятность событий. В отличие от астролога, психолог не даёт советов и готовых решений с опорой на астрологический символизм, а анализирует этот символизм исключительно с той точки зрения, какие смыслы вкладывает в него сам клиент, насколько ему откликаются или не откликаются те или иные символы и что полезного он может взять из них для себя. 

 В кризисных и стрессовых ситуациях люди часто жалуются на то, что вдруг могут стать рассеянными и забывчивыми. Например, кто-то не может вовремя приехать на работу из-за скандала в семье. Кто-то другой может забыть о договорённостях с другими людьми, когда переживает утрату близкого человека или расставание. Такие феномены объясняются тем, что, когда мы переживаем кризис или находимся в сильном стрессе, вся сила нашей психической энергии направлена на то, чтобы справиться со сложными переживаниями. Иногда этой энергии может не хватать на конкретные бытовые дела и договорённости, которые начинают страдать, когда нам плохо.

 

С точки зрения юнгианской психологии, в кризисных ситуациях мы становимся ближе к своему бессознательному, поскольку в эти моменты испытываем чрезвычайно сильные чувства. Сама граница между сознанием и бессознательным становится тоньше, поэтому человеку могут сниться тревожные сны, а в его жизни могут происходить разные синхронистичные события, когда то, что ему снится или о чём он думает, так или иначе воплощается в реальность. 

 

Интенсивное сближение с собственным бессознательным, с одной стороны, даёт человеку ресурс, чтобы справиться с кризисом. Бессознательное является источником творческой энергии, из которой в процессе кризиса всегда возрождается что-то новое. С другой стороны, когда мы резко окунаемся в своё бессознательное, мы можем замечать, что в этот момент ослабевает сознание, а, значит, и наш контроль. Так, если в обыденной жизни очень много энергии уходит на то, чтобы контролировать себя и происходящее вокруг, в стрессовых ситуациях большая часть этой энергии забирается психикой, чтобы справиться со стрессом. И тогда у нас может возникнуть ощущение кратковременной потери связи с реальностью. Например, мы можем внезапно забыть о чём-то важном, не услышать будильник, не рассчитать время, поддаться на уловки мошенников, потерять ключи или бумажник. Подобные ситуации всегда свидетельствуют о дефиците психической энергии, т.е. о том, что сейчас внимание человека поглощено чем-то очень значимым для него (тревогой или утратой), и вся его энергия тратится на то, чтобы справиться с этим значимым и актуальным, а потому на другое её не хватает. 

 

Если вдруг вы оказались в ситуации, в которой внезапно стали всё терять и забывать (хотя, ранее это не было свойственно вам, и нет поводов для беспокойства о состоянии вашего физического и ментального здоровья), во-первых, стоит не винить себя в происходящем, а стоит обратить внимание на его причины. Среди причин, как правило, можно обнаружить критический стресс, переутомление, избыток событий и переживаний за последнее время. 

 

Во-вторых, при переживании стресса или кризиса стоит позаботиться о себе и предельно снизить нагрузку как на работе, так и дома. Если можно отменить какие-то встречи или договорённости, отдохнуть, побыть наедине с собой, позаниматься любимыми и расслабляющими делами, это будет значительный вклад в восстановление ресурсов. Если такой возможности нет, можно предупредить окружающих о своём состоянии, например, прямо сказать им о том, что сейчас вы переживаете сложный период жизни, а потому иногда можете проявлять рассеянность. Не обязательно вдаваться в подробности - достаточно просто предупредить о том, что происходит с вами сейчас, и многие люди уже отнесутся к этому с пониманием.

 

В-третьих, бесполезно пытаться любой ценой вернуть себе связь с реальностью, когда она "поплыла". При отчаянных попытках всё и вся контролировать в состоянии стресса ситуация только усугубляется, и окружающий мир всё больше выходит из-под контроля, потому что ресурса и так не хватает, а, совершая насилие над собой, человек вгоняет себя в ещё больший стресс. Гораздо продуктивнее признать и принять факт происходящего - да, сейчас я не в форме, могу о чём-то забыть, но я согласен (или согласна) взять на себя ответственность за то, что происходит со мной сейчас. Если дело касается каких-то важных встреч или иных договорённостей, с людьми вокруг всегда можно попробовать передоговориться. Перенести время, перераспределить обязанности, отложить обсуждение серьёзного вопроса или выполнение требующих высокой концентрации дел. Срыв договорённостей не означает, что контакт будет оборван, если честно внести в этот контакт информацию о происходящем, обсудить возможности компенсации срыва планов и передоговориться в новом формате. 

 

В-четвёртых, можно попробовать принять текущее состояние плывущей реальности как факт или как данность, т.е. позволить себе побыть в этом опыте и найти что-то ценное в нём для себя. Например, если для деловых переговоров и заключения контрактов данное состояние - не самое лучшее, для творчества, напротив, оно является одним из самых продуктивных. Ведь, когда граница между сознанием и бессознательным становится тоньше, человек получает прямой доступ к источнику творческих ресурсов - вдохновению, новым идеям, воображению. Все эти ресурсы можно направить на преодоление кризиса - отслеживать и записывать свои сновидения, писать, рисовать, выражать свои переживания в творчестве. По сути, такое промежуточное или пограничное состояние и даётся нам психикой для того, чтобы мы могли погрузиться в него и выплыть из него обновлёнными. Поэтому само по себе это состояние не является ни плохим, ни хорошим. Оно может быть неудобно нам или окружающим в повседневной жизни, и это решаемая проблема. С другой стороны, именно благодаря этому состоянию мы можем открыть что-то новое в себе для себя, посмотреть на реальность с другой стороны и найти в себе силы вырваться за пределы ограничивающей нас ситуации. 

 

Встреча Фрейда и Юнга, как выдающихся научных деятелей своего времени, была неизбежной. Если исходить из причинно-следственного детерминизма психоанализа и воспоминаний К.Г. Юнга, начало их дружбы знаменует собой экзистенциальную, архетипическую встречу потерявших друг друга отца и сына. Фрейд выступает в этих отношениях в роли отца, первопроходца в области психологии бессознательного (первого человека, которому удалось четко и структурированно сформулировать и применить свои идеи о бессознательном в психотерапевтической практике), а Юнг - в роли сына, которому в этих отношениях была уготована роль научного наследника, продолжателя цепи развития психоанализа, однако, который осмелился, несмотря на очевидный риск для поддержания значимых для него взаимоотношений, свернуть с проторенного для него личностью Фрейда пути и сделать выбор в пользу реализации собственного исключительно уникального предназначения...

Фрейд надеялся увидеть в Юнге своего верного спутника и последователя дела, которому он самозабвенно отдал всю свою жизнь, Юнг же, будучи молодым, но уже известным и щедро одаренным талантами специалистом, нуждался в более старшем и опытном наставнике, который смог бы передать ему свои знания, идеи и свой опыт для последующего переосмысления и интеграции. В столь тесных отношениях закономерен процесс сепарации, следующий за энтузиастическим периодом слияния в совместном пути, ведь каждой личности имманентно присуще стремление к индивидуации, которая невозможна без процесса отделения яблок от яблони, детей - от родителей и учеников - от учителей. Несмотря на окрашенность их отношений переносом, в них, помимо детско-родительского и исторического контекстов, выступает и глубокий духовный смысл. Они встретились, как две родственные души, объединенные общими научными интересами, преданностью психологическому делу и стремящиеся мировоззренчески обогатить друг друга. У каждого из этих выдающихся деятелей психологии была своя история, заложившая предпосылки столь колоссальной разницы в их концепциях. В этой трансформирующей и столь значимой для истории психоанализа, аналитической психологии и мировой психологии, в целом, встрече с самого начала можно было заметить зачатки разрыва, как в каждом восходе виднеется закат, а в каждом начале заложен конец.

Зигмунд Фрейд родился и вырос в многодетной и бедной еврейской семье. Родители Зигмунда очень старались дать сыну хорошее образование, создавали все возможные условия для развития его способностей и успешного обучения, выделяя его среди других своих детей. Решение Зигмунда применить свои таланты в области медицины было отчасти обусловлено его социальными ограничениями (что, впрочем, в смысловом контексте совпадает с материалистической мотивацией Юнга поступить на медицинский факультет, чтобы получать достаточно высокую стипендию деда). В некотором смысле, можно сказать, что профессиональные пути Фрейда и Юнга выходят из одной точки: обоим были предоставлены максимально благоприятные условия для развития интеллектуальных способностей в детстве и юности, оба мечтали реализоваться в области археологии (что, возможно, и явилось одной из бессознательных предпосылок их будущего профессионального становления в психологии бессознательного, в котором также необходимы раскопки, но на другом уровне и в другой плоскости), оба поступили на медицинский факультет без ярко выраженной мотивации заниматься медициной, а исходя из материалистических соображений и соображений социальной адаптации. (Любопытно отметить, что Гёте, внебрачный сын которого являлся дедом Юнга, согласно одному из внутрисемейных мифов Юнгов, повлиял и на окончательное решение выбора медицинской профессии Фрейда, услышавшего, как на одной из лекций профессор читает эссе мыслителя под названием «Природа».) Однако Фрейд видел свою профессиональную действительность сквозь призму выработанного в течение жизни и медицинского обучения материализма, главным образом полагаясь в своей деятельности на логику и эмпирический фундамент, в отличие от Юнга, история жизни которого, начиная как с глубоких родовых корней, так и с его рождения, была пронизана мистицизмом и духовностью.

Юнг воспитывался в семье, предоставившей ему гораздо больше материальных возможностей и возможностей для уединения, чем Фрейду. Его отец был пастором, посвятившим жизнь служению Богу и обладавшим тонкой, но консервативной внутренней духовностью, которая отчетливо проступает на его лице при внимательном изучении его фотографий. Мать же, в противоположность отцу, была очень сильной и заземленной женщиной, обладающей экстрасенсорными способностями и умеющей устанавливать связь с духами предков. Юнг вырос в атмосфере противоречивой духовности, что повлияло на становление его личности и привело его к самостоятельным духовным поискам в попытках разрешить внутрисемейное духовное противоречие, а в итоге вывело его на тропинку качественно нового, глубоко личного духовного пути. Юнг был многосторонне одаренным человеком, унаследовавшим от матери ее мистические способности и интуитивное восприятие мира. Эти предпосылки и привели к тому, что Юнгу, в отличие от Фрейда, полностью нашедшего себя во врачебной практике, не хватало связующего звена между естественнонаучным и эзотерическим знаниями, которое он впоследствии обнаружил в психиатрии. Мировоззрение Юнга, благодаря тому, что его корни уходят в философию и оккультизм, обладало большей целостностью, сложностью и многогранностью, чем мировоззрение Фрейда, избравшего для себя исключительно узкую, материалистическую, одностороннюю, фрагментарную область знаний и сферу деятельности, что в дальнейшем повлияло на формирование диаметрально различающихся подходов - психоанализа (анализирующей, «разбирающей» психологии) и психосинтеза (аналитико-синтетической, «собирающей» психологии), сходство которых заключается в аналогично признаваемой обоими этими подходами важностью бессознательного материала, рассматриваемого ими, однако, с акцентированием внимания на разных его пластах (фрейдистский подход сфокусирован на плоскости личного бессознательного, юнгианский же - на плоскости коллективного бессознательного).

Мировоззренческая разница между двумя этими великими психологами, с одной стороны, привела к противоположным, но дополняющим друг друга на начальных этапах их общения взглядах на контекст, подход, методы и цели терапевтического процесса, но с другой стороны, явилась основной возникшего между ними методологического конфликта.

Фрейд в своём подходе к психотерапии ограничивался такими земными целями, как умение любить и работать, что актуально для адаптации к социальной среде, требуемой от человека в первой половине жизни. Юнг же видел процесс и критерии личностного развития гораздо глубже и шире, стремясь в своей деятельности к достижению наивысшей самоцели человеческого существования - индивидуации, раскрытию истинной Самости, что становится более актуальным для человека во второй половине жизни, когда уже пройден этап социальной адаптации, получены определенные успехи деятельности, в которую он вкладывал себя, а философские, вечные, духовные вопросы приобретают особую значимость и остроту.

Необходимо также отметить, что в подходе Фрейда, при всей его самоотверженности в работе, обнаруживается гораздо больше страха перед личностным контактом пациента и врача, подлинной человеческой близостью, чем в подходе Юнга, что выражается в строго и четко выверенной дистанции между психотерапевтом и клиентом в психоанализе, а также в усилиях психоаналитического терапевта, направленных на то, чтобы оставаться чистой доской для проекций клиента.. Возможно, этот страх перед истинной близостью и побуждал Фрейда нарциссически выстраивать поверхностные отношения со своими последователями путем усилий, направленных на популяризацию своей теории (существует предположение, что одним из способов популяризации Фрейдом его открытий явилось преувеличение им агрессивной реакции социума на его идеи; также, изучая историю психоанализа, трудно не обратить внимание на тот факт, что для Фрейда было внутренне приемлемо присваивать себе чужие идеи ради поддержания своего социального статуса, как, например, присвоение идеи существования в психике «влечения к смерти» наряду с «влечением к жизни», принадлежавшей Сабине Шпильрейн).

Карл Густав Юнг же в своей работе отметал готовые шаблоны, с уважительным трепетом относился к первоисточникам, творчески перерабатывая их, но не присваивая себе их авторство, и, в отличие от Фрейда, не стремился собрать вокруг себя публику поклонников и последователей, предпочитая выстраивать уникальный рабочий процесс с каждым из клиентов и утверждая: «Я - Юнг, а не юнгианец». Диаметрально противоположное отношение Зигмунда Фрейда и Карла Густава Юнга к славе явилось одной из внешних причин их разрыва. Фрейд абсолютизировал свою теорию, ревностно относясь к каждому из её положений и не допуская никаких отклонений от неё. Его рьяное отстаивание изначальных, ригидных идей созданной им теории и строго избирательное отношение к выбору учеников и последователей привели к тому, что созданная им идея замкнулась сама в себе, закрылась для притоков свежего воздуха, дальнейшего развертывания и роста в рамках руководимого им общества последователей. Для Фрейда его идеи оказались выше того, ради чего они создавались, т.е. Человека в его многогранности и уникальности. Он пытался уложить в прокрустово ложе своих идей как своих пациентов, так и учеников, включая Юнга. Закономерным явилось множество конфликтов внутри его психологического общества, а также последующий откол многих его учеников от ортодоксального психоанализа, ведь хаосу в закрытых системах свойственно нарастать, а в учениках заложено естественное творческое стремление модифицировать, творчески видоизменить полученное ими знание и перерасти своих учителей, ведь каждой уникальной личности, по-своему воспринимающей мир, предназначено внести в общее человеческое знание нечто новое и неповторимое. Карл Густав Юнг, напротив, поощрял новые идеи и предложения, исходящие от его учеников, способствовал процессу становления индивидуального мировоззрения и подхода к работе каждого из них (вероятно, изначально гуманистически ориентированное восприятие людей Юнгом было обострено и усилено вынужденным разрывом с его тоталитарно и диктаторски настроенным в отношении собственных идей наставником, что и привело к подчеркнутому поощрению им свободолюбия и порывов творчества в своих учениках, а в дальнейшем сформировало человеколюбивую, теплую и благоприятную для индивидуального развития каждого из членов атмосферу юнгианского сообщества). Он гуманно, понимающе и с принятием относился к нововведениям и творчеству, считая, что чрезмерное давление как в процессе психотерапевтической практики, так и в учебном процессе препятствует процессу индивидуации, который являлся ядром его аналитической концепции. Обладая широкой эрудицией в области философии, культурологии, социологии, оккультизма Карл Густав Юнг не мог ограничиваться в своем подходе к человеку исключительно рассмотрением его индивидуального, личного бессознательного. Он стремился познать и понять влияние культурно-исторического наследия человечества на каждую личность. Юнг не стремился к активной популяризации своей теории, что подтверждается тем, что в ответ на просьбы изложить свои идеи в доступной для понимания большинства людей форме он отвечал отказом до тех пор, пока не увидел сон, побуждающий его к распространению собственных открытий и воззрений на человеческую природу, т.е. до тех пор, пока не почувствовал в этом особый смысл для развития человечества (в противовес Фрейду, который был гораздо более заинтересован в своей личной славе и в своём общественном положении, чем в дальнейшем развитии научной психологии).

Именно в этом напряженном и поначалу восторженном столкновении противоположных личностей с противоположными мировоззрениями и ценностями, но объединенных общим интересом к содержанию человеческой психики и, в частности, ее бессознательного пласта, и было суждено родиться новому направлению психологии - юнгианскому анализу, которое дополнило и продолжает дополнять по сей день, раскрывая широкие перспективы как для развития отдельных личностей, так и для развития человечества, в целом, оставшиеся пустыми в ортодоксальной психоаналитической школе слои знания о человеческой природе. Именно это столкновение двух противоположностей и побудило каждую из его противоборствующих сторон к глубокому внутреннему процессу осознания, анализа, переосмысления и синтеза собственных взглядов. Именно благодаря ему каждая из этих одаренных личностей смогла в полной степени осознать и раскрыть несравнимое в качественном, феноменологическом смысле с какими-либо другими величие собственных идей, имеющих реформаторское значение для общества и культуры, противоположных, но дополняющих друг друга в своей уникальности.

Прежде всего, К.Г. Юнг был врачом и эмпириком, поэтому для него был характерен эмпирический подход и к религии - с точки зрения того, как её воспринимает психика человека и какое место религия занимает в ней. В первую очередь, он подчёркивал взаимосвязь религии и коллективного бессознательного. Юнг полагал, что личный опыт индивида относится лишь к поверхностному слою психики, а более глубинный опыт связан с архетипами культур, имеет всеобщую природу и с высокой долей повторяемости встречается в снах и видениях разных людей. По природе коллективное бессознательное сверхлично, в нём мы имеем дело с изначальными формами, которые находят отражение в мифах, сказках и религиозных учениях. Но в культуре мы обычно имеем дело не с самими архетипами в их первозданном виде, а с символами, сквозь которые преломляются эти архетипы. 

 

Религиозный опыт Юнг называл "нуминозным", а религию воспринимал как особую установку человеческого ума, которая подразумевает наблюдение за сверхъестественными силами, духами, богами и демонами. Для Юнга религия - это, прежде всего, установка сознания, в которой преломляется уже переработанный человечеством архетипический опыт. Непереработанный опыт Юнг полагал опасным для психики, поскольку он чреват "затоплением", потерей человеком своего эго и впадением в психоз. Под "переработанным" опытом Юнг понимал религиозные тексты, сказки и мифы. 

 

Психологические феномены Юнг не считал исключительно субъективными, поскольку, как физические и материальные, они оказывают большое влияние на нашу жизнь. В своей психологической практике он анализировал видения пациентов, вычленяя из них архетипические паттерны. И, поскольку его подход снимает противостояние объективного и субъективного, его интересовал не вопрос истинности или ложности религиозных идей, а вопрос их присутствия в психике человека и внутреннего содержания. Юнг полагал, что, если определённая идея присутствует в коллективном бессознательном, значит, человечество нуждается в ней, т.е. идея заряжена психической энергией. Когда эта необходимость отпадает, боги устаревают, и религия требует обновления. 

 

Полезное значение религии для человека Юнг видел в том, что она защищает его от неврозов и помогает сохранить душевное здоровье. Религиозные кризисы, напротив, подрывают психику человека и обостряют внутренние конфликты. В качестве примера такого противоречия Юнг отмечал кризис символа троичности в христианстве. С точки зрения Юнга, гораздо более устойчивой была бы четверичность, а в христианской Троице отсутствует четвёртый, интегрирующий женский элемент, а значит, он вытесняется в Тень и порождает расколы в отношении западной культуры к женщинам (например, противоречивые образы "святой" и "проститутки", первый из которых символизирует строжайшее девство, а второй - сексуальную распущенность). 

 

В работе "Ответ Иову" Юнг акцентирует внимание на диалоге между человеком и богом, в котором Иов демонстрирует крайнюю деликательность, словно догадываясь о противоречивости и обидчивом нраве бога. В некотором смысле, он и сам понимает, что бог поступил с ним несправедливо, поэтому человек, с точки зрения Юнга, оказывается более сознательным, чем бог. Бог описывается Юнгом всезнающим, но бессознательным, поскольку он совершает поступки, в которых сам не отдаёт себе отчёта. Например, позволяет Сатане соблазнить себя, действует непоследовательно, пытается соревноваться с Иовом, который гораздо слабее его, и сначала даже воспринимает обращение к нему Иова как вызов. От людей такому богу постоянно нужны почести, любовь и страх, в противном случае он рискует впасть в меланхолию и отчаяние. Он крайне нуждается в том, чтобы быть признанным человеком и отражённым в нём. И, похоже, этому богу, как заключает Юнг, человек нужен именно для того, чтобы стать более сознательным, а с момента, когда бог понял, что человек стал сознательнее, он и сам был вынужден измениться, т.е. стать добрее, мягче, человечнее и сострадательнее, воплотившись в человеческом теле. С точки зрения Юнга, этот ход развития событий соответствует процессу дифференциации человеческого сознания, которое подвергается преобразованию под действием архетипов и тенденций коллективного бессознательного.

 

К восточным религиям Юнг относился с большим интересом и видел в них потенциал для развития западного человека, который, по Юнгу, утратил гармонию из-за конфликтов западной культуры. Западный человек расколот в своей основе, он склонен противопоставлять духовное и физическое, научное и философское знание. А осмысление восточных духовных практик, например, йоги, может помочь ему достичь желаемой интеграции. Однако Юнг полагал, что подходы к духовным практикам у восточного и западного человека должны кардинальным образом отличаться из-за культурных различий. С его точки зрения, восточный человек изначально более целостный, а западный стремится к тому, чтобы сделать практики односторонними - например, не понимая метафизического смысла понятия "прана", свести его исключительно к дыхательной технике.

 

Путь развития западного человека виделся Юнгу в том, чтобы освободить подавленное сознанием бессознательное и преодолеть исключительно рационалистическую установку. В этом смысле, восточные практики могут сбить западного человека с пути, поскольку они лишь усилят его контроль. Юнг также полагал, что западному человеку не хватает понимания этических основ применения восточных практик, поскольку по результатам истории можно видеть, к чему привёл оторванный от духа западноевропейский разум (к опустошению материи, насилию и культурному кризису). Исходя из этого, западному человеку нужно преодолеть свою ограниченность, а не усиливать её, а потому важно проявлять осторожность к таким практикам, как йога, из-за изначально неверного, с точки зрения восточного подхода, её понимания. При этом Юнг надеялся, что однажды на Западе тоже возникнет своя йога, основанная на христианстве и практике исповеди, т.е. более привычных, понятных и естественных для западного человека основах культурной жизни. 

В обыденной жизни и популярной психологии часто можно встретить употребление слова "комплекс" в разных контекстах - "да у тебя какие-то комплексы", "это просто комплекс неполноценности", "хочу избавиться от комплексов". Под комплексом в данном случае понимается нечто негативное, т.е. некая человеческая уязвимость или психологический зажим, мешающий ему быть счастливым и свободным. В юнгианском подходе комплекс понимается совсем иначе - как концентрация энергии вокруг определённого архетипа. Например, в анализе практически всегда идёт интенсивная проработка материнского и отцовского комплексов. Диагностика этих комплексов позволяет понять, какая архетипическая фигура для клиента воплощает отца или мать (например, у кого-то отец ассоциируется с Зевсом, у кого-то - с Гадесом, мать может представать в образах Лакшми или Кали), каким зарядом обладает комплекс, насколько сильно он влияет на жизнь клиента, какое место занимает в иерархии других комплексов.

 

Поскольку в анализе у клиента могут присутствовать разные мотивы и темы, за ними стоят столь же разные архетипы, и комплексов также может быть несколько. Границы между архетипами иногда очень тонки и пластичны, поэтому разные комплексы могут быть связаны между собой, накладываться друг на друга, либо мелкие комплексы могут входить в состав более крупных. Так, например, сочетание материнского комплекса и комплекса героя может давать описанный Марией-Луизой фон Франц феномен вечного юноши, который, с одной стороны, излишне привязан к матери, а потому не может повзрослеть, не выдерживает длительных отношений с женщинами и "витает в облаках", но, с другой стороны, стремится реализоваться в героической, рисковой деятельности. 

 

С точки зрения юнгианского психолога, совсем избавиться от комплексов невозможно, поскольку мы не можем выдрать из коллективного бессознательного какой-либо архетип. Заблокировать его действие тоже никак нельзя, поскольку наличие актуального для клиента архетипа и сконцентрированного вокруг него комплекса указывает на то, что определённая энергия сейчас нуждается в реализации. Порой она может прорываться в самых деструктивных и теневых формах, но за ней стоит что-то важное для развития и пути индивидуации клиента, чему следует уделить внимание.

 

Если комплекс мучителен для клиента, несёт ему тревоги, беспокойства, неудачи и разрушительные события, аналитик пытается вывести на осознание разные грани стоящего за этим комплексом архетипа и понять, как и почему вокруг него скопилось столько энергии. Постепенно, по мере осознания, эта энергия начинает разряжаться или находит конструктивный выход. Например, чтобы лучше понять стоящие за комплексом отшельника внутренние смыслы, аналитик может рекомендовать клиенту читать связанную с этим архетипом художественную, научную, философскую или психологическую литературу, смотреть фильмы на эту тему, расширять представления клиента об этом архетипе с помощью примеров из искусства или религий. И то, что изначально переживается клиентом как нечто мешающее и разрушительное (например, "ничего не могу с собой поделать - боюсь и избегаю любых отношений") может превратиться в ресурс - в осознание своей любви к уединению, ценности и смысла этого уединения для себя, а как следствие - выделение для этого уединения специального пространства и времени (ретриты, медитации, прогулки). 

 

С точки зрения юнгианского психотерапевта, сам по себе комплекс не является ни плохим, ни хорошим, а высказывание "у тебя какие-то комплексы" не имеет никакого смысла, поскольку комплексы есть у всех, ведь каждого из нас затрагивают определённые архетипические темы - кто-то с головой погружается в политические события, для кого-то первичной является тема личной жизни, а, значит, и связанных с ней архетипов Афродиты, Купидона и т.д. Наличие комплекса указывает на то, что какая-то тема сейчас особенно актуальна для клиента, а скопление вокруг неё энергии отражает ведущие ценности и мотивы клиента. И для качества жизни человека имеет значение только то, как именно он обращается с этим комплексом и что этот комплекс делает с ним, к чему побуждает, в какие ситуации толкает, а чего заставляет бояться и избегать.

 

Некоторые комплексы могут быть разряжены в анализе и со временем терять свою актуальность. Иногда это связано с личностными факторами, сменой образа жизни и интересов, перерастанием клиентом старых комплексов и появлением новых под действием динамики коллективного бессознательного. В других случаях смена центральных для человека комплексов может быть обусловлена возрастными периодами и кризисами. Например, в первой половине жизни гораздо чаще встречается комплекс героя, что подразумевает концентрацию на достижениях, успехах и пути восхождения, а во второй половине жизни может актуализироваться комплекс отшельника, повышающий в глазах клиента ценность мудрости и осмысления прожитого им опыта.

 

Другие комплексы могут красной нитью проходить сквозь всю жизнь клиента, и чаще всего такие комплексы обусловлены ранними детскими травмами. К ним можно отнести тесно связанный с оральным характером комплекс брошенного или комплекс Кассандры, характерный для истерического характера. Такие комплексы могут организовать всю жизнь человека, и не так-то просто выбраться из-под их влияния. И тогда задача аналитика не в том, чтобы вовсе избавить человека от комплекса или разрядить его, лишив творческой энергии, а в том, чтобы найти наиболее подходящий клиенту путь его сублимации. 

Психотерапевтический процесс подразумевает как техническую, так и творческую составляющие. К технической части относятся конкретные методы или способы работы с тем или иным симптомом или проблемой, терапевтические вопросы, приёмы и техники. Техническая часть опирается на теорию и обеспечивается ей. В психоаналитической теории важную роль играет бессознательное, и из этого теоретического постулата вытекает то, каким образом можно работать с бессознательным, как можно ухватить его, как оно проявляется в жизни, может быть обнаружено и подвергнуто анализу. А конкретными методами становятся анализ сновидений, работа с ассоциациями и переносом, раскрытие глубинных смысловых пластов того, о чём говорит клиент и что происходит в его жизни сейчас, восстановление взаимосвязей между прошлым и настоящим, между родительскими фигурами и актуальными отношениями. 

 

Техническая часть позволяет структурировать процесс, задать ему границы и форму, даёт опору и ориентиры как для терапевта, так и для клиента. Психоаналитическая диагностика отражает общую структуру личности клиента, применимость и предполагаемую эффективность отдельных методов. Типологии выявляют сильные и слабые стороны клиента, а, значит, его ресурсы и слепые зоны. Защитные механизмы психики показывают, каким образом при разных обстоятельствах человек взаимодействует со средой. Общая канва сновидений выявляет наиболее значимые для бессознательного клиента темы. Патопсихологическая диагностика позволяет провести границу между симптомами, имеющими психологическое значение, и теми, которые требуют медицинской помощи.

 

Однако терапия не исчерпывается технической частью. В ней необходим не только анализ, но и синтез. И никакая теория полным образом не описывает конкретную уникальную личность клиента и его ценности. Поэтому чрезмерная увлечённость теоретическими построениями, структурами, схемами и техниками, хотя и снижает тревогу, создаёт атмосферу безопасности, но далеко не всегда ведёт к успеху, поскольку процесс трансформации в основе своей является творческим. Именно поэтому Юнг отказывался становиться "юнгианцем" и строил свою уникальную терапию для каждого клиента. Ведь услышать и понять человека можно только тогда, когда мы находимся в подлинном, живом контакте с ним, откликаясь на происходящее здесь и сейчас.

 

Творческая часть терапии начинается тогда, когда в терапии появляется место для неповторимой личности клиента. Когда он рассказывает о своих ни на что не похожих переживаниях. Когда он задаётся вопросами о себе, своём смысле и предназначении. Когда техники дают непредсказуемый и необычный эффект. Т.е. в тех случаях, когда в терапии возникает спонтанность. 

 

В идеале техническая и творческая составляющие процесса дополняют друг друга. Без теории и техники процесс становится не вполне профессиональным, теряет границы и превращается в простой разговор или эксперимент. Без творчества терапия становится механистичной, сухой и выхолощенной. Одного знания техник недостаточно, чтобы оказать помощь клиенту, поскольку в учебниках и пособиях описаны лишь обобщённые, типовые случаи, но нет ни слова о конкретном человеке, о том, как он чувствует и воспринимает, о его ценностях и личных стремлениях. И нет ни слова о том, как ему стоит жить, ведь он делает свои выборы сам и выстраивает свою жизнь с нуля, с чистого листа, когда реализует свою свободу.

 

Если попытаться свести психотерапию только к технике, получится, что человек обусловлен. Его определённым образом сформировала среда, на внешние стимулы он выдаёт предсказуемую реакцию, и мы можем отрегулировать его, подобно машине. Но практика показывает, что это не так, между человеком и машиной огромная пропасть, человек не сводится к сумме своих реакций и не является пассивным, претерпевающим воздействия среды объектом. Человек активен в самой сути себя, а, значит, каждый человек реагирует на внешние обстоятельства по-разному и способен сформировать своё отношение к ним, извлечь из них свой, уникальный опыт. И именно от его выбора зависит то, каким образом на него будут или не будут влиять те или иные ситуации, поскольку только сам человек наделяет их смыслом.

 

Оставляя пространство для творчества и спонтанности, терапевт помогает проявиться свободе клиента. А, чтобы оставить это место, со стороны терапевта нужен принимающий подход, который предполагает доверие клиенту. Именно поэтому психолог не спасает и не даёт советов. В самых тяжёлых ситуациях он находится рядом, слушает, внимает, поддерживает, но верит в то, что клиент способен сделать свой выбор сам. А, значит, не вмешивается, не вторгается, но присутствует. 

 

Преобладание технического в терапии ведёт не только к механистичности, но и к патологизации. Так, исходя из общепринятых нормативов, директивный психолог может решить, что, раз клиент не способен выстраивать отношения, это свидетельствует о таком-то уровне организации личности, а, значит, нужно поддерживать такие-то паттерны и не поддерживать другие. В долгосрочной перспективе ошибки такого подхода могут оказаться критичными, а то и катастрофичными, поскольку в этих случаях психолог игнорирует присутствие уникальной личности в своём кабинете, не прислушивается к её ценностям, не верит в её внутренние ресурсы и возможности, навязывая некую внешнюю, социально нормативную парадигму мышления. Чтобы избежать этой ошибки, психологу нужно понимать границы применимости каждого подхода, прислушиваться к своей интуиции, быть в хорошем контакте с собой и, прежде всего, откликаться на непосредственно происходящее, а не воображаемое, коим являются теоретические структуры, схемы и подходы, лишь приблизительно описывающие, но не отражающие реальность такой, какой она есть. 

Психотерапия - процесс длительный и многоэтапный, в связи с чем при оценке её эффективности необходимо опираться на разные критерии. Эффективность психотерапии зависит от многих факторов. В любом случае, ответственность за эффективность совместна, поскольку психотерапия - взаимный процесс, совместная работа психолога и клиента. Клиент в этом процессе выступает в роли активного субъекта, а не объекта. Он формулирует запрос, свои пожелания и ожидания от терапии. Психолог, в свою очередь, помогает сформулировать реалистичный запрос и создаёт условия для изменений. 

 

Проблема эффективности психотерапии появляется тогда, когда клиент либо не чувствует эффекта, либо не удовлетворён им, либо хотел бы двигаться в ином темпе. И тогда нужны чёткие критерии эффективности, которые можно было бы сопоставить с реалистичными сроками достижения цели. Например, трудно ожидать от первого сеанса, что после него жизнь клиента кардинально изменится. На первом сеансе происходит знакомство, установление контакта, выяснение пожеланий клиента. И максимум, что можно сделать на первом сеансе - разложить проблему по полочкам, вынести на обсуждение связанные с проблемой внутренние конфликты и наметить стратегии дальнейшей работы.

 

При оценке эффективности важно также учитывать регулярность и длительность психотерапевтического процесса. На короткий срок возможно поставить лишь простые и ясные задачи, и тогда терапевтический процесс будет фокусироваться именно на них - на выработке конкретного навыка или работе с конкретным симптомом. В течение длительного срока возможны более глубинные изменения - сценариев жизни клиента, его личных комплексов, установок, убеждений, отношения к себе и к происходящему.

 

Эффективность психотерапии иногда носит отсроченный характер. В этих случаях психотерапия оказывает воздействие на клиента и его жизнь, но не сразу. Например, в тех случаях, когда человеку нужно время, чтобы что-то обдумать и принять решение. Или нужно время, чтобы заметить, что с ним произошли некоторые изменения. Психоаналитические подходы активизируют бессознательное клиента, и иногда оно "просыпается" и вступает в силу не сразу. Старые защитные механизмы ещё действуют, психика сохраняет свою инертность. И тогда при оценке эффективности важно обращать внимание не только на то, что происходит здесь и сейчас, но и на то, что происходит через некоторое время после терапии, например, через несколько месяцев или год.

 

 

1. Актуальное состояние и самочувствие клиента. Поскольку психотерапия направлена на то, чтобы помочь клиенту справиться с его трудностями, после неё ему обычно становится легче. В кабинете психолога клиент свободно выражает свои чувства, структурирует переживания, понимает, что и почему с ним происходит, завершает ситуации из прошлого. Поэтому, как правило, состояние клиента в результате терапии улучшается. На некоторых сеансах он переживает инсайты, на других ощущает прилив вдохновения и сил. Но этот критерий не является единственным и исчерпывающим, поскольку иногда, поднимая болезненный и тяжёлый для себя психический материал, клиент может испытывать и временное ухудшение. И тогда важно, в принципе, что клиент реагирует на процесс и на психолога. Любые сильные эмоциональные реакции говорят о том, что процесс идёт. В том числе об активно идущем процессе говорит появление у клиента ярких снов или иррациональных чувств. Может быть, сознание ещё не созрело для реакции, но важно, что бессознательное уже включилось, а, значит, процесс пошёл.

 

2. Повышение внутренней устойчивости. Благодаря психотерапии клиент становится более устойчивым к тем внешним событиям, которые раньше могли вызвать у него страх, панику, депрессивное состояние или как-либо ещё расстроить его повседневную адаптацию. В результате работы с психологом клиент простраивает границы, выходит из слияния с другими людьми, начинает критиковать чужие установки, убеждения и паттерны поведения, проникшие в его психику. В результате он обретает более глубокий и тесный контакт с самим собой, благодаря чему его негативные реакции становятся менее интенсивными и продолжительными, возвращение к себе - более простым, потеря себя - более редкой. В итоге в ситуациях стресса он уже всё меньше теряет устойчивость и обнаруживает, что может справиться с большим, чем предполагал раньше. 

 

3. Улучшение адаптации и качества жизни. Благодаря терапии клиент начинает более чётко осознавать свои актуальные возможности и ресурсы, которыми он раньше не пользовался. До терапии он мог ставить себе размытые и в малой степени реалистичные цели, стремиться не к тому, чего по-настоящему хочет, тратить слишком много энергии на то, чтобы просто справиться с происходящим. Освобождая внутренние ресурсы, терапия способствует и улучшению адаптации. Если человек испытывал трудности с контактами, в процессе терапии, как правило, идут изменения, и у него появляются новые контакты, он открывается им и чувствует большую свободу в них. Если у него были трудности с поиском работы или партнёра, в этой теме также наблюдаются изменения. Но то, какие именно изменения будут наблюдаться, зависит и от реалистичности запроса клиента, и от его готовности что-то менять, и от соотношения глубины проблемы и длительности необходимого времени работы с ней. Однако первые результаты - уже результаты, и, поскольку каждый движется в том темпе, в котором может и в котором ему комфортно, первые даже самые малейшие изменения важно поддержать, а не обесценивать. 

 

Приведённые выше критерии эффективности психотерапии не являются исчерпывающими, но могут помочь человеку сориентироваться в том, идёт ли процесс или всё же стоит на месте, а, если стоит на месте, какой именно динамики ему не хватает, и вынести эту проблему на обсуждение с психологом. 

 "Я живу не своей жизнью", - частый запрос на психологическую помощь. И в большинстве случаев под этой самой "не своей жизнью" человек понимает форму существования, которая не является для него достаточно подлинной, не позволяет ему в полной мере раскрыть свои способности и таланты и/или в которой он постоянно делает то, чего, на самом деле, не хочет, - получает образование, которое ему не нужно, работает на нелюбимой работе, исполняет чуждую ему роль.

 

Чтобы разобраться с этим запросом, во-первых, важно понять причины и истоки этого чувства не своей жизни, как давно и откуда оно появилось, в какие моменты обостряется, чья всё-таки жизнь сейчас проживается - мамина, папина, кого-то иного из родственников или из рода, либо некая абстрактная жизнь "нормального, успешного, хорошего человека". 

 

Во-вторых, необходимо понять, что такое "своя" жизнь, что клиент понимает под "своим", где и в чём он находит себя и как нынешние условия жизни мешают ему раскрыть себя, что препятствует переживанию подлинности, согласованности с собой и с миром, аутентичности. И, как правило, своя жизнь в случае такого запроса окажется чем-то противоположным "чужой". Например, работая на рутинной работе, человек хотел бы заниматься чем-то б�