Процесс психотерапии подразумевает определённый регламент,
который может отличаться у разных терапевтов, в зависимости от
подхода. В рамки регламента входят время, место, частота встреч,
формат общения между психологом и клиентом. Некоторые терапевты
работают час, другие - 50 минут, третьи - полтора часа. Кто-то
предоставляет клиенту возможность звонка или письма терапевту вне
сеанса в случае экстренной ситуации (например, при работе с
суицидально опасными клиентами), кто-то - нет. Кто-то работает по
предоплате, кто-то другой просит оплату лишь по факту сеанса. У
кого-то оплачивается каждый пропуск, у кого-то другого - лишь в
случае отсутствия предупреждения за 24 часа.
Эти границы обусловлены как спецификой подхода, так и
индивидуальным стилем работы психолога, и они содержат в себе
терапевтический смысл. Например, внекабинетное общение создаёт
опасность двойных отношений между психологом и клиентом, которые
негативно влияют на ход процесса, поскольку в этом двойном общении
вынужден раздваиваться и клиент - часть материала он обсуждает на
сеансе, а другую часть выносит за его пределы. Формат 50-55 минут
необходим, если запись клиентов следует друг за другом, и за 5-10
минут психологу нужно проветрить помещение, сходить в туалет,
подготовиться к следующему сеансу. Если эти простые, бытовые вещи
не будут сделаны, к следующему сеансу он может быть не в рабочем
состоянии.
В качестве основных функций границ можно выделить поддержание
стабильности, устойчивости терапевтического пространства и
терапевтичного формата работы, а также защиту и комфорт обеих
сторон, чтобы в процессе у них были равные права и возможности.
Например, когда в последний момент отменяет сеанс терапевт, он
берёт на себя компенсацию пропуска, и клиент не остаётся с
чувством, что его оставили, бросили, причинили ущерб, а взамен
ничего не дали. Аналогичную степень ответственности берёт на себя и
клиент, ведь он тоже отвечает на свои действия в
процессе.
Однако, несмотря на то, что условия обычно обсуждаются
заранее, иногда в терапии возникают ситуации проверки границ.
Например, клиент может "случайно" позвонить или написать клиенту
вне сеанса с каким-то деловым вопросом, который касается
психологии, - не предоставит ли терапевт какую-то информацию
("внекабинетное общение, в целом, нельзя, но вдруг по теме и по
делу можно?"). Либо клиент может отменять сеансы по согласованному
с терапевтом графику, но отменить при этом 5-10 сеансов подряд в
надежде сохранить за собой прежнее время. Опоздания или попытки
задержать сеанс также являются проверкой границ - не задержится ли
психолог, как он отреагирует. Или, например, клиент может быть
убеждён, что, если он не внёс предоплату за сеанс, таким образом он
уже негласно и понятно для психолога предупредил о его
отмене.
Проверки границ подобного рода могут отражать попытки клиента
экспериментировать с внешней средой, проверяя её на прочность.
Когда клиент ставит под сомнение границы терапевтического
пространства, он вызывает психолога на взаимодействие, т.е. на
диалог или конфликт по этому поводу. В широком смысле, эти попытки
можно рассмотреть как стремление клиента к большей эмоциональной
близости в процессе. Иногда он может сомневаться в том, что он,
действительно, важен для своего терапевта, в том, что он вызывает у
терапевта какие-то чувства, в том, формален ли терапевт в
выполнении своих обязанностей или человечен. Нарушая границу,
сознательно или бессознательно, он ждёт реакции. Заметит ли
терапевт, что я опоздал, или терапевту всё равно? Интересно ли
психологу, почему я опоздал? Будут ли здесь меня ругать за
опоздания, как в школе или на работе? Накажут ли? Насколько все
выставленные психологом границы по-настоящему работают, либо
контракт формален? Если контракт только формален и формален
психолог, не является ли столь же формальным, бесполезным и сам
процесс? Психолог - это функция или живой человек?
С другой стороны, проверка границ, по сути, представляет собой
попытку нарушения запрета. Одной из функций запрета в терапии
является создание особой формы отношений, в которой невозможно
отреагировать, а, значит, повышается внутреннее напряжение, которое
сублимируется в работу. К примеру, в терапии есть строгий запрет на
романтические отношения между психологом и клиентом. И, если у
клиента возникают к терапевту специфические чувства, эти чувства
подвергаются анализу, они становятся материалом для дальнейшей
работы - насколько эти чувства похожи на те чувства, которые клиент
испытывает в отношениях, какие в них присутствуют проекции и
ожидания, почему выбран именно недоступный и запретный объект и
насколько часто такие объекты выбираются клиентом... В анализе эти
чувства разбираются отстранённо и как бы со стороны, ведь,
испытывая их, клиент не погружается в отношения.
В некоторых случаях запрет может порождать желание его
нарушить - например, когда в семье клиента бытовали такие порядки,
при которых что-то было категорически нельзя, но иногда можно. В
этом случае клиент и в терапии будет ждать этого "иногда" или
ситуации, когда "за хорошее поведение можно". И тогда само
восприятие сеттинга порождает у клиента переживание двойственности,
он до конца не верит в то, что чего-то совсем ни при каких
обстоятельствах нельзя, и не понимает, в чём смысл этого запрета.
А, значит, ему не хватает определённости - всё-таки понять, в
конечном итоге, можно что-то или нельзя.
Также, попытка нарушения запрета иногда отражает агрессию со
стороны клиента. Если ход процесса вызывает большое сопротивление,
обсуждаются дискомфортные темы, нет ожидаемого эффекта, клиент
может бессознательно захотеть "наказать" терапевта - создать ему
неудобные условия, поставить в неловкую ситуацию, обмануть, вызвать
на конфликт, чтобы отреагировать агрессию.
Перечисленные выше причины проверки границ не являются
исчерпывающими, и за проверкой границ могут стоять переживания
беспомощности (когда человек не может утвердить себя в другом
пространстве, а терапия кажется ему более безопасной средой),
прогрессивные скачки в терапии (когда клиент решается быть активным
и пытается символически изменить условия, а, значит, делает первые
шаги в сторону изменения своей жизни), чувства тревоги и
небезопасности (непонятно, насколько прочным является
терапевтическое пространство, если не проверить его), а также иные
мотивы (нехватка спонтанности и свободы в процессе, проекция на
терапевта строгого родителя, избыток внутренне запретных тем, от
которых слишком тесно, а потому "теснота" проецируется на сеттинг и
т.д.). В каждом из них необходимо разбираться индивидуально, помня
о том, что происходящее в терапии является самым ценным и
показательным для анализа материалом. Именно поэтому обычно
психолог не игнорирует, а разбирает эти моменты, пытаясь понять,
что именно сейчас стоит за данным действием, какое значение оно
имеет для клиента и его запроса, и на что указывает проверка границ
символически.
