Публикации с тегом Кризис, поддержка в кризисе, горевание, утрата, психотерапия кризисных состояний, гештальт-терапия (17)

В психотерапии запрос клиента может быть представлен в формате истории или множества историй, которые ему хотелось бы переписать. И, в первую очередь, важно понять, о чем для клиента эта история, какие важные для него ценности за ней стоят, а какие не находят в ней воплощения. Можно было бы представить эту историю или истории в виде сказки или мифа? Или, может быть, есть некий миф, который сейчас больше всего откликается клиенту или наиболее близок к тому, что происходит в его жизни? Например, миф о Сизифе, если проблема касается тяжелого и неблагодарного труда, либо миф об андрогинах, если клиент переживает трудности в гендерном самоопределении, активно ищет вторую половину или чувствует, что потерял собственную целостность.

В рассказываемой клиентом истории психолог выделяет основной нарратив. Например, в ряде историй человек видит себя неудачником, и эти истории - про нереализованные устремления, планы, желания, надежды. И тогда, чтобы переписать историю, можно попробовать найти в неудачах что-то полезное и ресурсное. Иногда неудачи побуждают к размышлениям и самопознанию, в других случаях позволяют лучше понять свои истинные потребности, в третьих - отвращают человека от чуждого ему пути. Точно так же и сам "неудачник" гораздо более ресурсно предстаёт в архетипе Дурака, который, на самом деле, не такой уж дурак, ведь за ним стоят смыслы открытости новому опыту, готовности к риску, спонтанности.

Жанр истории тоже имеет значение. Одна и та же история может из раза в раз представать в рассказах клиента в качестве трагедии или драмы. Например, тяжёлое расставание, которое, согласно интерпретации клиента, разрушило его жизнь или поломало многое в жизни. Или увольнение с работы. Или неудачные отношения повторяются из раза в раз, после чего драматически заканчиваются. Поскольку в терапии мы имеем дело не только с событиями и фактами, но и с их интерпретацией, а сами по себе объективные события и факты подвержены только регистрации, но не изменениям, наиболее плодотворна работа с гибким и податливым материалом интерпретаций. А на интерпретации оказывает влияние жанр, взаимосвязи с другими историями. Поэтому психолог может предложить клиенту написать ту же историю в иных жанрах, чтобы посмотреть на неё с другой стороны. Если это трагедия, с ней можно экспериментировать - переписывать или пересказывать ту же историю в жанре комедии или плутовского романа. И тогда история окрашивается в совсем иные тона, приобретает другие оттенки, в ней иначе расставляются акценты.

Если разные истории взаимосвязаны между собой, психолог может предложить деконструировать эти взаимосвязи (развести истории так, как если бы они не были связаны, а были совершенно разными, найти новые связи или другие истории, с которыми была бы связана ключевая). Такой подход также приводит рассказываемые клиентом истории в динамику и позволяет каждой истории найти своё органичное место среди других историй. Меняя восприятие взаимосвязей, мы меняем и восприятие самой истории. Например, да, расставание было драматичным, но в нём можно найти и нечто комичное, или - да, оно положило начало некоторым трудностям, но, если бы не оно, не случились бы какие-то иные, в том числе ценные для клиента истории.

Переписать историю также можно, если изменить в ней свою роль и позицию. Если это миф или сказка, попробовать быть в ней другим персонажем или вжиться в них - а как чувствует себя антагонист, а как чувствуют себя второстепенные персонажи, какая роль ближе и были ли истории, в которых эта роль находила воплощение.

Если есть запрос на то, чтобы глобально переписать историю жизни, скорее всего, у клиента уже есть некие наметки и черновики, т.е. представление о том, какой она должна быть, либо те истории, на которые можно опереться, которые могут положить начало новой истории.

Переписать историю не означает стереть старую из памяти и предать её небытию. Напротив, это означает творческую переработку старых историй с тем, чтобы интегрировать их в целостность новой. А творческая переработка не означает, что мы добавляем к истории что-то, чего в ней не было, но означает, что мы становимся более чуткими и внимательными к происходящему, т.е. более пристально и разносторонне отмечаем для себя значение этой истории и возвращаем себе забытые в ней ценности и смыслы.

Переписать историю - значит, занять активную позицию автора собственной жизни, который сам определяет значимость тех или иных персонажей, их место, декорации, ход развития событий. Если в истории чего-то не хватило (справедливости, ресурса или поддерживающего персонажа), важно дополнить эту недостающую целостность на символическом уровне, чтобы завершить её и проложить путь к тому, чтобы в следующих историях все это было. Если в истории, напротив, было что-то, с точки зрения клиента, лишнее, что испортило историю, важно найти этому место - в теневой фигуре, происках "злых сил", чтобы, в конечном итоге, "лишнее" стало органичной частью истории, из которой можно было бы извлечь пользу. Таким образом, терапевтический приём переписывания истории позволяет клиенту заново пересобрать как свою целостность, так и внутреннюю связность собственной жизни.

У горя есть своя правда. 
 
Та, в которой оно не заканчивается ни через год, ни через два, ни через десять. Через годы приходит смирение. Через годы находятся тысяча и один смысл идти дальше, чувствовать, осязать, впускать в себя этот мир, и снова открывать дверь в душу новому. А горе... остается на память шрамом.
 
У горя - много лиц. Оно проносится дрожью по телу от ниоткуда взявшихся картинок, запахов и голосов утерянного прошлого. Проникает в сознание, и, как дым, заполоняет своей вечностью память.
Заходит гостем во сны, настолько красочные и реалистичные, чаще непрошеные, нежеланные, приносящие больше ноющей тоски, чем светлой грусти.
Утяжеляет, придавливает удвоенной гравитацией обмякшее тело к земле, превращает пространство в непроходимый густой кисель, а время - в замедленную съемку. Оно сжимается в комочек за грудиной и тихонько скребёт своими острыми коготками изнутри, поскуливая. Щиплет солью по ране за переносицей и за глазницами, слезами смывая с воспоминаний всю пыль. 
 
Горевание приходит в жизнь не только со смертью, оно - спутник любой значимой утраты, будь то утрата отношений, статуса или надежды на какого-то другого, только в фантазии существующего, себя. Глубина горя всегда пропорциональна ценности утерянного, а продолжительность - способности признавать его безвозвратность: оно всегда будет караулить под дверью, если его не пускать внутрь. 
 
Горе живет в другой системе координат.
В глубоком черном море, где нет ни "вчера" ни "завтра", начала и конца, в котором есть всё, что случилось и всё, что только могло бы случиться, а волны лишь покачивают в такт в необъятно вечном "сейчас". 
 
В нашем мире, где время идет только вперед,
в том самом мире, где не принято уже делать долгие паузы, а остановка равна смерти, умиранию, - в этом мире горе всегда чувствует себя немного неуместным. То чрезмерное, зашкаливающее, как ураганный ветер, гораздо сильнее, чем можно перенести не сломавшись, не цепляясь за кого-то более устойчивого и укорененного. То недостаточное, отрицающее саму реальность и значимость, то двуличное - улыбчивое и насмешливое, прикрытое от вездесущих глаз черной вуалью шуток. 
 
Старое, уже достаточно близко знакомое, горе любит возвращаться аккурат перед памятными датами. Где бы ты ни был, чем бы ни занимался, помнишь ты или уже давно перестал вспоминать - оно снова заглядывает в твою жизнь. 
 
Но горе никому не желает зла, - горе лишь требует такта и выдержки. Уважение к себе, уважение к прошлому - вот чего оно хочет. 
Замедления, вплоть до полной остановки, осмотрительности и честности с собой. 
"Всё закончится," - оно учит, - "Цени мгновение!" 
А еще: "Потеря - это навсегда".
Горе снова и снова подсвечивает пустоту в душе, заполнимую или заполняемую, но чем-то принципиально иным, другого качества или формата, непохожего и никогда не могущего стать полностью таким же. Оно напоминает одинокими ночами о любви, от которой не хочется отрекаться, вновь возвращая к себе - своим истокам и нуждам.
 
У горя есть своя правда: горе уходит, чтобы вернуться.
Вернуться верным и надежным другом, 
напоминающем о главном.


(Photo: Greg Williams)