Публикации с тегом #корни,#опыты_осознанности (10)

Тема прощения очень популярна сейчас, и по-разному она затрагивается в разных психологических подходах. В психоаналитическом подходе важно проработать ситуацию с родителями так, чтобы принять связанную с ней детскую фрустрацию и нацелиться на свою взрослую жизнь. В методе системных семейных расстановок восстанавливается место человека в семейной иерархии, чтобы он жил в потоке любви. В гештальт-подходе прощение называется завершением ситуации. В экзистенциальном подходе осознание экзистенциальных данностей одиночества, смерти и бессмысленности жизни приводит к тому, что мелкие обиды теряют свою остроту, человек переключается на нечто более глобальное и всеобщее, что толкает его к поиску смысла своей жизни и места в мире.

 

С другой стороны, психологи обычно не настаивают на прощении. Свои клиентам они говорят, что это ваше дело и ваше право - прощать кого-то или не прощать. Такая позиция психолога даёт место обиде в психотерапевтическом пространстве. Если она очень сильная, и нужно время, чтобы справиться с ней, не стоит торопиться, нужно прожить её до конца. Кроме того, такая позиция позволяет отделить психологию от религии. В религии акцент делается на морали, в терапии - на чувствах и осознании. В религиях есть тенденция настаивать на прощении и аргументировать его необходимость, а в психологии терапевт принимает клиента таким, какой он есть, даже если он на кого-то обижен. И именно этого принятия во многих случаях ему не хватало в детстве или в ситуациях, где имела место быть обида, чтобы справиться с ней. 

 

Если ситуация символически не завершена, и человек продолжает держать в себе обиду, это довольно сильно мешает ему и отравляет ему жизнь. Иногда с ситуацией обиды тесно связано стремление мстить, но оно не избавит от чувства обиды, поскольку месть - это нечто внешнее, а обида - внутреннее. Внутренние проблемы не решить простым отреагированием. Поскольку они возникли изнутри, как самопроизвольная реакция человека, которая является его личным откликом на что-то внешнее, значит, и справляться с этой реакцией ему самому. 

 

По сути, наличие обиды и чувства, что человек не может кого-то простить, означает, что для него ситуация не завершена. И тогда он всё ещё в ней, а обида ещё живёт в нём. Факт ситуации давно позади, но он помнит о ней и разъедает себя. А, чтобы освободиться от этого, нужно простить. А простить - значит, признать факт того, что случилось, и принять как позитивные, так и негативные последствия того, что случилось. Да, оно что-то отняло, но и что-то дало. "Благодаря этому теперь я..., и я не знаю, как было бы, если бы этого не было". 

 

Простить - значит, дать место прошлому опыту в своей душе и в своей жизни. Не отрицать, а признать, что это было. Не жалеть, а попробовать найти в этом какой-то положительный исход для себя. Например, если эмоционально человека сильно задели, в любом случае, он жив и здоров. Теперь он знает, где находится его внутренняя уязвимость, чем его можно задеть. Он может работать над собой, чтобы это задеало его меньше, и это максимум, что он может сделать для себя, а изменить других людей невозможно.

 

Простить - означает наконец-то выйти из той ситуации, где человек испытал чувство горечи, обиды и злости. Освободиться от неё, перестать быть привязанным к ней и продолжить жить своей жизнью дальше. До тех пор, пока мы думаем о своих обидчиках, мы тесно связаны с ними невидимыми нитями. Когда мы думаем о них, они ещё представляют для нас важность и ценность, пусть и негативно окрашенную. В результате прощения, напротив, формируется ровное и спокойное отношение. Да, в такой момент в связи с таким-то человеком я чувствовал боль, но я не знаю, что происходило в этот момент с ним. Я могу говорить только за себя и отвечать перед собой только за свои чувства. И выбрать - носить ли мне камень в душе или оставить его в прошлом, открывшись чему-то новому и хорошему.

 

Часто неспособность простить приводит к тому, что человек начинает отыгрывать свою злость на других, но это вовлекает его в замкнутый круг, поскольку в этой ситуации прошлое и настоящее смешиваются. И, пока человек живёт в обиде и не может простить, он поглощён своим прошлым, не свободен и не субъектен, т.к. прошлое определяет всю его жизнь. А мысль о том, что можно вернуться в прошлое и что-то там изменить или повлиять на прошлое через настоящее, иллюзорна. Оно уже прошло, и оно такое, какое есть, там больше нечего менять. Можно только принять этот факт и пойти дальше. 

 

Таким образом, в психологии простить означает не отреагировать, не переступить через себя и не пожертвовать собой, а эмоционально завершить для себя ситуацию на внутреннем плане. Простить - не значит оправдать кого-то и признать чужую правоту. Не простить - не значит утвердить или доказать свою правоту. Прощение выводит за пределы этого вечного конфликта и спора о том, кто прав, кто - виноват. Оно позволяет занять мудрую мета-позицию, в которой нет правых и виноватых, и есть многое, что от нас не зависит, но именно от нас зависит, относиться ли к этому так, чтобы тратить свои ресурсы на безвозвратно ушедшее прошлое или продолжить свой путь с миром и спокойствием в сердце. 

 Многие люди сталкиваются с проблемой самомотивации. Например, когда им давно хочется что-то сделать, но они не могут заставить себя - начать худеть, пойти в тренажёрный зал, выучить новый язык, освоить новую профессию или сменить работу. С одной стороны, хочется чего-то, с другой - не хватает мотивации, силы воли и решимости. И трудно заставить себя что-то делать. При этом критических ситуациях, когда что-то остро нужно, мотивировать себя умеют практически все. Но не все умеют делать это конструктивно и правильно. 

 

 

1. Первый вариант - это негативная мотивация. Это мотивация "от" чего-то, а не "к" чему-то, т.е. мотивация избегания, а не достижения. За такой мотивацией может стоять чувство страха, из которого человек делает нечто, чтобы его жизнь не ухудшилась, чтобы избежать негативных последствий того, что он что-то не делает. Так, из страха "будет не на что жить" человек устраивается на нелюбимую работу. Из страха "а вдруг останусь один" он начинает или продолжает деструктивные отношения.

И такая мотивация тоже работает. Но корнями она уходит в детство, где родительские фигуры пугали ребёнка, чтобы он не делал чего-то плохого для себя и делал что-то хорошее. Например, чтобы он не ел мороженое зимой и не ходил без шапки, иначе заболеет. Или чтобы он хорошо учился, иначе не поступит в институт. Или чтобы он не трогал розетки, иначе это будет опасно для его жизни. Но подобная мотивация хороша лишь в экстренных случаях, когда заставить себя делать что-то иначе никак нельзя. И тогда, сознавая критичность ситуации, человек мобилизует все свои силы, встаёт и делает то, что ему нужно.

Однако если обращаться к такой мотивации постоянно, она истощает внутренние ресурсы. Потому что невозможно всё время жить в кризисном состоянии и всего бояться. И, когда человек боится, за его поведением стоит всего лишь одна потребность - в безопасности. Этой потребности достаточно, чтобы избежать опасности, но её слишком мало, чтобы чего-то достичь. Такая мотивация вряд ли подходит для роста. В самой её сути уже содержится смысл выживания, а не развития и движения вперёд. А, когда человек выживает, ему нет дела до роста, и он откладывает эту проблему, потому что сначала важно выжить, а лишь затем возможно расти.

 

2. Второй вариант  - это мотивация достижения. Она актуализируется тогда, когда базовые потребности человека уже закрыты, его не беспокоит вопрос безопасности и выживания, и он может посвятить себя и своё время росту. Т.е. новым достижениям, творчеству, самосовершенствованию и самореализации. Тогда он не удовлетворён своим наличным состоянием и хочет большего. В отличие от предыдущего варианта, в этом случае человек занят не тем, чтобы сохранить то, что у него есть, а тем, чтобы рискнуть обрести что-то новое. Новое увлечение, хобби, профессию или попробовать изменить стиль своей жизни. В этом случае у человека уже есть всё необходимое, и нужно только собраться с силами для нового рывка. И вот как раз этих сил ему может не хватать, если он привык ориентироваться исключительно на выживание и действовать так, чтобы не случилось чего-то плохого, а не наоборот, чтобы случилось что-то хорошее.

Опираясь на мотивацию избегания, человек держит себя в состоянии вечного кризиса и тратит на это слишком много сил, которые могли бы пойти на его рост. Именно поэтому не очень конструктивно пугать себя страшными последствиями или ругать себя. Пугая или ругая себя, человек занимает по отношению к себе позицию строгого родителя. А из второй, детской позиции, где есть "не хочу" или "не могу", исходит протест. В итоге в психике возникает расщепление и конфликт. Внутренний взрослый слишком жестко обращается с внутренним ребёнком. Внутреннему ребёнку не хочется подчиняться ему, а хочется бунтовать против насилия над собой. И это не та экстренная ситуация, в которой без насилия невозможно выжить. Ведь он уже не ребёнок и не может причинить себе случайный вред, потрогав розетку. В состоянии такого внутреннего конфликта человек часто не делает совсем ничего, поскольку вся его энергия уходит на противостояние. 

 

По сравнению с мотивацией избегания, мотивацию достижения можно назвать более зрелой. В ней человек отталкивается не от внешних обстоятельств и причин, а от своего внутреннего желания, вдохновения или стремления к чему-то. Это взрослая, зрелая позиция, из которой он берёт на себя ответственность за реализацию своих желаний. В ней именно он чего-то хочет или не хочет и принимает сознательное решение, а не за него решают другие люди. А, значит, именно ему предстоит как-то обойтись со своими потребностями. Рискнуть реализовать или отказаться. Сделать усилие над собой или не стоит. 

Практика показывает, что в мотивации достижения гораздо больше ресурса и энергии, чем в мотивации избегания. Потому что, ориентируясь на достижение и успех, на своё "хочу", человек не тратит лишнюю энергию на внутренний конфликт с собой и сопротивление. Если он чего-то хочет, он просто берёт и делает это. А не ждёт, когда его замотивирует или заставит кто-то другой. 

 

Но мотивация достижения работает далеко не у всех людей. Те люди, которых часто пугали и ругали в детстве, нуждаются в психологической помощи, чтобы в них могла проснуться эта более конструктивная мотивация достижения. 

Чувства стыда и вины являются важными регуляторами поведения человека в социуме, поскольку позволяют ему ориентироваться не только на себя, но и учитывать потребности и чувства других людей. Чувство стыда возникает тогда, когда человек делает нечто, что не принято в обществе или сообществе, к которому он принадлежит. Например, в патриархальной культуре стыдно не уступить даме место в транспорте, стыдно оставить женщину с ребёнком одну и без помощи. Во многих обществах стыдно быть неблагодарным и обманывать других людей. Чувство стыда может касаться не только глубинных ценностных норм, разделяемых конкретным сообществом людей, но и повседневных нормативов поведения - того, как человек одевается, ведёт себя, разговаривает. К примеру, стыдно вести себя невежливо, некультурно, грубо, по-хамски. Некоторые люди могут считать, что стыдно одеваться слишком открыто, вызывающе или неподобающим ситуации образом. 

 

В отличие от чувства стыда, вина является в большей степени личным, чем социальным чувством. Эти чувства схожи по генезису возникновения, ведь без других людей человек не сможет понять, что он виноват в чём-то, и ему должно быть стыдно. Чтобы усвоить внешние нормы, ему нужна обратная связь от людей, которые определённым образом реагируют на их нарушение. Так, с самого детства человек видит, что, если он не соблюдает социальные нормативы, его могут отругать, наказать, перестать с ним общаться, лишить его каких-то благ. Однако чувство стыда чаще связано с более поверхностными ситуациями - не так оделся, с кем-то не поздоровался, допустил оплошность. Чувство вины обычно возникает в более серьёзных ситуациях, когда человек не просто нарушил правила приличия, а думает, что причинил кому-то боль или вред.

 

Как и стыд, чувство вины несёт в себе полезные и позитивные личностные и социальные функции. Конструктивный аспект этого чувства заключается в возможности критично отнестись к самому себе, переосмыслить свои поступки и изменить поведение. Например, осознание, что кому-то был причинён вред, побуждает человека задуматься о том, не нарушил ли он чужие границы, вёл ли он себя в соответствии со своими моральными принципами, а, если нет, почему. Иногда чувство вины переживается человеком не только в связи с другими, но по поводу самого себя и своей жизни. Так, он может чувствовать себя виноватым перед собой за то, что не стремится к своим целям, не реализует себя, обманывает себя, не соответствует своему внутреннему идеалу. 

 

Несмотря на полезные регулятивные функции чувств вины и стыда, в отдельных случаях эти чувства становятся деструктивными. Чувство стыда может сковывать человека, а мысль "что подумают люди?" часто переживается людьми как нечто чужое, чуждое - какие-то навязанные извне нормативы, которые мешают им быть свободными и счастливыми. Ведь невозможно строить всю свою жизнь на единственном ориентире - что подумают другие. Если ориентироваться только на других, человек не сможет быть самостоятельным и спонтанным. Он зачахнет и увянет в конформизме, поскольку так и не сможет проявить самого себя, реализовать свою индивидуальность. Чувство стыда также мешает человеку быть критичным и творческим, строить свою жизнь так, как хотел бы он сам. 

 

Чувство вины аналогичным образом может приобрести деструктивные формы, когда, вместо того, чтобы извлекать из происходящего ценный для себя опыт и действовать, трансформируя вину в ответственность, человек погружается в бесконечные, парализующие его активность самообвинения. И тогда "я плохой, я во всём виноват" становится кредо его жизни, а самообвинения порой превращаются в позицию мученика, т.е. становятся инверсией гордыни. Обвиняя во всех бедах самого себя, он пытается спасти себя от чужих обвинений, но никому не становится легче от того, что он топит себя в чувстве вины. 

 

Чувства стыда и вины серьёзно мешают человеку тогда, когда он чувствует себя недостаточно хорошим или недостойным, чтобы сделать что-то конструктивное или изменить свою жизнь в лучшую сторону. Он боится, что его осудят, переживает о том, что о нём подумают, думает о том, заслужил ли он что-то хорошее, и все эти мысли препятствуют смелости, блокируют его "мужество быть". 

 

Избавление от этих чувств не так просто, как кажется, ведь, даже тогда, когда эти чувства - следствие чужих внушений или манипуляций, они переживаются человеком как свои собственные. Поэтому, чтобы избавиться от этих чувств, в первую очередь, нужно найти их исток - кто и за что винил или стыдил человека в прошлом. Во-вторых, важно прояснить собственные внутренние нормы или моральные принципы человека - чем он руководствуется в своей повседневной жизни и серьёзных поступках и насколько он сейчас живёт в согласии с этими нормами. В некоторых случаях сами нормы являются не вполне своими, т.е. некритично впитанными извне. И тогда задача состоит в том, чтобы глубже осознать, насколько человек внутренне согласен с этими нормами, что из них ему кажется важным для его жизни, а что он мог бы отбросить или отдать обратно тем людям, которые внушали ему их. В-третьих, при работе с чувствами стыда и вины общественному или коллективному важно противопоставить индивидуальное, чтобы человек мог выделить себя из толпы как отдельную, автономную личность и осознать своё право на то, чтобы быть собой вне зависимости от того, что думают о нём другие. 

Порой случается так, что внешние политические, экономические и иные глобальные события вызывают массовую панику. Подобную панику мы могли наблюдать в начале пандемии коронавируса, когда люди массово скупали продукты и вещи бытового обихода и забирали свои деньги из банков. Аналогичная паника происходит и сейчас. Исходящие из паники действия обычно совершаются по первым иррациональным импульсам, когда информация не проверяется человеком, но становится руководством к действиям. Такие действия отличаются быстротой, порывистостью, отсутствием или недостатком анализа информации. Они направлены на то, чтобы обезопасить себя, подготовиться к "чёрному дню". В ситуации паники человек реагирует на любую информацию, как на внешнюю угрозу, что мешает ему критично воспринимать действительность и анализировать её. Поддаваясь массовым импульсам, он теряет спокойствие, устойчивость и способность позаботиться о себе.

 

Как же противостоять массовой панике? В данной статье будут изложены простые рекомендации, которые, возможно, принесут кому-то пользу.

 

1. Во-первых, прежде, чем стать руководством к действию, любая информация должна быть тщательно проанализирована и проверена. Даже если человек чувствует, что находится в непредсказуемой ситуации и дефиците времени, стоит воздерживаться от импульсивных действий и стараться вникать в суть того, что доносится из разных новостных источников и СМИ. Для этого можно составить структуру вопросов, которые помогут лучше сориентироваться в происходящем. Например - о чём говорится, в чём суть доносимого сообщения, кто говорит, что этот человек говорил или писал ранее, насколько реалистичными оказались его слова, на что направлено передаваемое сообщение, какие чувства оно вызывает, зачем оно передаётся, какую цель может преследовать тот, кто его распространяет, кому может быть выгодна реакция на него. Анализ любого послания из СМИ по этой структуре не занимает много времени, но позволяет создать между собой и принимаемой информацией барьер или фильтр, и отличить то, что может оказаться полезным, от пустых и вызывающих панику сообщений. 

 

2. Во-вторых, в ситуации неопределённости трудно планировать что-либо дальше, поскольку ситуация в основе своей непредсказуема, и развернуться она может как угодно. Поэтому любые действия по планированию самого худшего исхода, скорее, забирают у человека текущие ресурсы, чем, в действительности, готовят его к тому или иному исходу событий будущего. Какие бы действия мы ни совершили, мы не знаем, как дальше развернётся ситуация, и насколько эти действия окажутся полезными. Трудно просто наблюдать за событиями и не делать ничего, и совершение хаотичных движений даёт иллюзию, будто бы делается хоть что-то, однако, не факт, что эти действия приведут к успеху. Но, лишая себя актуальных ресурсов, человек лишает себя и возможности справиться с теми трудностями, которые могут настигнуть его в будущем. Поэтому в стрессовой ситуации лучше позаботиться о сохранении ресурсов.

 

3. В-третьих, поскольку ситуация паники размывает индивидуальность и личность человека, подчиняя его массовым настроениям, важно попробовать сохранить и удержать самого себя, т.е. контакт с собой. Вместо того, чтобы ориентироваться на то, что думают, пишут и говорят другие, для этого нужно, в первую очередь, спрашивать - а что думаю по этому поводу я сам? Какие чувства у меня вызывает актуальная ситуация? Каким образом она связана со мной сейчас? Каким образом она может быть связана именно со мной в будущем? Личное отношение к ситуации может быть сформировано только изнутри, поэтому нужно постараться вернуть себе связь со своими чувствами. А для этого человеку важно выделить время на то, чтобы остаться наедине с собой и поразмышлять. Выйти из бесконечного потока сменяющих друг друга новостей и попробовать найти в себе своё собственное отношение к происходящему.

 

4. В-четвёртых, важно чётко различать прошлое, настоящее и будущее. Часто паника вызывается опасением, что в будущем повторится нечто, что уже было в прошлом. Но это опасение является лишь предположением, поскольку мы не знаем, что именно произойдёт в будущем. В зоне влияния у нас есть только настоящее, и именно оно поддаётся нашей регулировке, в отличие от прошлого, которое уже прошло, а потому не может быть изменено, и будущего, которое ещё не наступило, а, значит, мы не можем знать, каким оно будет. Мы можем только предполагать, и это действие, исходя из настоящего. Поэтому для снижения паники и восстановления контакта с собой человеку важно вынести за скобки как прошлое, так и будущее, обратив внимание на то, каким образом он действует здесь и сейчас, что он думает, что он чувствует, какие тревоги и опасения испытывает, каким образом справляется с ними, что он может здесь и сейчас сделать, чтобы улучшить своё актуальное самочувствие. 

 

5. В-пятых, необходимо помнить о методах и техниках самоподдержки, которых существует огромное множество. Это могут быть медитации, дыхательные техники, расслабляющие ванны, прогулки. В ситуации стресса, острых переживаний и опасений человек нуждается в том, чтобы поддержать себя. Пообщаться с близкими, позаботиться о себе, удовлетворить свои базовые потребности, уделить время своим увлечениям и хобби - тому, что заряжает его энергией. Любой стресс истощает и, погружаясь в него, мы забываем о насущном - о том, что поддерживает нас, помогает нашей психике и нашему организму справиться со стрессом. И, чтобы, действительно справиться, важно делать свой вклад в настоящее, в свои актуальные силы и ресурсы, поддерживать своё психическое и физическое здоровье уже здесь и сейчас. 

Потеря смысла жизни часто сопровождает кризисные и переломные моменты, в которых ключевой жизненный проект человека терпит крах. Это может быть потеря работы, развод, утрата кого-то близкого или внезапная смена жизненной перспективы. Все эти события объединяет то, что они ломают привычный ритм жизни человека. В течение длительного периода он думал, что ему есть, ради чего жить, стремился к определённой цели, был мотивирован ей, и вдруг он осознаёт, что этой цели у него больше нет. Такого рода слом может наступить не только в результате негативных, но и в результате позитивных событий, например, когда поставленная человеком цель уже достигнута, и он не знает, к чему стремиться и как жить дальше.

 

Как правило, потеря смысла жизни сопряжена с тем, что человек не понимает, кто он такой и чего он хотел бы. И все те занятия и интересы, которые увлекали его раньше, вдруг становятся серыми и бессмысленными, ведь он не понимает, ради чего что-то делать и к чему-то стремиться. Без смысла невозможна и радость, поэтому с потерей смысла жизни человек нередко погружается в депрессию и обрывает контакты. 

 

 

Во-первых, важно понимать, что смысл неотделим от вовлечённости. Чем больше в переживании бессмысленности человек отдаляется от других людей и жизни, тем дальше становится от него смысл, поскольку смысл порождается в живых контактах и активной деятельности, где человек может почувствовать самого себя и как-то отнестись к себе, другим и происходящему. Поэтому, в первую очередь, необходимо вернуть себе чувство вовлечённости в жизнь, а делать это стоит теми методами, которые лучше всего подходят конкретному человеку. Кого-то лучше всего оживляет спорт, кого-то другого - новые знакомства, кто-то ещё "пробуждается" в поездках и путешествиях. Важно выбрать тот вид деятельности, который мог бы встряхнуть человека в кризисе, заставить его остро ощутить контакт с самим собой и с жизнью.

 

Во-вторых, как процесс утраты, так и процесс обретения смысла часто происходит одномоментно и спонтанно, поэтому вряд ли стоит ставить себе задачу найти смысл за ближайшую неделю, месяц или даже год. Смысл обретается не столько сознательно, сколько иррационально, когда вдруг то, что человек делает, встречается с некой будущей перспективой, которую он в этом видит. Но эту перспективу невозможно обрести, если ничего не делать. Чтобы она появилась, нужно уже идти определённым путём и быть вовлечённым. А смысл обычно появляется внезапно, подобно вспышке озарения. Поэтому смысл нельзя превратить в цель или сделать цель смыслом, ведь смысл - нечто большее, чем просто цель. Смысл охватывает собой не только когнитивный и эмоциональный, но и духовный пласт человеческой жизни. А, значит, смысл не подчиняется алгоритмам, и его появление требует терпения. Попытки механизировать смысл или найти его во что бы то ни стало, когда его нет, напротив, приводят к тому, что он ускользает.

 

В-третьих, само подвешенное положение между старым и новым смыслом отнюдь не бессмысленно, это очень ценный опыт. Обычно такое состояние крайне мучительно и дискомфортно для человека, поскольку оно представляет собой ситуацию неопределённости. Но из этой ситуации тоже можно извлечь нечто полезное для себя, если научиться выдерживать неопределённость. Да, сейчас прежний смысл утерян, нового нет, и неизвестно, когда смысл появится вновь, но тогда пришло время для продуктивной пустоты и экспериментов. Пока новый смысл ещё не появился, человек свободен делать с собой и со своей жизнью что угодно - пробовать то, чего он ещё не пробовал, начинать что-то новое и бросать это, если оно ему не откликнулось. Готовый смысл во многом ограничивает человека, ведь с ним он уже знает, ради чего живёт. Незнание, напротив, открывает максимально широкую перспективу, а, значит, именно этот период неопределённости может стать отправной точкой для кардинальных перемен в жизни. И самые абсурдные эксперименты порой становятся решающими поворотными моментами для выбора дальнейшего пути. 

 

В-четвёртых, перед тем, как найти новый смысл, нужно попрощаться со старым. А для этого важно, с одной стороны, отгоревать его утрату, ведь старый смысл какое-то время служил человеку, мотивировал его, сопровождал на жизненном пути, в связи с чем бывает очень жаль расстаться с этим отрезком жизни, оставить его в прошлом. С другой стороны, потеря старого смысла является не только печальным, но и радостным событием, поскольку оно позволяет родиться чему-то новому. Если прежний смысл был утрачен, вероятно, в нём было что-то такое, что либо уже сбылось, либо чему не суждено было сбыться. И благодаря потере прежнего смысла человек осознаёт, что он гораздо шире и больше этого утраченного смысла. Потерянный смысл не исчерпывает всю его жизнь, к нему не сводится всё его существование. В разные периоды жизни смыслы могут меняться, а, значит, будет место и для нового смысла. Поэтому иногда потерю старого смысла можно даже отпраздновать. Например, в тех случаях, когда человек ставил себе некую цель, но в итоге разочаровался в ней, ведь лучше было достичь и понять на собственном опыте, что нечто ему не подходит, чем оставить этот опыт непрожитым.

 

Переживая потерю смысла жизни, можно также попробовать найти опору и поддержку в людях, которые сталкивались с похожим опытом, обратить внимание на то, как они преодолевали подобный кризис, что помогало им, что из этого откликается, что - нет. Ситуации, которые приводят к потере смысла жизни, у разных людей могут быть разными, но часто в них обнаруживаются общие корни и механизмы, когда прежний смысл был переоценён, а новый порой находится в самой неожиданной сфере, в момент хорошего контакта человека с самим собой и миром вокруг.

 В юнгианском анализе большое внимание уделяется разделению задач первой и второй половины жизни. В первой половине жизни человек проявляет активность, стремится утвердить своё "я" и чего-то достичь, в связи с чем его занимают темы сепарации, границ, "эго", идентичности, преодоления и успехов. При переходе ко второй половине жизни человек переживает "перевал в середине пути", личностный кризис. Вдруг он понимает, что внешние достижения становятся для него менее интересными, по сравнению с содержанием его внутреннего мира. Или он может прийти в анализ с запросом - "всё хорошо, отличная работа, есть деньги, жена, семья, дети, но что-то не так, не чувствую радости". 

 

Как правило, при переходе ко второй жизни человеку приходится что-то менять. Он может вдруг понять, что достигал чего-то не ради себя, а, действуя из чужих потребностей или сценариев, либо что многое из достигнутого потеряло для него свою актуальность. Например, когда-то ему было важно достичь высокого социального статуса, стабильности и хорошей зарплаты, а сейчас ему это уже не так интересно, и сейчас хотелось бы заняться чем-то для себя и для души. То же самое и в личной жизни - бывает, что при переходе ко второй половине жизни рушатся браки, и начинаются новые отношения.

 

Вторая половина жизни, по сравнению с первой, отличается совсем иной психологической атмосферой. Если для первой половины жизни характерно внутреннее напряжение, состояние тонуса, желание с чем-то бороться, чему-то противостоять, что-то доказывать, во второй половине жизни человек обретает мудрость. Он стремится к примирению внутренних и внешних противоречий, становится более степенным, терпимым и спокойным. Его больше начинает интересовать не борьба с миром, а принятие мира. "Эго" уже утверждено, основные успехи достигнуты, поэтому человек подводит итоги и возвращается к самому себе. 

 

Концепция первой и второй половины жизни полезна для тех людей, для которых она работает, но её недостатком является нехватка широты охвата жизненного опыта разных людей, как спектра. Например, далеко не все люди, даже если исходить из характерологии, в первой половине жизни стремятся к внешним достижениям. Интроверты и шизоидные личности изначально больше погружены в свой внутренний мир, а к социальным успехам могут относиться с некоторым отстранением, без особого интереса. В юнгианском подходе считается, что такие личности в первой половине жизни, скорее, накапливают информацию и внутренний опыт, а во второй начинают раскрываться, постепенно всё больше делиться этим опытом с миром - организуют что-то, начинают обучать, писать статьи и книги, выступать с публичными лекциями и докладами и т.д. Вторая половина жизни способствует повороту базовой установки человека в противоположную сторону, в результате чего эта базовая установка становится менее ригидной, смягчается, а человек перестаёт быть односторонним. 

 

Но классическая концепция первой и второй половины жизни, подразумевающая, что каждая из половин ограничена своим типом задач, в большей степени описывает экстравертов. Она вряд ли подойдёт мистическим личностям или людям, которые с юных лет увлечены духовными практиками. В этом смысле, психологу необходимо соблюдать осторожность, не применяя эту концепцию ко всем категориям клиентов. Далеко не все люди интересуются активной социализацией. И частая позиция в среде юнгианских психологов, согласно которой духовные задачи переносятся на вторую половину жизни, а в первой лишь компенсируют неспособность достичь социальных успехов или запрет на них, опасна, поскольку она игнорирует потребности некоторых категорий клиентов и вполне может сбить их с наиболее органичного и аутентичного для них пути.

 

Помимо проблемы раннего увлечения духовными практиками из подлинных потребностей души, концепция первой и второй половины жизни в достаточной степени не учитывает и другие стили жизни разных людей. Например, в первой половине жизни часто большое значение имеют гендерные отношения, тема партнёрства, построения семьи. Но далеко не для всех людей актуальна эта тема именно в таком формате. Есть люди-одиночки, разные варианты сексуальности и ориентаций, чайлдфри, полиаморные люди и т.д. Для них формат классического проживания первой половины жизни может идти вразрез с личными потребностями и убеждениями. Точно так же и с работой - далеко не все работы и способы заработка предполагают активное утверждение человеком себя, достижения или карьерный рост, но при этом работа может не быть для человека ведущей сферой и проблемной темой.

 

Кроме того, концепция первой и второй жизни оптимистично предполагает, что у человека обязательно случится и первая, и вторая, но сам человек не всегда бывает в этом уверен. И тогда ему важно успеть то, что он хотел бы сделать за жизнь, вне зависимости от того, первая это половина жизни или вторая. В этом смысле, психолог не может брать на себя функцию бога и вынуждать клиента что-то откладывать, потому что нужная половина жизни ещё не пришла.

 

Бывают и случаи, когда первая и вторая половины жизни символически переворачиваются. Например, в первой половине жизни человек метафорически находился в полусонном состоянии (Мария-Луиза фон Франц объясняла такую ситуацию сильным материнским комплексом), не стремился к социальной активности и реализации, жил исключительно своими грёзами и своим внутренним миром, а во второй он вдруг пробуждается и понимает, что ему не хватило какого-то опыта, и он хотел бы его получить. И тогда человек может внезапно раскрыть в себе мужественность или женственность, начать новые отношения, вовлечься в социальную или политическую активность, пойти учиться чему-то новому или сменить профессию. Консервативно настроенному юнгианцу такая ситуация может показаться не вполне гармоничной, поскольку вместо того, чтобы отгоревать ошибки и потери первой половины жизни, человек начинает компенсировать их во второй. Но, с точки зрения самоощущения человека и качества жизни, эта ситуация, как правило, продуктивна, поскольку не столь важно, в каком возрасте человек захотел воплотить свою экзистенцию, а важно само наличие порыва и наполнение жизни смыслом, который у каждого свой и не имеет жёсткой привязки к возрасту. 

Практически у каждого из нас есть или когда-то была какая-то тайна. Тайной может быть некий поступок, которым стыдно или не хотелось бы делиться с другими, либо что-то очень личное и сокровенное. В психотерапии тайной становится пространство анализа, которое конфиденциально, закрыто от посторонних глаз и символически представляет собой реторту или алхимический сосуд, аккумулирующий реакции, переживания и бессознательный материал клиента. Несвоевременное постороннее вторжение в этот сосуд приводит к тому, что расплёскивается его содержимое, которого может не хватить для того, чтобы осуществилась реакция трансформации. Именно поэтому аналитики часто рекомендуют своим клиентам не расплёскивать аналитический материал, не выносить за пределы анализа то, что должно быть внутри. 

 

Внутренний смысл тайны тесно связан с понятием таинства, неотделимого от теменоса и сопричастности. В юнгианском анализе мы имеем дело не только с личным, но и с коллективным бессознательным, архетипы и символы которого нуминозны. Юнг подчёркивал, что нельзя относиться к ним исключительно как к личному достоянию человека, поскольку эти энергии не могут быть подвластны эго, они несут в себе коллективные духовные смыслы. Поэтому, чтобы пригласить эти смыслы в пространство анализа и выдержать их мощь, необходимо подготовить пространство теменоса. Границы анализа должны быть максимально плотными, чтобы высокая концентрация этих энергий не могла разрушить его. В рамках этих границ аналитик выступает для клиента не в роли родителя или учителя, а в роли проводника его Самости. В этом смысле, как аналитик, так и клиент оказываются сопричастными таинству соприкосновения с архетипическим опытом смерти и возрождения. 

 

Почтение к тайне позволяет удерживать в анализе энергию как ресурс для внутренних изменений. Эта аккумуляция возможна за счёт концентрации важных для клиента ценностей и смыслов в пространстве анализа. Выражаясь алхимическим языком, в процессе терапии эти ценности и смыслы подвергаются сгущению. Клиент перестаёт отождествляться с ними, благодаря чему может посмотреть на них со стороны и понять, что происходящее с ним является не только его личным опытом, но и встроено в глобальные коллективные процессы. Таким образом, в своей проблеме он не одинок - символическое пространство мысли всех времён и народов уже содержит в себе формы и паттерны того опыта, который мы каждый раз наполняем новыми смыслами. А, значит, в этом коллективном пространстве уже есть, на что опереться. 

 

Другим источником, позволяющим удерживать энергию за счёт тайны, является её внутренняя амбивалентность. Тайна требует от человека выдержки, дисциплины и самоограничения. Она предполагает, что есть тот, кто её хранит. И есть также соблазн преждевременно раскрыть эту тайну, разрядить напряжение, растратить ресурс и порвать священные нити сопричастности. Организация аналитического пространства посредством жёстких границ позволяет правильно обойтись с этой амбивалентностью. Всякий раз, когда появляется соблазн преступить границы дозволенного, аналитический сеттинг позволяет вернуться в пространство теменоса и понять символический смысл попытки выхода за его пределы. Одним из глубинных и общих для многих смыслов подрыва границ является стремление превзойти самого себя. Но, чтобы сделать это на самом деле, порыв должен вернуться обратно в теменос. 

Отношение к мистическому опыту человека в психологии неоднозначное. В натуралистических подходах он может игнорироваться или даже сводиться к психическим расстройствам. В психотерапии не каждый аналитик способен выдержать столкновение с мистическим опытом клиента, из-за чего этот опыт нередко редуцируется к незрелости, бегству от реальности и защитным механизмам психики. Исключение мистического опыта из пространства терапии, с точки зрения юнгианского подхода, приводит к тому, что игнорируется самое ценное - образно-символическое пространство жизни человека. 

 

В психотерапии мистический опыт клиента проявляет себя в символически насыщенных или вещих снах, явлениях синхронии, религиозных переживаниях. В своих работах Юнг уделял таким явлениям особое внимание, поскольку полагал, что современное ему человечество живёт в период духовного кризиса, однако, несмотря на это, психика продолжает нуждаться в духовных опорах. В труде "О синхронистичности" он исследовал явления необъяснимого совпадения внутренних переживаний человека с событиями в реальном физическом мире. Например, человек внезапно вспомнил кого-то, о ком долго не вспоминал, и тут же получил от этого человека звонок. Или символ из сна стал внезапно часто встречаться ему в реальной жизни. Когда происходит нечто подобное, нельзя сказать, что психический опыт человека является причиной какого-то события в его реальной жизни. Т.е. что сон вызвал то событие, которое предвещал. Нельзя и сказать, что произошедшее впоследствии событие является причиной вещего сна. Вещий сон оказывается связанным с предвещаемым им событием мистически-иррациональным образом. В этой взаимосвязи внутреннее событие не является причиной внешнего, как и наоборот, а их общая причина покрыта вуалью тайны, именно поэтому подобные совпадения были названы Юнгом "акаузальными".

 

Но для чего аналитику нужно искать в них смысл? Почему такие явления столь важны для хода анализа? Ведь, казалось бы, это может быть простым совпадением, не имеющим никакого отношения к запросу клиента. С точки зрения Юнга, это не так. Через мистический опыт с человеком ведёт диалог сама Самость. Посредством анализа мистического опыта можно выделить, какие архетипы сейчас оказывают наибольшее влияние на жизнь человека. А, значит, прогнозировать, к чему может привести захваченность этими энергиями. Кроме того, мистический опыт может указывать на одностороннюю сознательную установку человека, когда какую-то часть себя или мира он упорно не замечает, следствием чего становится дисбаланс в его жизни. Например, на сознательном уровне человек может придерживаться исключительно рациональных взглядов, но его бессознательное иначе относится к миру, что создаёт конфликт и блокирует творческий потенциал человека.

 

Исследование мистического опыта приближает нас к глубинным пластам коллективного бессознательного. Погружение в эти глубины необходимо, чтобы найти в них истоки проблем и ресурсы для их решения. Игнорирование мистического опыта в анализе приводит к редукции человека к простому и одномерному существу. Его внимательное изучение, напротив, позволяет обогатить жизнь человека и открыть в ней новые смыслы.

Вчерашним тихим январским вечером я решила подшить брюки на руках.
Есть такой шов, называется "козлик". Не уверена, что смогла бы объяснить кому-то, как это делается, потому что голова моя не помнит. А руки помнят, много раз при случае я убеждалась, стоит взять в руки иголку, пальцы делают привычное дело сами по себе, без думания.

 

Когда мне было 15 лет, мама отдала меня на курсы кройки и шитья.
Девятимесячные, они длились весь учебный год, с осени до лета.
Пару раз в неделю я ходила на занятия по теории и практике и ещё были домашние задания.
Такой шов, этакий шов. Выкройки юбок, брюк, платьев, нижнего белья... я шила маленькие модели одежды, совсем маленькие, как на куклу, но со всеми деталями: строчки, молнии, кармашки, рюши, оборки, воротнички...
Я уже плохо помню, было мне интересно или нет.
Хотя, зная свой характер, думаю, если бы было совсем неинтересно - бросила бы. 

 

А весной подразумевался экзамен. Надо было сшить большую вещь и продемонстрировать на экзамене либо на себе либо на модели. Кроме оценки и всеобщего признания за это полагались "корочки" - по факту, удостоверение о том, что ты профессионал начального уровня. 
И вот тут я сломалась. Устала, видимо, от девятимесячного шитья.
И сказала маме, что не буду ничего шить для экзамена. Я боялась, что мама будет уговаривать или требовать полного завершения процесса обучения.

Мама посмотрела на меня внимательно и (я до сих пор удивляюсь) спокойно сказала:
- Ладно. Не сдавай экзамен. Выучилась - теперь моя душа спокойна. Если что, мужику рубаху сошьёшь. И достаточно.
На тот момент я была счастлива своей свободе и приближающимся летним каникулам. Но почему-то эта фраза запомнилась и позже я размышляла о ней.

 

Нам, современным людям, это странно. У нас одежду шьют либо на производстве, либо в ателье по заказу. Но, знаете, у меня хранится полотенце из грубой льняной ткани. В клеточку, темно-розового и василькового-синего цвета. Я его храню, потому что оно старше меня раза в полтора-два. И потому, что оно полностью сделано моими предками. Да, полностью, вы не ошиблись, читая эти слова. Полностью - означает от посева зёрнышка льна и до готового тканого полотна с обработанными краями. Эти люди посеяли лён, вырастили, сжали, многократно обработали волокна, превратили их в нитки, зимними вечерами, похожими на наши, соткали на станке ткань и только после этого получилось полотенце. А из похожей ткани, по-другому покрашенной - шили рубахи и портки. 

 

И моя мама в конце ХХ века отправила меня на курсы кройки и шитья с идеей, что мне этот навык пригодится в семейной жизни.
"Рубаху мужику" я ни разу в жизни не сшила, увы. Хотя да, интересно, как бы среагировал кто-то из моих мужчин на самосшитую рубаху :-)
Тем не менее, я рада, что кое-чему научилась в плане рукоделия и прочего домашнего быта.
Это как-то заземляет, что ли. Физическая реальность чувствуется сильнее и весомее.

 

И когда я синим январским вечером подшиваю вручную брюки, я думаю сразу о нескольких вещах:

 

- в такие моменты я особенно явно ощущаю связь со своими предками, столетиями работавшими на земле, рукастыми, сильными людьми, и, несмотря на то, что я выбираю другой образ жизни, городской, эти корни дают мне силу и уверенность, что так или иначе, я справлюсь с этой жизнью

 

- мне нравятся простые вещи: дерево, металл, вручную сделанные предметы, но я также ценю интернет и современную технику, и такое чувство, что древность и современность плотно сплелись в моей жизни, и новое тоже даёт новые возможности и свою, новую энергию

 

- я вижу огромную разницу между мной, моими потребностями и жизнью предыдущих поколений моей семьи; и я плохо выживала в предложенных мне в детства рамках, плохо - означает несчастливо и уныло, но это не про лучший или худший образ жизни, это про подходящий образ жизни. У меня получилось выстроить подходящий мне. Счастье в том, что у нас больше выбора, чем у наших предков, а у более молодых людей - ещё больше выбора. И это здорово.

 

Возможно, вы меня упрекнёте в излишнем оптимизме.
Возможно, это новогодне-рождественское волшебство.
Но я так и раньше думала, честное пионерское ;-)
С эволюцией вас, друзья!  

P.S. На фото тот самый шов "козлик". А на втором фото моя прабабушка Анна.

©Юлия Богачева