Психотерапевтическая устойчивость является важной частью
аналитического процесса, поскольку клиенты приходят в терапию в
состоянии кризиса, внутренних конфликтов, эмоционального раздрая. В
процессе терапии также нередко актуализируются острые для клиента
вопросы, тяжёлые травмы, сильные эмоциональные реакции. И, в
конечном итоге, клиент хотел бы обрести внутреннюю устойчивость,
укрепить своё эго и границы, научиться более конструктивно
реагировать на то, что с ним происходит, превратить кризис в ресурс
и гармонизировать собственную жизнь.
Для терапевта важно в этом процессе выдерживать всё, что
происходит с клиентом, как бы сложно это ни было, и сохранять свою
терапевтическую позицию - не идти на поводу у переноса и проекций,
не подкреплять деструктивные паттерны, не вовлекаться в
непродуктивные модели отношений. Именно устойчивость аналитика
является опорой для клиента в тяжёлом кризисе, позволяющей ему
зацепиться за что-то стабильное, чтобы не быть смытым сильным
потоком эмоций.
Устойчивость аналитика в терапии может выражаться как на
внешнем, так и на внутреннем уровне. На внешнем уровне речь, прежде
всего, идёт о сеттинге, а на внутреннем - об устойчивости
эмоциональных реакций и отношения к клиенту. Такая устойчивость не
является ригидной и не отменяет гибкости - какие-то компоненты
процесса могут обсуждаться, психолог слышит клиента и готов идти на
компромиссы (например, если клиенту необходимо на постоянной основе
перенести время из-за внешних обстоятельств или ему категорически
не откликается какая-то парадигма интерпретаций), но в других
аспектах он остаётся устойчивым и неизменным - например, в вопросах
формы, структуры и организации процесса.
Психолог также открыт диалогу, готов слушать, слышать,
сочувствовать и сопереживать клиенту, быть рядом с ним в любых
обстоятельствах и оказывать поддержку, но он не может тонуть и
растворяться в переживаниях клиента, а также спасать его, ведь
смысл анализа в том, чтобы предоставить клиенту благоприятные для
изменений условия, но справиться со своим кризисом клиенту
необходимо самому.
Поддержание терапевтической устойчивости требует от аналитика
личностной зрелости, постоянной проработки собственных внутренних
процессов, регулярных супервизий, интервизий и самообразования. Но,
даже несмотря на соблюдение этих профилактических мер, не всегда
просто сохранить эту устойчивость. Ведь в анализе могут быть и
провокативные со стороны клиента действия, посредством которых он
заставляет аналитика почувствовать себя так, как он чувствовал себя
в детстве, - например, обиженным, никому не нужным и обесцененным,
погружая его в пучину собственной боли.
Естественной частью процесса является то, что в какой-то
момент клиент может начать обращаться с аналитиком так, как
обращались с ним в прошлом, и, поскольку дело часто касается
болезненных переживаний, их приходится испытывать и аналитику.
Например, если в детстве родители обращались с клиентом жестоко,
проявляли к нему чёрствость или заставляли чувствовать себя
отсутствующим, по крайней мере, на бессознательном уровне такие
проявления со стороны клиента найдут место в анализе, даже если он
не хотел бы передавать свой опыт дальше, нести его другим. В
некотором смысле, подобный процесс является автоматизмом, ведь под
влиянием жестокого отношения в прошлом клиент переживал раскол
своего "я", в нём актуализировались соответствующие этой ситуации
защитные механизмы, формировались субличности, которые помогали ему
обходиться с этим. В анализе все эти автоматизмы выходят на
поверхность, и из психики могут подниматься давно забытые
"призраки", которые тоже хотят быть услышанными, понятыми и
интегрированными.
Другой пример - клиент может провоцировать аналитика на
повышенную заботу, проявляя забывчивость, рассеянность и
беспомощность. Но задачей психолога в этот момент должно быть не
взятие на себя материнской роли, а пребывание рядом в
сопереживании, на равной позиции, в готовности понять и
прочувствовать, каково клиенту чувствовать себя так и чего ему не
хватает.
В процессе проработки негативного опыта клиент может
рассказывать аналитику о шокирующих и тяжело переносимых для
чувствительного человека событиях - о насилии, издевательствах,
экстремальных условиях. В этот момент аналитик может испытывать
ужас, страх, переживать клиентское отчаяние и злость на ситуацию,
на людей, которые вели себя бесчеловечно по отношению к клиенту, и
он может аккуратно и вежливо проявлять свои чувства, прямо
говорить, что это, действительно, страшные вещи. Но для успеха
анализа важно не только отгоревать и завершить прошлое, но и
опереться на здоровую часть клиента - как он выжил, как он
справился, как ему удалось не сломаться и сохранить себя, несмотря
на все пережитые им ужасы.
Сохранять психотерапевтическую устойчивость важно и в сложных,
порой запутанных переносных и контрпереносных процессах. Т.е. в те
моменты, когда аналитик может казаться клиенту враждебным,
угрожающим и вторгающимся. Или в те моменты, когда клиент
переживает фрустрацию и ненавидит аналитика за то, что он - другой
человек, за строгий сеттинг, за то, что аналитик никогда не станет
его родителем и не восполнит ранние дефициты.
На внешнем уровне устойчивость аналитика выражается в
спокойной, принимающей, доброжелательной и открытой позиции по
отношению к клиенту, из которой, в первую очередь, делается акцент
на ресурсах и сильных сторонах клиента, на его здоровом "я". Видеть
здоровое не означает отрицать больное, но означает не
потворствовать деструктивному и не идти в сторону тупика, верить в
клиента, разбираться и прояснять, что именно и почему сейчас
происходит с ним, проявлять терпение и готовность ждать столько,
сколько клиенту потребуется. На внутреннем уровне устойчивость
аналитика связана с пониманием того, что все переживаемые клиентом
острые реакции на процесс касаются именно клиента и его истории, а
потому затрагивают психолога не лично, а опосредованно - через
механизм проекции, отыгрывание и контрперенос.
