Публикации с тегом #границы#отношения#конфликты#чувства#изменения (34)

 В психотерапии есть базовые условия, без которых работа психолога невозможна. Например, образование психолога и супервизии, отсутствие личных или внетерапевтических пересечений между психологом и клиентом (психолог не может принимать знакомых, друзей и близких, потому что между ними не сложится терапевтический контакт и альянс). Если все эти условия соблюдены, остаётся самое главное условие - границы терапии или её правила. 

 

 

1. Первое правило - это ограничение терапевтического часа. В юнгианском подходе, в котором я практикую, психологи работают 50 минут при условии, что сессия начинается и заканчивается вовремя. Такое ограничение позволяет сформировать надёжный терапевтический контейнер. Если клиент опаздывает, это его ответственность, и время сеанса не продлевается вне зависимости от причин опоздания. При опоздании клиент и психолог могут продуктивно использовать оставшееся время, даже если осталось всего 5 минут. И иногда именно эти 5 минут оказываются максимально эффективными, поскольку, во-первых, даже такое присутствие на сессии всегда лучше полного отсутствия, а во-вторых, за эти 5 минут можно попробовать сжато изложить самое важное. Нередко именно за последние 5 минут сеанса клиента посещает важное осознание - например, на тему того, почему он сегодня так задержался, в чём истинная причина, что он так не хотел обсуждать и чему сопротивлялось его бессознательное. Кому-то может казаться, что 50 минут - это слишком мало, что он не укладывается в рамки сеттинга и хочет рассказать как можно больше всего, но в этих случаях можно посещать психолога 2-3 раза в неделю, либо заранее планировать содержание сеанса и фокусироваться только на самом важном. Ограниченный по времени формат сессий учит клиента ценить время, фокусировать внимание, вдумчиво излагать свои мысли и держаться определённых рамок, что особенно полезно для людей с различными расстройствами саморегуляции, проблемами с планированием времени. Формат 50 минут держит человека в тонусе и не даёт ему растекаться мыслью по древу, а, если это и происходит, сам формат со временем способствует большей собранности клиента и настроенности на серьёзную работу.

 

2. Второе правило - это оплата пропусков. Пропуски сеансов оплачиваются клиентами, если клиенты предупреждают о них позднее заранее оговоренного с терапевтом времени или пропускают сессии без предупреждения. Такой подход позволяет клиенту взять ответственность за контакт с терапевтом. Запись была его личным решением, правила проговаривались, и он ознакомился с ними, дал своё согласие на них. Соответственно, если в терапии происходит какой-то форс-мажор, как правило, это связано с сопротивлением. И в терапии всегда можно проследить связь между последними событиями во время сессий и пропуском. Например, клиент предупреждает об отмене в последний момент именно тогда, когда мы в прошлый раз впервые заговорили о его маме. Очевидно, это вызвало сильную бессознательную реакцию, и границы терапии начали плыть. Задача терапевта - вернуть процессу границы, чтобы продолжить терапевтический процесс и остановить процесс контртерапевтического отыгрывания. 

 

3. Третье правило - отсутствие общения между клиентом и терапевтом вне сеансов. Если такое общение и присутствует, оно должно быть минимизировано до формальной договорённости о записи и предупреждении о пропуске/переносе сеанса. Внетерапевтическое общение размывает границы терапии, а потому снижает её эффективность. Поэтому, если клиент пишет или звонит терапевту вне сеансов, терапевт вправе не отвечать на эти письма, сообщения и звонки, но вынести ситуацию на обсуждение в процессе следующего сеанса. Например, "да, я видел(а), что вы писали мне, давайте обсудим сейчас, каким было ваше состояние в этот момент, чего вам больше всего хотелось и как вам удалось самостоятельно себе помочь". Если клиент хочет спросить у психолога литературу или контакты другого специалиста для своих друзей/родственников, лучше предупреждать об этом в процессе самого сеанса. Переносы сеансов тоже конструктивнее обсуждать в процессе самих сеансов, исходя из чего многие психологи, включая меня, заранее прописывают ограничения на переносы (например, не более 2 раз в месяц и не более 2 раз подряд), чтобы у клиента не было возможности постоянно записываться и отменяться, поскольку такой процесс вновь является параллельным по отношению к терапии, а, чтобы осознать его, важно внести его в рамки терапевтического пространства. 

 

Правила терапии позволяют структурировать терапевтическое пространство, а также благодаря наличию этих правил лучше видны "шалости бессознательного", когда в терапии параллельно идёт какой-то необычный процесс. Если бы не было правил, терапия превратилась бы в светскую или дружескую беседу, в которой можно было бы годами обсуждать что-то без терапевтического эффекта. Правила же "собирают" процесс и ограничивают его в пространстве и времени, благодаря чему лучше видно, когда клиент сопротивляется, когда он выпадает из реальности, когда он переживает перенос. Все эти моменты диагностичны, и очень важно не игнорировать, а обсуждать их, поскольку они являются каркасом процесса терапевтического взаимодействия. Опоздание - это не просто опоздание, а бессознательное сопротивление тому, чтобы идти на сеанс, которое разрешается в обсуждении того, что именно в процессе идёт не так. Пропуск без предупреждения - это не просто пропуск, а избегание, пассивная агрессия, молчаливый протест, и снова здесь важно понять, что именно стоит за этим процессом - какой механизм, какой паттерн, какой эмоциональный отклик на терапию.

 

Таким образом, без границ и правил работа психолога невозможна, а, если и возможна, её эффективность стремится к нулю. Эффективность терапевтических правил, напротив, многократно подтверждается практическими примерами, в которых после напоминания терапевтом клиенту о времени или оплате пропуска сначала может быть неприятно (срабатывает эффект "горькой пилюли"), но в перспективе становится легче и лучше, поскольку структура сеттинга со временем превращается во внутреннюю опору клиента. Кроме того, как ограниченная во времени и пространстве структура, сеттинг символически напоминает нам о неизбежных ограничениях - ограничениях клиента, психолога, разбираемых ситуаций, реальности и, в конечном итоге, времени жизни, к которым важно подойти осознанно, поскольку в игнорировании этих ограничений часто кроются самые глубинные корни симптомов. 

В практике психолога часто возникают ситуации, когда на приём приходит один из супругов/партнёров с твёрдым намерением лучше понять, а то и изменить другого. Это может быть муж, у которого никак не получается наладить сексуальный контакт с женой, или жена, которая не понимает, почему ей изменяет муж, но раз за разом не получает от него внятного ответа. Отчаявшийся и покинутый в парном контакте человек идёт к психологу с надеждой узнать о своём партнёре что-то такое, о чём умалчивает партнёр, а то и обрести какие-то рычаги воздействия на этого партнёра. 

 

Что в этом случае психолог может предложить клиенту, каковы его возможности и ограничения?

Пожалуй, начну с ограничений, поскольку в данной ситуации они наиболее очевидны. К сожалению, психолог - не экстрасенс, и он не может знать, что происходит в мыслях и чувствах другого человека, который, тем более, отсутствует на приёме. Описание партнёра клиентом содержит не только реальный образ, но и личные проекции клиента, из-за чего образ описываемого им партнёра может быть значительно искажён. Понимая эти ограничения, психолог, как правило, интересуется фактами и тем, как эти факты влияют на состояние того клиента, который сидит в кабинете. Например, клиент может рассказывать, что партнёр ведёт себя просто ужасно, игнорирует просьбы, не проявляет никакого уважения, обесценивает и бесконечно упрекает. Чтобы разобраться в ситуации, психологу важно прояснить конкретику - что именно говорит и делает партнёр и как реагирует на эти слова и действия клиент.

 

В промежутке между реальным действием партнёра и реакцией клиента на него обычно есть место для интерпретации. К примеру, "если партнёр долго не отвечает на звонки, значит, он не любит меня". Связь между первым и вторым кажется клиенту очевидной, но именно она причиняет ему боль и страдания. Не столько само действие или бездействие, сколько его интерпретация. И именно интерпретация является мишенью терапевтического воздействия. Так, психолог может предложить подвергнуть эту интерпретацию сомнению и заменить её какой-то другой. Например: "Почему вы так уверены, что он не отвечает вам на звонки, потому что не любит вас? Может быть, он занят или нуждается в отдыхе?". Или: "Так ли это ужасно, если ваш партнёр не всегда отвечает на звонки? Почему для вас это так критично?". В ситуации, когда речь идёт о другом человеке, психолог может выдвинуть какие-то предположения, предложить интерпретации, но сказать точно, что думает и чувствует другой человек, психолог не может. 

 

Второе важное ограничение работы с таким запросом - психолог никак не может влиять на партнёра клиента. Если у клиента есть запрос на изменение партнёра, его обработку или алгоритм "как лучше вести себя с ним, чтобы убедить его", "что мне делать с с ней, чтобы она поняла", этот запрос невозможен для разрешения. Другого человека мы не можем менять не только из-за ограничений этики, но и из-за технических ограничений. Если другой человек не хочет чего-то делать, нет средств заставить его захотеть. Поэтому при запросах на изменение другого человека задача психолога - вернуть клиента к самому себе, к его потребностям и чувствам, к тому, как бы он сам хотел и мог измениться. Например, какой вклад клиент вносит в то, чтобы ситуация была именно такой. Не замечает ли он за собой, что совершает повторяющиеся действия, которые раз за разом не приводят к успеху? Каким образом он строит коммуникацию? Насколько доходчиво он сообщает о своих потребностях? Как он обращается со своими потребностями и переживаниями, что он предпочитает делать со своей фрустрацией? Именно обращение клиента с самим собой в отношениях и является главной мишенью терапии. Если клиент испытывает дискомфорт от действий партнёра, почему он не поговорит об этом с партнёром? Что мешает ему позаботиться о своём комфорте и ради чего он им жертвует? Ставит ли он на первое место себя или другого человека? Зачем, в конце концов, он терпит отношения, которые его не устраивают? И все эти вопросы про то, чтобы вернуться к себе, к своему "я", а не питать пустую и бессмысленную надежду изменить кого-то другого. 

 

Подводя итоги, психотерапия - это, прежде всего, про себя. Про то, чтобы разобраться в себе, понять себя и изменить себя. Изменить свою реакцию, своё отношение, принять свои чувства и начать действовать по-другому. Парная терапия - про то, чтобы изменились оба. Но нет таких средств, которые могли бы изменить кого-то другого без его согласия. Любые манипуляции приводят лишь к ситуативным изменениям - возможно, сейчас, в конкретный момент, другая сторона и поддастся на них, но в длительной перспективе без личного желания она не изменится. Именно поэтому запросы на "лучше понять и изменить кого-то другого" продуктивнее переформулировать так, чтобы лучше понять и изменить самого себя в контакте с другим. 

Многие из нас воспитаны в парадигме поощрения альтруизма и осуждения эгоизма. В такой картине мира хорошо делать что-то для других и плохо или стыдно - для себя. И, с одной стороны, альтруизм, действительно, является делом благородным и общественно полезным, но с другой - он приводит к дисбалансу, дисгармонии, бесконечному самообману, размыванию границ и созависимости, если он является болезненным, вынужденным, неосознанным и компенсаторным. 

 

Тонкую грань между сознательным и невротическим альтруизмом определяет то, сформировано ли у человека зрелое эго и способен ли он к свободному выбору. Тот, кто жертвует собой ради других вынужденно, следуя чужим предписаниям и жизненным сценариям, как правило, не может свободно отказаться от подобных моделей поведения. При попытке сделать что-то для себя он испытывает вину и стыд. Попытка обозначить свои потребности и границы терпит крах, поскольку такому человеку кажется, что этим он нарушает границы чужие. 

 

В случае сознательного альтруизма мы также можем встретиться с высказываниями по типу "я не мог поступить иначе", "мне важно было оставаться человеком в этой ситуации", "я следовал своим ценностям", но во всех этих случаях, как правило, фигурирует "я", наличие которого очень важно, чтобы принять сознательное решение об ограничениях этого "я". В случаях альтруизма вынужденного, напротив, мы сталкиваемся с тем, что своё "я" у человека развито слабо и не до конца сформировано, а потому ему трудно отличить чужие желания от своих собственных.

 

Сознательный альтруизм - личное дело и свободный выбор каждого и, делая такой выбор, человек обычно понимает, что столкнётся с рядом ограничений, знает, на что идёт, и отдаёт себе отчёт в том, что он делает. При альтруизме вынужденном выбор делается неосознанно, либо из деструктивных чувств страха, стыда и вины, а потому такой выбор подспудно содержит в себе много подавленного возмущения и агрессии. Так, делая что-то для других, человек подспудно ждёт вознаграждения или ответных жертв. А, не получая этого, проявляет пассивную агрессию или срывается. 

 

Вынужденно жертвующий чем-то своим ради других человек делает это не из волевого решения, а против своей воли, которую он не может до конца осознать или принять. Так, работающий на волонтёрских началах человек может ждать не денежного, а какого-то иного вознаграждения за свой труд вместо денег - любви, благодарности, подтверждения пользы и т.д. Или родитель, который отдаёт всего себя воспитанию ребёнка, может жертвовать своим личным временем и обделять себя своими же ресурсами, но при этом ждать, что ребёнок будет полностью соответствовать его ожиданиям. Т.е., в конечном итоге, за жизнью для других часто скрывается корыстный, глубоко эгоистичный мотив, который не признаётся самим человеком до тех пор, пока его фрустрация не достигнет предела.

 

Жизнь для других также может использоваться в качестве оправдания собственных эгоистичных действий, когда человеку стыдно признаться в том, что он может хотеть или делать что-то для себя, либо с манипулятивными целями. Гораздо проще внушить другому чувство вины, если мы скажем ему, что ради него же и старались, а он не оценил. Аналогично некоторым людям бывает проще замаскировать свою потребность под заботу о других и сделать для них нечто, что хотелось бы, но непозволительно сделать для самого себя. Именно так появляются непрошеные советы и навязчивое спасательство, которое часто приносит вред вместо пользы.

 

Жизнь для других в ущерб себе характерна для тех людей, которые плохо распознают собственные потребности и отказывают себе в праве на них. Для таких людей слияние оказывается спасительным, поскольку в нём можно забыть о себе, не теребить свои раны, не тратить время и силы на рефлексию и самосознание. Жизнь для других позволяет справиться с душевной пустотой и создать себе иллюзию смысла. Особенно привлекательной жизнь для других становится для людей, которые ищут любви и одобрения.

 

Однако при дисгармоничном перекосе в сторону жизни для других могут появляться не только симптомы эмоционального выгорания, но и проблемы в отношениях с другими людьми, в частности, с теми, для которых человек живёт свою жизнь в ущерб самому себе. И речь идёт не только о вскармливании паразитов и формировании выученной беспомощности у "подопечных", но и о нарушении баланса в отношениях, из-за которого принимающая слишком много сторона чувствует себя в вечном долгу и не в состоянии вернуть этот долг. "Дающая" же сторона в это время копит претензии, что неминуемо ведёт к конфликту, а то и к разрыву отношений. 

 

Заботясь о других в ущерб себе, мы теряем себя, и эта потеря страшна тем, что, по сути, такая забота становится безличной, ведь в ней не остаётся места для той личности, которая заботится. Живущий для других и игнорирующий себя человек низводит себя до функции, что чревато серьёзными психологическими проблемами и обеднением отношений. В отличие от сознательного альтруиста, который жертвует собой исходя из своего "я", а, значит, сохраняет это "я" даже в жертве, альтруист вынужденный не знает и не ведает о том, что такое это самое "я", а, значит, заранее обрекает себя на неблагодарную жертву, поскольку в ней некого благодарить. 

 

Уважаемые друзья, приглашаю вас к совместной работе в Skype, WhatsApp-видео или очно. Запись осуществляется на ресурсе WhatsApp, по номеру телефона: 8(985)665-82-54. Рада буду помочь! Психолог Алёна Блищенко.

 "Созависимость. Семейная болезнь", - гласит название одной из книг Валентины Москаленко, специалистки в области созависимости. В этом названии отражена суть созависимости - её корни уходят в семью страдающего ей человека, в особую семейную ситуацию, которая была связана с тем, что кто-то из членов семьи был зависимым, а другие приобщились к этой болезни через ответную систему поведенческих и эмоциональных реакций - созависимость. 

 

Чаще всего причиной созависимости является именно алкогольная зависимость кого-то из членов семьи, но в современной аддиктологии выделяется и ряд других зависимостей. Зависимость может быть наркотической, игровой, сексуальной, пищевой или какой-либо ещё. При этом механизм разных зависимостей схож, и одни и те модели поведения действуют при разных зависимостях. Если говорить о психологических причинах зависимости, с одной стороны, это попытка заполнить внутреннюю пустоту, с другой стороны - уход от невыносимой реальности в альтернативное измерение, другой мир или изменённое состояние сознания.

 

Созависимость формируется тогда, когда человек вынужден сосуществовать рядом с тем, кто зависим, а, значит, частично брать на себя те жизненные функции, с которыми не справляется или не всегда справляется зависимый из-за своей болезни, спасать его, определённым образом относиться к его болезни - с одной стороны, выражать недовольство и, может быть, ругать, просить что-то сделать с этой зависимостью. С другой стороны, жалеть и пытаться помочь. Так, созависимый человек ходит по кругу сценария преследователя-спасателя-жертвы, оказываясь то в одной, то в другой, то в третьей роли. Не реагировать на то, что происходит с зависимым, ему трудно, и он вовлекается, пытается быть полезным и нужным, воспринимает чужую проблему, как свою, но в то же время переживает давление и несвободу от всей этой ситуации.

 

Если человек сосуществует с зависимым родственником с раннего детства, либо вырос в семье, где были зависимые, а, значит, есть и созависимые, высок риск, что его границы с самого начала будут нарушены, поскольку, функционируя в режиме треугольника преследования, спасения и жертвования, семейная система не может сохранять здоровые границы. И тогда в моменты формирования и обозначения границ они неизбежно будут нарушаться другими членами семьи, а впоследствии человеку будет трудно отделить своё "я" от чужого. 

 

Созависимым людям свойственно сливаться со своими близкими, растворяясь в них, и это значит не только то, что они склонны принимать на себя чужую боль, вовлекаться в решение чужих проблем и жертвовать собой ради других. Им трудно почувствовать себя в контакте с другими, и сам момент контакта часто означает для них потерю себя. И тогда сама ситуация контакта становится шаткой, ведь здоровый контакт подразумевает, что в нём участвуют два человека, два разных "я" со своими особенностями и пожеланиями. Сливаясь с другими, человек теряет границу контакта. Принося себя в жертву, он лишь на поверхностном уровне отказывается от своего "я", но в глубине души ждёт за это наград и ответных жертв, которые часто оставляет за пределами контакта, т.е. не проговаривает их с другими людьми. В итоге получается, что, не получая желаемого, он копит недовольство и взрывается, превращаясь из жертвы в преследователя, а потом жалеет того, на ком сорвал свою злость, и начинает его спасать.

 

Чтобы разорвать порочный круг такого сценария и созависимости, важно начать работать с собой и со своими границами. Такая работа начинается с малого - с самосознания и с момента отчётливого осознавания, в какие моменты созависимый человек теряет себя, каким образом он выбирает отказ от себя, как происходит его слияние с другим. Если начать отслеживать такие моменты, они каждый раз проявляются в повседневных коммуникациях. Например, когда созависимый человек отказывает кому-то, в этот момент он может находиться не в себе и с собой, т.е. не в контакте с собой, а на том полюсе, где другой человек. И тогда он сопереживает ему, переживает за реакцию другого человека, думает о том, чем ему грозит этот отказ в будущем, волнуется, как другой человек переживёт его отказ, но не думает в этот момент о себе. Таких ситуаций перенесения внимания на чужие реакции и чувства, т.е. гиперэмпатии можно выделить много. То же самое происходит с созависимым человеком, когда кто-то попал в беду. В эти моменты он также не с собой, а с другим, его точка внимания находится в другом, а не в себе. А, отворачиваясь от себя, он перестаёт понимать собственные потребности и чувства, которые, однако, не покидают его, но становятся его фоном или частично уходят в бессознательное, ведь в центре внимание сейчас совсем другие вещи - забота о ком-то другом или спасение кого-то другого.

 

В пособиях и книгах по созависимости часто отмечается, что созависимые люди не такие альтруистичные и благородные, какими они хотят казаться другим. Спасая других, они ждут гораздо большего взамен, совершая сделку по негласному правилу - "если я спас тебя, теперь ты мне обязан". Им часто свойственно манипулировать чувствами других, без чего им трудно почувствовать себя по-настоящему нужными. И тогда путь выздоровления начинается с признания проблемы. С того, что спасающе-преследующе-жертвенное поведение приносит не пользу, а вред как самому человеку, так и тому, кого он спасает. С понимания того, что размытые границы создают трудности в отношениях для обеих сторон. С того, чтобы перенести центр своего внимания с других на себя и научиться заботиться, прежде всего, о себе, а, значит, брать на себя ответственность за свои чувства и реакции, не перенося в этот момент центр тяжести на другого и предоставляя ему свободную возможность справиться самому. 

Умение заботиться о своих границах важно для каждого человека, поскольку благодаря ему он сохраняет себя и регулирует свой контакт со средой. Навык отстаивания своих границ относится к более широкой практике заботы о себе, которая подразумевает, что человек себя любит, ценит и уважает. 

 

На практике запрос на работу с границами часто выглядит завуалированным, например - "хочу, чтобы от меня отстали", "хочу, чтобы меня никто не трогал", "кто-то другой нарушает мои границы, и я хочу, чтобы он перестал это делать". Во всех этих случаях уже в самом запросе содержится ценная информация о том, как человек выносит свою границу за пределы себя и помещает её в других людей, как бы передоверяя её им. Ведь, если нам хочется, чтобы нас не трогали, нам кажется, что другой человек решает, трогать нас или нет. И можно его об этом просить, можно требовать, но мы не властны над ситуацией - наша граница находится в зоне его контроля, и тогда психотерапия здесь тоже бессильна.

 

Чтобы работа с границами увенчалась успехом, в первую очередь, необходимо вернуть границу самому клиенту, чтобы только он мог решать, трогают его или нет, позволяет он себя беспокоить или нет, готов ли он терпеть диалог в неприятном для себя тоне или неуважительное отношение к себе. В этом смысле, психологическая работа с границами не может распространяться на окружающих клиента людей, но может научить его самостоятельно регулировать то, как он обращается со своими границами. Например, если его беспокоит, что кто-то постоянно звонит, в его власти не отвечать. Если кто-то рядом хамит, в его власти выйти из этого контакта. 

 

Осознание того, что граница находится внутри, приводит к вопросу о том, при каких обстоятельствах, как и зачем человек сам нарушает свои границы - терпит что-то неприятное, соглашается на то, что ему неудобно, подстраивается под других людей и теряет себя. И за этим могут стоять разные причины - страх кого-то обидеть, потерять отношения или работу, утратить возможности, стать изгоем, нарваться на агрессию и т.д. Но, отказываясь от себя, человек живёт в постоянном дискомфорте, и тогда уже ни отношения, ни работа не приносят ему радости, если он вынужден постоянно чем-то жертвовать. Следуя этому пути, он предаёт свою аутентичность и лишает себя возможности найти для себя ту среду, которая больше всего подходит ему для самореализации.

 

Внутренняя граница - это форма контакта человека с окружающей средой или форма его адаптации. И, если разбираться в истоках, часть их уходит в детство и семейные модели поведения, другая часть обусловлена личным опытом. Если человек долгое время успешно адаптировался, отказываясь в значимых для него вопросах от себя, своих потребностей и своего мнения, перестроить эту систему поведения трудно и страшно, но возможно. 

 

В психологической работе с границами психолог обычно обращает внимание на то, что, какими бы ни были проблемы с отстаиванием границ, у любого человека есть зоны или сферы жизни, которые он готов защищать и в которые он никого не допустит. Например, человек может быть очень покладистым, уступчивым и безотказным в рабочих вопросах, но он категорически отказывается обсуждать свою личную жизнь. Или, наоборот, ему проще поставить границы в формальных контактах, чем отстоять их в контакте с родителями. В этих случаях принципиальные для человека вопросы, в которых он не допускает нарушения границ, являются очень ресурсными для работы с этой темой. Если человек уже говорит чему-то "нет", значит, он способен это делать, и именно в этом месте находится его граница. Тогда навык отстаивания границ уже есть, и вопрос в том, что именно человек помещает внутрь этой границы, а что оставляет за её пределами, в чём он готов регулировать свою границу самостоятельно, а в чём доверяет управление ей другим людям.

 

При работе с границами также важно помнить о функции границы. С одной стороны, граница обеспечивает защиту личного пространства, а с другой - выполняет функцию контакта со средой. Обе эти функции отчётливо прослеживаются в деловых контактах, где сама форма взаимодействия является границей. Она позволяет людям говорить о делах, контактируя на той дистанции, которая не переходит в сферу личного. Так, деловые коммуникации обычно подразумевают вежливый и сдержанно-доброжелательный стиль ведения переговоров. 

 

Обращаясь с запросом "хочу научиться отстаивать свои границы", человек нередко бывает настроен довольно воинственно. Это связано с тем, что следствием долгого подавления себя является накопленная агрессия. Человек устаёт от такой ситуации, и ему наконец-то хочется сжать руки в кулаки и начать активно отстаивать и защищать свои права. И, действительно, для защиты своих границ нужна агрессия, однако далеко не все ситуации защиты границ требуют такого накала этой агрессии - многие из них решаются спокойным и мирным путём, посредством уверенного отказа, концентрации на себе и эмоциональной невовлечённости в чужую манипуляцию. 

 

Подводя итоги, важно отметить, что заботиться о границах можно по-разному. Можно передать их в руки другого человека, и тогда придётся как-то воздействовать на него, чтобы он обращался с нашими границами так, как нам хочется, но этот способ довольно энергозатратен. Можно выходить из всех неприятных коммуникаций, пользуясь избегающей стратегий, но тогда граница теряет свою контактную функцию, и человек рискует остаться в одиночестве или немногочисленном бережном к нему окружении. А можно делать акцент на том, что граница - это форма контакта, а, значит, она находится между нами и другим человеком, и тогда граница - зона нашей собственной активности, нашего вклада в тот или иной контакт. 

Провокативная психотерапия - тот метод, который вызывает неоднозначное отношение в кругу коллег-психологов. Некоторые увлекаются этим методом и считают его очень эффективным, другие подчёркивают, что предпочитают работать мягко и бережно, принципиально избегая любых провокативных методов и техник. В чём же специфика провокативной психотерапии и в каких случаях она полезна и вредна?

 

Провокативные психологи делают акцент на том, что человек часто не берёт на себя ответственность за изменения. Нередко, обращаясь к психологу, человек думает, что, раз он заплатил деньги за сеанс, ему больше ничего не нужно делать - психолог сделает всё сам. Так он перекладывает на психолога свою ответственность. Как правило, такая модель поведения касается не только терапии, и, если человек склонен к ней, в повседневной жизни он делает то же самое. Например, устроиться на работу ему мешает ворчливая мама или жена, достичь успехов - злые коллеги на работе, которые его подсиживают, бросить курить - друзья, которые постоянно зовут его в курилку поболтать. Отказ от ответственности за собственную жизнь часто сопровождается тем, что человек берёт на себя чужую ответственность. Он может активно вовлекаться в решение чужих проблем, запуская свои. Или пытаться давать советы людям, которым они не нужны, вместо того, чтобы заняться своей жизнью. 

 

И одной из задач провокативной психотерапии является возвращение клиенту его ответственности за себя, свои поступки и свою жизнь. В случаях, когда клиент регулярно опаздывает на сеансы, провокативный психолог может сделать то же самое, но не для того, чтобы отомстить клиенту или выразить свою агрессию, а для того, чтобы отзеркалить клиенту его собственное поведение. От контрпереносного отреагирования этот подход отличается тем, что психолог пользуется им сознательно и в терапевтических целях, в рамках терапевтического сеттинга. 

 

Другим приёмом провокативной терапии является акцентирование болезненных тем и терапевтические провокации клиента на негативные переживания. В провокативном подходе считается, что клиенту могут мешать измениться многочисленные защитные построения. У него есть запрос, но он бережёт свою зону комфорта, избегает негативных эмоций, а потому дело практически не сдвигается с места. Но, если спровоцировать негативные эмоции и дать им выход, расчищается пространство для новых моделей поведения. Так, провокативный психолог может допустить в своей работе острую шутку или прямое и резкое высказывание для того, чтобы запустить процесс шокового осознания. В провокативном подходе считается, что негативные эмоции работают гораздо более эффективно, чем позитивные, поскольку психика откликается на них быстрее, и именно эти эмоции хорошо задействовать для изменений. 

 

Провокативная психотерапия довольно жёстко обходится с манипулятивными стратегиями. Если клиент привык жить в манипулятивных взаимодействиях, часто этим он разрушает и себя, например, ссылаясь на какие-то потерявшие актуальность события прошлого, чтобы находить предлог не делать чего-то важного для него в настоящем. В этих случаях провокативный психолог также обращает внимание на такие моменты и возвращает клиенту его манипулятивный способ обращения с собой и с другими людьми, чтобы клиент мог увидеть себя без прикрас, посмотреться в зеркало и осознать, что именно он делает и каким образом он мешает себе достигать успеха и строить отношения. Так, например, если клиент жалуется, что он не может построить личную жизнь, потому что все девушки вокруг такие распущенные, терапевт акцентирует внимание на том, каков он сам, каковы его недостатки и почему он выбирает исключительно "распущенных" женщин, либо каким образом они оказываются в его окружении. 

 

Приёмы провокативной терапии полезны для тех людей, которые предпочитают краткосрочную психотерапию, готовы к жёстким методам и быстрым изменениям. В идеале психика клиента провокативного психолога должна быть достаточно устойчивой, чтобы выдержать связанный с этим подходом дискомфорт, не сломаться от резкого слома защит и болезненных переживаний. Провокативная терапия отлично работает для людей, которые страдают от собственной лени, неорганизованности, прокрастинации, но хотят поставить себе цели и начать стремиться к ним.

 

Ограничения в применении провокативного подхода касаются людей с психическими расстройствами, шаткой и неустойчивой психикой, а также работы с травмой. Провокативные психологи также с осторожностью относятся к клиентам, страдающим от хронических, и, в особенности, психосоматических заболеваний, поскольку метод провоцирует острые эмоциональные переживания, и его применение может не быть безопасным, если человек находится в кризисной ситуации и страдает от недостатка ресурсов.

 

Кроме того, провокативная терапия обычно не используется в течение длительного времени, поскольку этот подход является довольно травматичным. Если сравнивать этот подход с более мягкой и бережной долгосрочной терапией, он действует гораздо острее и отсекает препятствия, поэтому он идеально подойдёт нетерпеливым клиентам, которые ждут результата как можно быстрее. Однако цена этого результата - сложные, тяжёлые и болезненные переживания, которые важно уметь выдержать.

Ассертивное поведение - это, прежде всего, уверенное в себе поведение. Когда человек ведёт себя ассертивно, он способен отстаивать свои интересы и легко защищать свои границы, учитывая при этом потребности других людей и сохраняя с ними здоровые и продуктивные отношения. Ассертивность в поведении позволяет сохранить баланс между тем, чтобы сохранить себя и договориться с другим. В этом смысле, по отношению к пассивному и агрессивному поведению ассертивность представляет собой срединную позицию. 

 

В отличие от ассертивного поведения, как активное, так и пассивное поведение подразумевает, что кто-то, так или иначе, побеждает в борьбе за интересы, а кто-то другой вынужден уступить и отказаться от себя. При пассивном поведении человек проявляет уступчивость, соглашается терпеть то, что ему не нравится, не может сказать "нет" и заявить о своих потребностях. Для других людей в этот момент он удобен, но в долгосрочной перспективе такое поведение рискует обернуться ростом напряжения, конфликтом, кризисом в отношениях и разрывом коммуникации, поскольку в этой ситуации потребности человека оказываются подавлены, но они не перестают быть для него актуальными.

 

При агрессивном поведении человек предпочитает активно бороться за свои интересы, подавляя при этом других. Это может быть ультимативный начальник или домашний тиран. И, с одной стороны, подавляя других, в некоторых случаях он добивается своего. С другой стороны, у окружающих его людей копится недовольство, и в итоге однажды они могут отказаться от сотрудничества с ним. Агрессивный стиль поведения иногда ведёт к желаемым целям, но ценой отношений с другими людьми, которые начинают бояться и избегать такого человека, а в иных случаях проявляют ответную агрессию.

 

При ассертивном поведении человек занимает активную, но не агрессивную позицию. Он заявляет о своих потребностях, готов прислушаться к потребностям других и пойти на компромисс, т.е. предложить взаимовыгодные условия, попробовать договориться. Ассертивно ведущий себя человек не молчит и не кричит, когда испытывает дискомфорт, а умеет ясно, но вежливо сообщить о нём так, чтобы его услышали. В качестве примеров ассертивного поведения можно привести ситуации, когда человек хорошо работает, показывает отличные результаты и приводит разумные доводы повысить ему зарплату. Или прямо, но тактично обсуждает свои недовольства с членами семьи, чтобы вместе с ними прийти к конструктивному решению. Пассивное поведение в этих ситуациях будет проявляться в том, что человек отказывается от себя, уступая место другим, и страдает от возрастающего внутреннего напряжения. Агрессивное поведение - в запугивании других и попытке диктовать свои условия.

 

Как пассивное, так и агрессивное поведение предполагают слияние с другим человеком. При пассивных стратегиях человек растворяется в других, забывая о себе. При агрессивном поведении он символически "съедает" других, обращая всё на пользу себе, манипулирует другими, чтобы использовать их в своих целях. А при ассертивном поведении человек признаёт как своё право на свои потребности, так и чужие права, что позволяет сохранить между собой и другим границу, а, значит, и сам контакт. Но в любом контакте всегда присутствуют, как минимум, двое разных людей, поэтому, сохраняя контакт, мы сохраняем и некоторое напряжение, которое важно уметь выдержать, ведь потребности разных людей всегда будут различны, но, чтобы сохранять отношения, важно считаться как с тем, чего хочешь ты, так и с тем, чего хотят другие.

 

Ассертивное поведение, по сути, представляет собой проявление здоровых границ. У того, кто ведёт себя ассертивно, есть потребности, интересы, он готов о них заявить, но готов и к тому, что ему могут отказать. А, значит, готов сам позаботиться о своих потребностях, взять на себя ответственность за них и либо выдержать фрустрацию, либо найти иной способ удовлетворения этих потребностей. Т.е. ассертивность не гарантирует, что все коммуникации вокруг станут идеальными, не гарантирует она компромиссов и понимания с каждым. Но она позволяет отделить себя от другого и сохранить свою автономию в любом контакте, тогда как пассивность и агрессивность подразумевают большую зависимость от других - от тех, под кого человек подстраивается, и от тех, кого он пытается подстроить под себя.

 

Спектр применения ассертивного поведения очень широк, и его навыки будут полезны и на работе, и дома, и с друзьями, и в общественных местах, и при столкновении с бюрократическими инстанциями, ведь с ситуациями, когда важно заявить о себе и позаботиться о своих границах, мы сталкиваемся всюду. А проблему границ можно решать по-разному - можно разбирать её причины и работать с истоками в долгой психоаналитической терапии, а можно развивать в себе навыки более эффективного поведения. Как правило, оба этих подхода не исключают, а дополняют друг друга, поскольку, чтобы проработать тему границ, важно и найти корни проблемы, и перестроить свой жизненный сценарий, т.е. научиться другим навыкам и моделям поведения вместо тех, которые были некритично усвоены когда-то давно. 

Встречи и расставания - естественные процессы в жизни человека. С каждым, с кем мы по-настоящему встречаемся, у нас складываются какие-то отношения. Иногда это близкие отношения, в других случаях - отношения на расстоянии. Иногда это приятные и наполняющие отношения, иногда - неприятные и забирающие нашу энергию. Бывают и противоречивые отношения, в которых, с одной стороны, мы получаем что-то ценное, с другой - слишком многим за это приходится платить. 

 

Отношения завершаются тогда, когда у одного или обоих людей иссякает потребность в них. Если это взаимный процесс, и в нём не осталось ничего невыясненного и недосказанного, люди спокойно расстаются, и каждый идёт своим путём дальше. Но бывает, что расстаться тяжело из-за того, что в прямом контакте невозможно выразить свои чувства и быть услышанным. Или из-за того, что одна из сторон чувствует большую необходимость в этом контакте, чем другая.

 

Завершая отношения на внешнем уровне, мы не всегда завершаем их внутренне. Например, мы можем расстаться с некоторыми людьми и долго думать о них, вести внутренние диалоги с ними. Тогда, несмотря на расставание, внутренняя связь сохраняется. Сохраняется образ бывшего партнёра или подруги, к которому всегда можно вернуться. 

 

Гармоничное завершение отношений происходит тогда, когда мы принимаем чёткое решение двигаться дальше. В этом процессе мы проводим  границу между тем, что готовы от этих отношений взять себе, как воспоминание и их светлый внутренний образ, а что - нет, и тогда мы оставляем это в прошлом. Но бывают ситуации, когда, несмотря на факт расставания, человек остался во внутреннем конфликте, т.е. так и не решил для себя, уйти ему или остаться, несмотря на то, что уже воплотил это решение в жизнь.

Амбивалентные чувства к тому, с кем мы расстаёмся, мешают нам отпустить его до конца. Потому что мы не можем уложить в своей голове то хорошее и плохое, что было в нашем контакте. И не понимаем, как так - вроде бы всё было хорошо, но, с другой стороны, было непонимание, была нехватка контакта, были разногласия и ссоры. Подобные противоречия часто заставляют людей цепляться за прошлое и пытаться их разрешить в настоящем, ответить себе на вопрос - почему контакт сложился именно так?

 

Неспособность отпустить прошлые отношения может выражаться не только в том, что человек не до конца отгоревал потерю кого-то, но и в том, что у него остались к кому-то другому вопросы, какие-то чувства или непонимание. Или он жалеет о том, что завершил отношения, но уже ничего не может поделать. В этих случаях, как правило, часть чувств остаётся подавленной. Например, подавлена может быть обида или злость. Или, напротив, подавлено сожаление, потому что расстаться через злость было проще. 

 

Чтобы отпустить прошлое, важно дать этим чувствам место в своей душе, прожить их. Для этого в психологии используются разные техники. Можно написать письмо в прошлое, или вспомнить самый яркий момент из прошлого и посмотреть, что именно в нём так сильно держит внимание. И, работая с этим опытом, скорее всего, мы обнаружим, что такие переживания связаны именно с прошлым, а не с настоящим. Они были актуальны тогда, но сейчас уже совсем другая ситуация. Изменились её участники, изменился формат, сменились декорации, а потому в прошлом остался не только этот момент и не только тот человек, с которым мы попрощались, но и та часть нас, которая присутствовала в этом прошлом и что-то переживала - горечь, обиду, сожаление, злость или что-то ещё.

 

Проведение различий между собой-прошлым и собой-настоящим часто позволяет приблизиться к тому, чтобы поставить в прошлых отношениях точку. А для этого важно признать, что в прошлом я был другим. Например, более наивным и открытым, чего-то не умел, не знал, не мог предугадать. И именно благодаря тем отношениям, которые были в прошлом, я стал другим, смог измениться. 

 

Нередко в прошлых отношениях нас держат нереализованные ожидания. В некоторых случаях мы ждём, что другие люди что-то поймут и изменятся. Иногда нам свойственно ошибаться в людях и хотеть от них чего-то такого, чего они не могут дать. Или проецировать на них нечто, чего в них нет. В таких ситуациях к другому человеку нас привязывает именно то, чего мы до сих пор от него ждём, но уже никогда не получим. Например, после расставания мы можем бесконечно долго ждать, когда наш бывший друг или партнёр одумается или поймёт свои ошибки. Но этого не происходит, и, вместо того, чтобы продолжить жить своей жизнью дальше, мы застываем в своей развёрнутости к прошлому. Потому что от этого прошлого ещё чего-то хотим и надеемся получить. 

 

Отпустить прошлые отношения позволяет сознание факта, что в них уже случилось всё, что могло. Завершение этих отношений само по себе подводит итоги. Если мы не смогли договориться с кем-то, не поняли друг друга, обнаружили, что наши потребности и ценности слишком разные, значит, иначе тогда и быть не могло. И тогда расставание - естественный исход таких отношений. Вне зависимости от того, какие ожидания вкладывались в них обеими сторонами. И, если в этих отношениях больше нет реального места для проекций и ожиданий, поскольку нет перспективы, важно вернуть свои ожидания и проекции себе, как ту часть себя, которую мы в них потеряли.