Проблема суицидальности настолько древняя и глубокая, что поиск её истоков в каждом конкретном случае и способов решения тоже может занять достаточно продолжительное время. И, к глубочайшему сожалению, стоит признать, что даже привлечение многих высококвалифицированных специалистов (психиатров, психотерапевтов, психологов, педагогов, социальных работников) не всегда может предотвратить суицид. Причины суицидальности могут быть настолько глубокими и так прочно укорениться в психике человека, что работать с ними и поддерживать в суициденте желание жить может занять всю его жизнь. Однако это не значит, что стоит опустить руки и ничего не делать. Все же, благодаря своевременному обращению к специалистам, можно много достичь. Лучшим вариантом будет психопрофилактика, обращение за помощью не тогда, когда уже были попытки суицида, а изначальная работа с теми особенностями человека, которые могут вызвать суицидальные намерения.

Хоть тема сексуальности в нашем менталитете и табуирована всерьез и надолго, я эту энергию люблю и уважаю. Мне кажется, столько растерянности, стыда, страха, а иногда отвращения и гнева, за которыми скрываются не всегда ранние травмы, но и простой недостаток информированности, у взрослых людей не вызывает ни один другой вопрос. Именно потому, что о сексе до сих пор в обществе приличных и уважаемых людей говорить в основном, как бы не принято, он остается важной причиной разводов и конфликтов в паре.

Под сексом я имею ввиду не только половой акт сам по себе.

Секс — это то, что пронизывает отношения любовных партнеров на всех уровнях. Сексуальность — это прежде всего чувственность, а не техника, это то, как я живу в своем теле. Всегда, а не только во время полового акта. То, как я позволяю ему жить рядом с телом партнера, и как позволяю телу партнера жить рядом с моим. Это так же и: что и как позволяет моему и своему телу мой партнер.

Телу, в котором живет психика. Нравится ли мне быть близко, нравится ли мне запах, смех, реакции, мысли, действия, и даже ценности того, кто так близко?

Сексуальные вопросы сложны тем, что часто сопровождаются массой не исключительно приятных, но всегда сильных эмоций, и в результате — чрезмерным напряжением. Люди, учитывающие и уважающие сексуальность свою и партнера, в отношениях вынуждены работать больше. Они формируют более широкий взгляд на отношения. Сексуальность - это не отдельный шкафчик, в который мы вдвоем заглядываем раз в неделю или месяц — кому сколько нужно. И уж тем более — не то, что мы позволяем партнеру взять у нас, перетерпев и отслужив свой «долг», или обменяв на какой-то его ресурс. Наличие сексуальной чувствительности партнеров усложняет отношения. Конечно, и обогащает, но усложняет. Труднее выстраивать границы, проживать конфликты, труднее выдерживать свою уязвимость, а иногда и уязвимость другого.

Быть чувственным и одновременно оставаться устойчивым, вменяемым, рациональным — это, и правда, очень сложно. Это большая работа.

Немногим проще выстраивать комплементарные отношения, когда один устойчивый, другой чувственный. Или же когда оба устойчивые, а поиски чувственности происходят на стороне. В зависимости от возможностей и ограничений отдельно взятой пары. Часто здесь проявляются перекосы.

Исследование сексуальности в терапии ставит под вопрос главное — нашу идентичность. Мы вынуждены начать сомневаться в каком-то непоколебимом знании о себе, прежде, чем узнаем что-то новое. А потом это новое нам нужно будет подружить с тем, что уже есть, иногда предварительно выбросив оказавшееся ненужным, или как выяснилось, нам не принадлежащим, или хуже — очень ценным, но, внезапно, мешающим. Увеличение чувствительности совсем не гарантирует удобства, достижение которого — отдельная работа. А только помогает в ориентировке. Со временем.

Стыд и вина - социальные эмоции. Они нужны для того, чтобы контролировать поведение ребенка  в социуме. 

Эти две эмоции часто путают. Но у них есть существенное различие. Стыд направлен на нашу самость, в ядро идентичности: "Я плохой ". А вина - на наши действия :"Я поступил ПЛОХО ". 

Мы испытываем чувство вины, когда совершили неправильный поступок. Возникает желание его исправить, извиниться. С чувством стыда немного сложнее: стыдящийся человек воспринимает себя как ущербный, таким, что с ним что-то не так. В крайних проявлениях вообще не достойным  существования. 

Психотерапевт Роланд Поттер-Эфрон выделяет 3 модели переживания стыда: волна, спираль и круг. 

Волна:  человека как бы "накрывает" с головой волна стыда. Его охватывает паника и он забывает , что это в конце концов пройдёт.  Во время ударов волн важно помнить: " Я не есть мой стыд,  эти чувства скоро пройдут".

Круг: в нем человек пойман в повторяющуюся петлю. Он проходит паттерн, который повторяется вновь и вновь. 

Спираль:  однажды испытав стыд, жертва склонна проигрывать заново множество прошлых постыдных эпизодов, припоминая всё мучительные и разоблачительные события, от которых она страдала все эти годы.

Что делать? 
Когла вы ощущаете , что накатывает волна стыда, задайте себе вопрос: "Какой я на самом деле?" Это поможет снять напряжение и вы увидите, что "вы реальный" и "вы стыдящий " разные. И "вы реальный" -- достаточно хороший. 

Хвалите себя за реальные достижения. Можно записывать пару своих достижений ежедневно,  и вы увидите, что вам есть чем  гордиться 

Также вы можете получить поддержку и чувство безопасности в психотерапии .

 

 

 

На сегодняшний день существует множество взглядов и различных определений того, что является травмой.  Но между ними нет разногласия в том, что любой процесс, который приводит к непереносимости текущего переживания, можно расценивать как травматический. Ключевое слово здесь непереносимость, и для каждого предел этой «переносимости» переживаний свой. То есть для кого-то автомобильная авария может и не стать травматичным событием, а кому-то оставление мамой в детском саду может обернуться серьезными последствиями.

Как происходит травматизация? Нормальной реакцией психики является уход от травматической ситуации. Но иногда избежать этого бывает невозможно. И когда ресурсов у психики воспринять и пережить все происходящее не хватает, она начинает бессознательно воспринимать происходящее, как угрозу для физиологического или психического состояния и включает режим самосохранения с помощью такого защитного механизма как диссоциация. По своей сути это процесс расщепления и изоляции воспоминаний, когда ощущения, мысли, эмоции начинают хранится отдельными фрагментами, изолированно друг от друга.
Для того, чтобы любое целое стало частями, нужна энергия. И поэтому процесс диссоциации неразрывно связан с энергией агрессии, под которой лежит травматический аффект.
 Современный психоанализ утверждает, что примитивные защиты, которой является диссоциация, всегда присутствуют, в случае, когда внутренний мир человека наводнен агрессией.
По мнению Калшеда, в  результате травмы, психика переводит внешнюю травму во внутреннюю силу, которая поначалу является защитной, но в итоге становится саморазрушающей, так как во внутреннем мире клиентов, переживших травматические события, в последствии существует много деструкции и насилия. И иногда это даже приводит к так называемой «конверсионной реакции», когда внутренний конфликт приводит к потере функций своего тела.
То есть травма проявляет себя таким образом, что восприятие себя и переживания человека становятся диссоциированными, а именно: в поведении, аффектах, ощущениях и знаниях. Тогда, либо один из этих аспектов подвергается расщеплению внутри самого себя, либо обычные связи между ними нарушаются. Эта концепция, известная как модель диссоциации BASK (behavior, affect, sensation, knowledge), используется в работе для диагностики степени травматизации.

Условно, у человека есть две системы памяти: рациональная и эмоциональная. При нормальных условиях среды, эти две системы слаженно работают, чтобы синтезировать воспоминания.
Но если эмоций и аффекта становится слишком много, баланс между рациональной и эмоциональной памятью меняется. Как локомотив отцепляет вагоны, в психике тоже происходит «отсоединение» других областей мозга, отвечающих за хранение информации. В момент непереносимости переживаний, будучи затопленная аффектом, психика отключает лобные доли, где располагается рациональный мозг, с его способностью отвечать за вербальную формулировку происходящего. И управление передается нашей лимбической системе, которая не контролируется сознанием и не имеет вербального (словесного) выражения. Поэтому, люди, пережившие травму, очень избирательно помнят себя и не могут связанно рассказать о своих переживаниях в этом опыте или не помнят совсем ничего. Но «не помнят» и «не могут вспомнить» это не одно и тоже. На самом деле весь опыт, оставшийся запечатленным в эмоциональным памяти и регулярно воспроизводит себя в форме ночных кошмаров, эмоциональной отрешенности, ощущения внутренней пустоты, деперсонализации, агрессивности, апатичности, утомляемости, фобий и других симптомов ПТСР.

Ван дер Колк в своей работе «Тело помнит все», отмечает, что характерной особенностью воспоминаний людей, переживших травму, является то, что они (воспоминания) не сохраняются последовательно, то есть у них нет начала, середины и конца. Они больше похожи на вспышки не связанных между собой звуков, образов, запахов. Как правило внезапно, под воздействием каких-либо напоминающих о травме стимулов из внешней среды (их называют триггерами), гормоны стресса у людей, переживших травматический опыт, активизируются и, не смотря на реальное отсутствие угрозы, их уровень не приходит к нормальному первоначальному уровню, а так и остается завышенным, как будто угроза продолжает происходить в настоящем. И тогда уже включается эмоциональный мозг, и оставленные в памяти переживания оживают, и человек их повторно переживает так, как будто они вновь происходят в настоящем времени.  

Интересным на мой взгляд является замечание, что люди, пережившие травму «рассказывают» свою историю действиями, повторяя различные аспекты полученной травмы. Их тяга к повторению и повторный стресс парадоксально приносят им облегчение, временно разряжая внутреннюю тревогу.

 Необходимым условием терапии при работе с травматическим опытом я считаю является работа с телом. Доступ к отщепленным воспоминаниям с последующей интеграцией их, возможен только через актуализацию телесных процессов. А именно: восстановление баланса в работе между двумя различными частями мозга, рационального и эмоционального возможно, при условии снижения заряженности у последнего. Расслабить эмоциональный мозг и тем самым высвободить застрявшие в настоящем воспоминания прошлого, возможно через технику дыхания. Когда терапевт просит сосредоточить внимание клиента на выдохе, так как выдох физиологически связан с парасимпатической нервной системой, отвечающей за процессы расслабления в организме. В своей работе я каждый раз с удивлением отмечаю, как акцентирование внимание клиента на выдохе приводит к его эмоциональному оживлению: расслабление помогает высвобождаться давно заблокированным чувствам и эмоциям.

В работе с телом с такими клиентами, важно также понимать, что в природных защитных реакциях «бегства-оцепенения-борьбы» у них произошел сбой. И все телесные симптомы, от которых хотят избавиться клиенты, являются, как правило, результатом накопления энергии возбуждения нервной системы, которая была мобилизована при встрече с травматическим событием и не нашла выхода. Поэтому так важно предлагать клиенту осознавать свои телесные реакции и давать возможность завершать незавершенные или остановленные действия, тем самым высвобождая остановленную энергию, питающую телесный симптом.

 Таким образом, основной задачей терапии в работе с травмой будет являться восстановление способности у клиентов чувствовать свое тело, благодаря чему постепенно будет происходить вербализация, а затем и интеграция разрозненных воспоминаний, а также завершение незавершенных телесных реакций, что приведет к тому, что постепенно травматический опыт соберется в единую последовательную целостную цепочку ощущений-чувств-действий, станет частью прошлого человека, не влияющим на качество жизни в настоящем.