Определение learned helplessness, или выученная беспомощность, возникло благодаря американскому психологу Мартину Селигману в 60х годах и и звучит как
 

— состояние человека или животного, при котором индивид не предпринимает попыток к улучшению своего положения (не пытается избежать отрицательных стимулов или получить положительные), хотя имеет такую возможность. Появляется как правило после нескольких неудачных попыток воздействовать на отрицательные обстоятельства среды (или избежать их) и характеризуется пассивностью, отказом от действия, нежеланием менять враждебную среду или избегать её, даже когда появляется такая возможность.
 

У людей, согласно ряду исследований, сопровождается потерей чувства свободы и контроля, неверием в возможность изменений и в собственные силы, подавленностью, депрессией и даже ускорением наступления смерти. (Википедия)
 

В 1964 году ученый Селигман (я буду часто на него ссылаться) участвовал в экспериментах над собаками по схеме И.П. Павлова, целью которых было исследование и формирование у подопытных условных рефлексов страха на звук высокого тона. Собак, запертых в клетках, били сильными ударами электрического тока после того, как раздавался звук.

После нескольких стимуляций, клетки с животными открыли, чтобы проверить, начали ли собаки бояться звука. Будут ли они рефлекторно разбегаться в стороны, услышав громкий звук, и бояться повторных ударов током. Однако ожидания не оправдались. Собаки не совершали никак попыток убежать, хотя клетки были совершенно открыты. Они наоборот, ложились на пол и скулили, ожидая разряд тока.
 

Мартин Селигман предположил, что, возможно, собаки не пытаются избежать удара током не из-за отсутствия страха — по их поведению было очевидно, что они ожидают удара — а потому, что в ходе эксперимента они несколько раз попытались избежать его, но поскольку это не получилось, они привыкли к его неизбежности. Иначе говоря, собаки «научились беспомощности».

Затем данный феномен беспомощности неоднократно исследовался и подтверждался другими учеными психологами в различных интерпретациях, и на людях в том числе.

Так же, хочется отметить эксперимент на студентах, который проводил немецкий ученый Юлиус Куль. Им предлагали решать интеллектуальные задачи различной степени сложности.
 

Все задачи не имели решения, но студенты об этом не знали. Безуспешные попытки решить различные задачи сопровождались негативными комментариями ученого о способностях испытуемых. Многие из них впадали в отчаяние и тревогу, начинали сомневаться в своих возможностях, что значительно снижало их самооценку.

Затем студентам предложили простую задачу, которую уже можно было решить. Но они и с ней не справились, поскольку уже выработался механизм беспомощности. 
 

Другие ученые определили, если эксперименты определения беспомощности проводились не продолжительное время и в мягких условиях, у испытуемых возникало желание сопротивления. Они были мотивированы справляться со сложностями, что приводило к улучшению их деятельности.

Но если же экспериментальные условия были более продолжительными и жесткими, это приводило испытуемых к потере мотивации и контроля над ситуацией. К отсутствию усилий для восстановления деятельности.
 

Если испытуемый воспринимал неудачу, как внешний неустойчивый фактор, он мог возобновлять усилия для решения новой задачи и улучшал результаты.

Если он относил неудачу к внутренним факторам своих способностей — это значительно понижало его самооценку и приводило к дефициту возможностей решить задачи, снижало его эффективность. И в дальнейшем приводило к беспомощности.
 

Выводы Селигмана про выученную беспомощность — это дефицит способностей в трех сферах: мотивационной, когнитивной и эмоциональной. Мотивационный дефицит проявляется в отсутствии навыка побуждать себя к действию, когнитивный — в неспособности быть гибким, осознавать, что единичный промах — не катастрофа, эмоциональный — в подавленном состоянии и чувстве безысходности (на этой почве часто развивается депрессия).
 

Депрессивные люди действуют паттерно и считают, что они не могут контролировать элементы своей жизни, которые могут облегчить их страдание и принести удовлетворение. Они сдаются и считают себя беспомощными, даже не совершают попытки себе помочь.
 

Маркеры беспомощности те, которые я указала в начале статьи:

— не могу; не хочу; это невозможно; всегда; никогда; все бесполезно и др.
 

За всеми этими словами стоит неуверенность в собственных силах, отсутствие позитивного опыта, страхи и тревога. Отсутствие опоры на себя и возможность видеть позитивный прогресс. Люди, с подобными внутренними ощущениями, могут воспринимать их как чувство усталости, злости, апатии, потери интереса, непонимание происходящего, деструктивное поведение по отношению к себе или другим.
 

 

В некоторых случаях шизоидам подходит описание «без кожи». Отсюда им свойственны интровертированность и стремление к одиночеству. Потому что больно так интенсивно взаимодействовать с окружающими, а беречь себя как-то надо. Поэтому закрываются и убегают. А ужас и отчаяние растут.

Близость – одновременно наиболее острая нужда и тот большой страх. Выглядит это где-то так: «Подойди ближе, я одинок, но не приближайся, я боюсь вторжения» (А. Роббинс). Поэтому в их жизни всего несколько доверенных людей, а остальной мир они держат на расстоянии. И поэтому же уход или утрата одного из них поднимает внутреннее цунами. Уникальную связь, которая так медленно и тяжело выстраивалась, трудно терять.

 

В работе с шизоидами вопрос о том, чтобы поменять их потребность в одиночестве и некоторую экзальтированность, не стоит. Они в этом прекрасны и, собственно, этим же весьма ценны. Важнее здесь помочь им развить эмоциональную осознанность, обучиться быть более пластичными в контакте, корректно обращаться со своей чувствительностью. И еще быть внимательными к дистанции, комфортной для себя и других. Т.е. не срываться в страхе в неизвестном направлении, а хотя бы предварительно сигнализировать об этом. Им важно понять, что близкие, доверительные отношения не аннигилируют их окончательно и бесповоротно. Напротив, там можно комфортно разместиться, оставаясь внимательными к своим особенностям.

Если у вас есть клиенты, которых намеренно эксплуатируют их партнеры или супруги, они терпят регулярные оскорбления и отвержение, чередующееся с принятием, чувствуют себя объектом манипуляции, когда они вынуждены говорить или делать нечто, что им не свойственно, тогда можно предположить, что они являются объектом насилия. 

Насилие — это не обязательно физическое принуждение к чему-то. Есть много других форм жестокого обращения, таких, как сексуальное, финансовое, эмоциональное или психическое насилие, осуществляемое в устной форме. 

В то время, как иные формы жестокого обращения очевидны, нарциссическое психическое насилие порой бывает трудно обнаружить. Все может начинаться с вашего случайного комментария о чем угодно: цвет стены, посуда в раковине, автомобиль, который нуждается в техосмотре. 

Ваш нарциссический партнер вдруг слышит ваш комментарий, как персонально неодобрительный. Вы пытаетесь объяснить, что это не так, и вы ничего такого не имели в виду, однако события разворачиваются таким образом, что в итоге вам уже кажется, что вы — сумасшедшая. 

Как это происходит? Вот несколько самых любимых нарциссических тактик психологического насилия:

1. Ярость - это интенсивный гнев, который возникает, как правило, ниоткуда (помните сцену с проводами из фильма «Дорогая мамочка»? / “Mommie Dearest”). Это пугает и шокирует жертву, она замолкает и старается подчиниться. 

2. Доведение до безумия (Gaslighting). Нарциссы нередко злоупотребляют ложью о прошлом. В результате их жертва вынуждена непрерывно сомневаться в собственной памяти, восприятии и рассудке. Нарциссы утверждают, что все было не так, как было, и приводят тому разнообразные свидетельства. Партнер нарцисса может даже начать сомневаться в том, что сказал минуту назад.

3. Чтобы заставить вас сомневаться в себе и собственной правоте, нарциссы могут пытаться "сверлить" вас глазами. Это направленный, долгий и пристальный взгляд, лишенный всякого чувства. Это делается, чтобы напугать жертву, заставить ее покориться.

4. Наказание игнорированием. Один из тихих инструментов нарциссического манипулирования — «игнор». С вами сначала не разговаривают, а потом вроде бы позволяют «слезть с крючка» и быть прощенным, но — ценой извинений. Не важно, виноваты вы или нет. Таким образом нарцисс добивается от вас, чтобы вы изменили неугодное ему поведение. Как правило, у такого человека есть история множественных разрывов с людьми из-за мелочей. 

5. Проекция. Нарциссы перекладывают, что называется, "с больной головы на здоровую". Например, злоупотребляющие ложью, они могут обвинить своего супруга во лжи. Или -- заставляют супруга чувствовать себя виноватым, когда он виновен сам. Это создает смятение и путаницу.

6. Передергивание. Если нарциссу указать на его неправоту, он старается переиначить все таким образом, чтобы обвинить жертву в ее поведении. Он не принимает ответственности за свое поведение и продолжает настаивать на извинениях в свой адрес.

7. Запугивание - Самая любимая их тактика — заставить партнера опасаться, что будет еще хуже, чем есть, угрожая, например, еще большим отвержением, неверностью или расставанием. Затем они отказываются от своих угроз и просят партнера о чем-то, на что обычно он бы ответил "нет". Это позволяет нарциссическому партнеру заполучить согласие на что-то, на что жертва в обычной ситуации не согласится.

8. Когда все вышеперечисленное уже не работает, нарцисс разыгрывает карту "Жертва — это Я!». В расчете на то, чтобы вернуть себе симпатию, а в следствие этого -- контроль.

Вы можете научить своих клиентов помнить эти маневры, хранить молчание, если они замечают подобные попытки манипулировать собой, и выходить из подобного разговора как можно быстрее. Это поможет им избежать психологического насилия и не становиться жертвой. // Перевела П.Гавердовская

— Сдала экзамен на пятерку?
— Да.
— А пятерки всем ставили?

«Да что ты делаешь-то? Деньги зарабатываешь? Да кто их не зарабатывает! Ты мужчина? Все мужчины зарабатывают».

«Ты женщина? Все женщины рожают и сидят с детьми, и убираются, и готовят! Чего ты так устала?»

«Ты диссертацию защитила — да кто сейчас диссертации не защищает?»

«Да, я злюсь, но не очень сильно».

«Да, она мне нравилась, но у нее было много недостатков».

«Да, я чувствую это, но хочу, чтобы вы понимали, что для меня это не очень важно».

«Я его люблю, но он козел и у нас ничего не может быть».