Сколько бы я не слушала историй про абсолютную женскую мягкость и покорность, хочется выпить чистой воды, уж слишком она сладкая.

 

«Хорошая женщина –мертвая женщина». С ней спокойно и гораздо проще, чем с той, у которой есть что-то, делающее ее человеком, в отношениях с которым нужно самому быть психологически живым.

 

Даже кошечка выбрасывает коготки, когда гладишь против шерсти. Так и вижу как она бьет хвостом и какой у нее сейчас взгляд.

 

Из своей собственной психологической жизни и работы с отношениями и из жизненных историй, которые проходят через меня с клиентами, я считаю важным сказать, что человеку необходимо на какое-то время отходить от контакта на безопасное расстояние, чтобы выстраивать себя и сформировать свою систему как самодостаточную.

 

Так я узнала свое ощущение легкости и освобождения, когда мне удается достигнуть состояния максимального отключения от того, что я стала принимать за правду, и быть может, даже цель. Я думаю об отношениях, о работе, о смыслах и чувствую трепет. Чувствую теплоту к людям, с которыми у меня был опыт душевной близости, с которыми мне было хорошо когда-либо. Любовь к мужчинам, с которыми я была счастлива. Чувствую благодарность к своим родителям. Нежность и теплоту к маме. Дорожу своими друзьями. Это все чувства, отделенные от обид, боли и претензий. Мне ничего от них не нужно, и они не требуют от меня быть какой-то другой. Мне хочется прикоснуться к мужчине, которого я даже не знаю, просто из нежности. И эта нежность даже не к нему, она просто льется из меня. Я гуляю в лесу и мне просто хорошо. Это абсолютное спокойствие, принятие и непривязанность к чему-либо.

 

Когда ты в себе ощущаешь себя комфортно, когда ты взял эту высоту, ты представляешь собой здоровый элемент, который может участвовать в процессе образования более сложных структур. Если нет, то скорее всего кто-то в системе будет отдавать свою энергию, чтобы организовать твое присутствие там.

Из любого контакта не так страшно выходить, когда ты знаешь, что в самом себе тебе удобно. Ты не боишься туда вернуться, и поэтому тебе не страшно расставаться с людьми. Ты не боишься оставаться один на один с собой. Есть микрокосмос, который является ресурсом, а не пугающая зияющая дыра. И прочувствовать это можно, только зайдя туда полностью.

 

Иногда твоя личная вселенная становится настолько удобна и самодостаточна, что это принимает формы, отнимающие у тебя аспекты, связанные с отношениями с другими людьми. Но я считаю, что когда поработал над собой, наступает время опыта, как проживать в контакте то, что могло ранить тебя раньше, и для чего тебе требовалось время, чтобы понять и пересобрать себя.

Психиатрия сегодня предлагает био-психо-социо-духовную модель для рассмотрения механизмов, влияющих на психику человека. Есть мнение, что в контакте с нездоровым психически здоровый человек может испытывать страх и тревогу. Этими эмоциями больной с определенным диагнозом управлять просто не способен, и они передаются окружающим как вирус. Вопрос в том, насколько стабильна и зрела наша психика, чтобы справляться с тем, что приходит извне. Сохранять спокойствие – это базовая настройка, из которой формируется возможность рационально мыслись, действовать и вести полноценную жизнь. Неспособность же контролировать свой страх и тревогу способствует развитию серьезных патологий.

 

Отслеживать свои процессы и не включаться в чужие эмоции также не умеют дети в силу незаконченных процессов по формированию психики. Так, я вспоминаю  леденящее ощущение со времен начальной школы. Слух среди детей, что в городе появился маньяк. Мое богатое уже на тот момент воображение рисовало ужасающие картины, создавая невыразимый экзистенциальный ужас. Сейчас я задаюсь вопросом, был ли этот слух правдой или просто очередной байкой двора про «в черной, черной комнате». Эффект очень похожий.

 

Я наблюдаю подобные всплески истерики в различных сферах жизни.

Ощущаю в общественных местах с накалом страстей.

Вижу перепосты с кучей восклицательных знаков в соцсетях в очевидно гипетрофированной подаче.

Узнаю таких людей в запросах на психологические консультации по манере выражать свои мысли и рассказывать о негативном опыте с предыдущими специалистами.

 

Если это не патология, я ощущаю этих людей, как беспокойных детей, которым нужно срочно схватиться за ногу взрослого, чтобы прийти в равновесие. В этом часто заключается работа психолога: выслушать, успокоить, сформировать позицию "Все в порядке" и открыть тем самым человеку возможность жить дальше на качественно других настройках.

 

Это крайне важная вещь, которую взрослый человек должен четко усвоить. Внутренние процессы и реакции других людей не относятся к нашим собственным.

 

Очевидно, что если мы говорим об отношениях с близким человеком, его состояние будет влиять на нас. Но то, что можно сделать в этой ситуации, – это сохранить здравую позицию и холодный рассудок в попытке поддержать.

 

Что я наблюдаю в терапии – люди имеют свойство вовлекаться в процессы не то что близких, а совершенно не относящихся к их жизни людей, и мало того, что расстраиваются, но и живут в этом вирусном поле. Так, из равновесия может вывести фраза ничего не значащего прохожего в магазине или на улице.

В такие моменты я рекомендую зайти в себя, остановиться в своем теле и спросить себя: «Какое это вообще имеет ко мне отношение ?» 

Недавно наткнулась на кричащий пост о помощи девушки в фейсбуке. Она больна. Сильно, бесповоротно и уже отчаялась. Никто не может определить, чем именно она больна и почему у нее отказывают важные функции организма.
 

Послание девушки прямое, с болью, откровениями.

Ей необходимы силы физические, моральные и материальные, чтобы получить грамотное обследование и иметь возможность жить.
 

Когда я в отчаянии, депрессивном состоянии. Тоска и одиночество поедают меня.
 

Первый привычный паттерн моих мыслей — я ужасна, глупа, весь мир против меня, и я никак не выживу.
 

Детское ощущение, что вот-вот и мир рухнет, и я вместе с ним. Потому что не справлюсь.
 

Сегодня я хочу поговорить с вами о реактивной и проактивной реакциях.
 

Почему бесполезные посты, картинки и короткие тексты с низким качеством контента всегда популярны и имеют тысячи лайков?
 

Почему у телеграмм каналов с «Цитатами великих людей» и мотивашек больше подписчиков?

Потому что не нужно думать над прочитанной информацией. Можно, в принципе, вообще ее не читать. Не нужно оценивать, осмысливать. Есть только первичная реакция — это кратковременные эмоции. Реактивное поведение.
     

Жила-была в одной стране маленькая и очень красивая девочка. Родители ее не были расписаны.

Отец девочки ударился в бега сразу после ее рождения.
 

Мать страдала психическим расстройством и не могла воспитывать дочь: поэтому она отослала ее к своей сестре, которая в свою очередь отдала ее сначала в дом ребенка, а потом в сиротский приют.
 

Маленькая девочка выросла и превратилась в самую красивую и желанную девушку, и ее руки добивались многие знатные люди той страны.
 

Но, несмотря на то, что она стала знаменитой и в жизни ей всюду сопутствовал успех, она не верила ни в то, что она красива, ни в то, что она желанна.
 

Когда она была маленькой, ее столько раз обижали, отвергали и унижали, что теперь все свое время она посвящала лишь тому, чтобы заставить как можно больше людей полюбить ее. Постоянно несчастная, подавленная, она стала пить, пробовать наркотики, чтобы заглушить отчаянную боль в душе.
 

Три раза она выходила замуж, и все три раза ей попадались мужья, которые не любили ее, и не уважали ее как личность. И всякий раз, когда ее брак рушился, распадался, она чувствовала себя еще более несчастной.

Поток претендентов на ее руку не прекращался, но она плохо разбиралась в людях и достойных обожателей отвергала; и, наоборот, увлекалась только теми мужчинами, которые лишь использовали ее в своих целях или были женаты, или были неспособны любить ее и ставили ниже себя, помыкали ею и отвергали ее как личность.
 

Во всем этом она считала виноватой только себя.
 

Она попала в порочный круг, из которого никак не могла выбраться. Она страшилась одиночества, была ревнива до безумия, ее постоянно снедали необъяснимые тревоги, угнетала хроническая депрессия – и вот она пристрастилась к алкоголю, наркотикам, сексу.
 

Когда она смотрела на себя в зеркало, то испытывала лишь ненависть и отвращение. Ей казалось, что она безобразна, что она полная неудачница, что она человек, который недостоин любви.
 

У нее было двенадцать или тринадцать абортов, более двадцати операций, она семь раз пыталась покончить с собой. Она умерла в возрасте тридцати шести лет.
 

Ее звали Мэрилин Монро.
 

 

В статье речь пойдет не о пограничном личностном расстройстве, являющимся одной из форм расстройства личности, а о пограничном уровне организации личности, известном психологам по работам Нэнси Мак-Вильямс [4]. Пограничный уровень организации личности занимает промежуточное, переходное состояние между невротическим и психотическим уровнем. В данной статье мы будем называть таких клиентов понятие «Пограничный клиент». Одной из первых в психотерапии о пограничных клиентах упоминает Дейч, называя таких пациентов «как будто личностями». Эти пациенты, на ее взгляд, представляют собой варианты аномальных искаженных личностей. Они не относятся к принятым формам неврозов, и они слишком адаптированы к реальности, чтобы называть их психотиками. В настоящее время диагностика пограничных клиентов в основном строится на клиническом подходе. Такой подход основывается на выделении диагностических признаков-симптомов и отражен в современных классификаторах психических расстройств (МКБ и DSM). Предметом нашего внимания в данной статье будет подход феноменологический, делающий акцент на переживаниях, феноменах сознания как самого пограничного клиента, так и Другого человека, находящегося в контакте с пограничным. Фокус внимания в этом случае будет сосредоточен на переживаниях клиентом Себя, Другого и Мира.

Прежде чем говорить о феноменологии пограничного клиента, предлагаю сосредоточиться на некоторых общих признаках, характерных в целом для пограничного уровня организации личности вне зависимости от существующих здесь клинических форм или типов. На мой взгляд, они следующие:

1. Полярность сознания — вследствие чего пограничный расщепляет в восприятии все объекты мира на хорошие и плохие, добрые и злые, черные и белые и т.д. Непредставленность в восприятии пограничного клиента оттенков.

2. Эгоцентризм. «Я» пограничного клиента инфантильно, не достигло в развитии уровня децентрации, что проявляется в неспособности последнего стать на точку зрения Другого и невозможности эмпатии.

3. Склонность к идеализации. Для пограничного клиента характерно некоторое нарушение контакта с реальностью, что проявляется в приписывании объектам мира и миру в целом своих желаемых идеализированных характеристик.

Выделенные общие психологические признаки пограничного клиента будут находить свое воплощение в переживаниях им мира, самого себя и другого человека. Содержание этих глобальных структурных конструктов сознания мы можем заметить уже в ходе первой встречи с клиентом, обращаясь к его текстам. Диагностически значимыми здесь будут следующие вопросы: «Расскажи о себе, какой ты человек?», «Какой ты мужчина/женщина?», «Расскажи о близких тебе людях, матери, отце?», «Что ты думаешь о мире, каков он?» и т. д. Могут быть различные вариации вопросов, ответы на которые позволили бы составить представления клиента о мире, другом человеке, о нем самом.

Рассмотрим выделенные конструкты сознания более содержательно.

Для клиента пограничного уровня будет характерна диффузная идентичность, которой будет свойственен неинтегрированный (нецелостный) и недиференцированный образ своего Я. Недифференцированный образ Я на когнитивном уровне будет проявляться в том, что знания человека о себе будут фрагментарны, отрывочны, противоречивы. На эмоциональном уровне это будет проявляться как нестабильное, неустойчивое, противоречивое, зависимое от мнений других людей отношение к себе.

У пограничных клиентов всегда противоречивая самооценка: «Я уникален и посредственен. Я гениален и бездарен. Я грандиозен и ничтожен и т.д.».

Для здорового же человека представления о себе будут:

1. Дифференцированными и целостными. (Первое диалектическое противоречие) («Я разный, Я и такой, и такой, но все это Я, Я принимаю себя всякого». У Е. Евтушенко есть стихотворение, в котором, на мой взгляд, очень точно отражается феноменология зрелой идентичности психически здоровой личности: «Я разный, я натруженный и праздный. Я целе- и нецелесообразный. Я весь несовместимый, неудобный. Застенчивый и наглый, злой и добрый...»;

2. Стабильными и гибкими. (Второе диалектическое противоречие). (Я такой, какой Я есть, Я знаю, кто Я и какой Я, но Я могу меняться, избирательно перестраивать себя»).

В раннем детском возрасте таким клиентам недоставало рядом эмпатически поддерживающего, принимающего объекта, контейнирующего хаотическую, неконролируемую эмоциональность, что привело к патологическому расщеплению опыта и в итоге к невключению в образ Я некоторых непринимаемых, недостойных с точки зрения родителей чувств, влечений и качеств Я. То, что не удается пережить и принять, сделать частью своего Я, приходится отщеплять и интенсивно контролировать в течение всей оставшейся жизни. Пограничная личность пытается контролировать те чувства, влечения, качества, которые не были должным образом контейнированы и дифференцированы значимым окружением. В итоге, большая часть территории Я оказывается отчужденной, Я состоит из отдельных, слабо или вообще неосознаваемых «кусков», несынтегрированных в единое целое.

Для образа другого человека, также, как и для образа Я будет свойственна вся та же полярность и несынтегрированность. В результате чего Другие в сознании пограничного клиента будут четко и однозначно делиться на «своих и врагов», «хороших и плохих», «красных и белых» и т.д. «Свои» при этом будут идеализироваться, «чужие» — обесцениваться. Приписываемые оценки другим людям будут отличаться не только однозначностью, но и категоричностью.

Диффузность Другого будет проявляться в невыделении разносторонних качеств другого, в свойственных для пограничных клиентов обобщенных характеристиках Другого: «Моя мать? — Обычная женщина», «Мой отец? — Алкоголик». Все многообразие качеств Другого сводится к одной черте, словно бирке, прикрепленной пограничным к другому человеку.

Лежащее на поверхности безразличие к Другому сочетается с глубокой, плохоосознаваемой тоской по Другому и близким отношениям с ним.

Это тоска по симбиотическим отношениям, в которых бы безусловно любили и принимали. Отсутствие чувствительных к Я ребенка родителей привело его к эмоциональной недокормленности. Полярность образа Другого у пограничного клиента будет проявляться и в противоречивом отношении к терапевту. Вследствие расщепленности образа Другого на «хороший» и «плохой», клиент будет скользить на качелях идеализации и обесценивания в отношении терапевта.

Реальный мир в глазах пограничного клиента – несовершенен и несправедлив. Зато идеальный – яркий и красочный. Тоска по идеальному миру проявляется в присущей им установке изменить мир под свои фантазии о нем. Пограничные люди — борцы за изменения, улучшения мира, идеалисты и революционеры, фанаты, «правдолюбцы», ни на секунду не сомневающиеся в своей правде. Они, став физически взрослыми, так и остаются психологически детьми, которые, согласно идеям Мелани Кляйн, не преодолели в своем развитии шизоидно-параноидную стадию, остались фиксированными на ней [3].

На следующей стадии развития – депрессивной – ребенку удается преодолеть расщепленность объекта на «плохой и хороший», встретиться лицом к лицу с этим противоречием и в итоге, приняв, примирившись с этим противоречием, обрести константность объекта. Пограничные же всю свою жизнь продолжают расщеплять мир на хороший, идеальный, желанный, но недостижимый, и плохой — реальный, непринимаемый, несовершенный и несправедливый.

В зависимости от ситуации у пограничного клиента можно встретить следующие, разные по интенсивности чувства.

Тоска—Отчаяние. Тоска пограничного клиента из-за невозможности быть принятым, любимым значимым Другим. Отчаяние же – это отчаяние недокормленного младенца, вечно голодного, но неспособного наесться. Для того, чтобы есть, нужно доверие. Доверие оказалось несформировано, так как не было принятия со стороны значимых объектов.

Раздражение—Ярость. Мир и люди в глазах пограничного клиента несправедливы, так как несоответствуют их идеализированным ожиданиям. Как следствие этого, раздражение от непринятия неидеального мира, Другого, себя до ярости — желания уничтожить такой мир, другого человека и себя как несовершенных и никчемных.

Терапия пограничного клиента в целом должна развивать умение пограничных клиентов проживать то, что касается себя и других, увеличивая дифференциацию и интеграцию образа Мира, образа Я и образа Другого.

В тоже время она должна быть направлена на повышение способности клиента тестировать реальность, не прибегая к защитным механизмам, которые ее искажают.

Клиент в ходе терапии улучшает свое умение держать импульсы под контролем, обходиться с тревогой, регулировать аффекты, и в тоже время развивать стабильные и удовлетворяющие межличностные отношения.

В работе с пограничным клиентом я бы выделил из своего опыта терапии с такими клиентами два последовательных этапа — принятие и конфронтация, — каждый из которых имеет свои цели, техники, приемы.

Большое внимание в терапии пограничного клиента уделяется терапевтическим отношениям. Эти отношения характеризуются эмпатией, конгруэнтностью и безусловным позитивным принятием.

На первом этапе терапии необходимо много внимания уделять терапевтическому контакту, установлению доверительных отношений с клиентом. Здесь терапевту нужно давать своему клиенту много поддержки, принятия, понимания. Важно, чтобы у клиента сложилось убеждение, что его принимают и понимают — это то, чего так не хватало ему в отношениях с близкими людьми.

Создать такие отношения непросто, учитывая особенности личности пограничного клиента.

Другому сложно находиться в отношениях с пограничным в силу его выше рассмотренных особенностей. В отношениях пограничный человек стремится сделать их идеальными. Из-за стремления к идеализации пограничного, Другому невозможно иметь права на ошибку, невозможно быть собой, несовершенным.

Возможность Другого быть Другим не может быть интегрирована пограничным. Другой нужен как объект, подтверждающий само существование Я. Таким людям не удаётся освободиться от своих родителей; они всегда в поисках их внимания и одобрения. Они всегда ищут идеального Другого, который 24 часа в сутки полностью в их распоряжении (потребность 2-х летнего ребёнка).

Острая нужда в Другом у пограничного выливается в его контроль. Другой нужен, но не ценен, в силу этого, для пограничного клиента невозможно устанавливать Я-Ты отношения. Другой оказывается в прокрустовом ложе идеализации пограничного. Неудивительно, что не справившись с его высокими требованиями, Другой попадает в полярность обесценивания.

Не составляет здесь исключения и терапевт. Пограничный клиент в контакте с ним ведет себя как маленький ребенок, непослушный, провоцирующий, нарушающий границы. Инфантильный, с ярко выраженным внешним локусом контроля, не принимающий ответственности за себя, требующий, обесценивающий, упрекающий — вот некоторые из наиболее ярких черт пограничного.

Неудивительно, что у чувствительного терапевта довольно скоро возникает много раздражения и даже агрессии.

Психотерапия пограничного клиента — не самая простая даже для опытного профессионала. Приходиться сталкиваться с сильным обесцениванием, провокациями, соблазнениями, попытками нарушения профессиональных и личных границ. Терапевту приходиться много принимать в себя и удерживать. Этот процесс называется контейнированием.

Термин контейнирование был введен в психоаналитическую литературу британским психоаналитиком У. Бионом, предложившим модель «контейнер-контейнируемое» [2]. Контейнируемое — это то, что проецируется, контейнер — объект, вмещающий в себя содержание контейнируемого.

В основе этой модели лежат представления о том, что младенец проецирует свои неконтролируемые эмоции (контейнируемое) в хорошую грудь матери (контейнер), чтобы благодаря механизму проективной идентификации получить их обратно в более приемлемой и легко переносимой для него форме.

Мать вбирает в себя проецируемые на нее ребенком части его психики и, придав им осмысленное содержание, возвращает их ребенку. В основе развивающихся отношений лежит способность к терпимости и переработки содержаний контейнируемого.

Если психическое пространство контейнера оказывается таковым, что оно не в состоянии вобрать в себя постоянно атакующие его объекты и переработать их в приемлемую для контейнируемого форму, то в этом случае получается негативный результат, препятствующий личностному росту.

Мать, реагирующая тревогой на плач ребенка и непонимающая, что происходит с ним, устанавливает эмоциональную дистанцию между собой и ребенком. Восприняв исторгнутую им проекцию, она возвращает ему контейнируемое непереработанным, в результате чего становится для ребенка плохим объектом, усугубляющим его переживания.

Такая ситуация соответствует модели негативного контейнера-контейнируемого.

Модель контейнера-контейнируемого приемлема и для рассмотрения терапевтических отношений, поскольку процессы контейнирования наблюдаются в терапевтической ситуации, когда клиент проецирует части своей психики и бессознательные переживания (контейнируемое) на психотерапевта (контейнер), задача которого состоит в том, чтобы переработав их в доступной для клиента форме, возвратить ему в новом качестве.

Есть несколько стратегий в отношении к жизни:

• менять;

• принимать;

• раздражаться;

• ныть.

Здоровые люди обычно используют сочетание первых двух стратегий — пытаются изменить мир, а если не получается – принимают. Пограничные же прибегают к двум оставшимся стратегиям – раздражаются и ноют, ожидая что изменится мир.

Я выделяю на основе своего терапевтического опыта два типа пограничных клиентов:

• агрессивные, раздраженные;

• ноющие.

В обоих случаях мы сталкиваемся с тотальным непринятием Мира, Себя, Другого, проявляющимся по-разному. И в первом, и во втором случае содержится много ярости и гнева. Ноющий — это тот же агрессивный, но не позволяющий проявить свою агрессию, чаще из-за страха, либо стыда, или того и другого вместе взятых.

У терапевта может сложиться впечатление, что пограничный клиент, обесценивая, высказывая претензии, хочет уйти от вас. На самом деле это не так. Клиент, который на самом деле хочет уйти, уходит по-английски — он просто не приходит к вам больше, не предупреждая об этом, не отвечает на звонки, СМС.

Пограничный же клиент пытается проверять, насколько вы его любите-принимаете, устраивая вам таким образом тест на «истинную проверку» вашего отношения к нему. Он не верит лишь вашим словам, он хочет реального подтверждения вашей любви. Его негативное поведение, скорее всего, имеет следующий подтекст: «Легко любить, когда я хороший, послушный, а ты попробуй любить меня, когда я плохой».

Терапевт контейнирует неконтролируемые реакции клиента, негативные эмоции (раздражение, агрессия, негативизм, обесценивание), давая возможность им проявиться и быть отреагированными.

Для этого терапевту необходимо много выдержки, устойчивости, спокойствия, способности оставаться в терапевтической позиции.

За счет каких ресурсов терапевта возможно контейнирование? Рассмотрим это ниже.

На втором этапе необходимо подключать техники контрфронтации и фрустрации. Но это все должно проходить на фоне устойчивого терапевтического контакта с высоким уровнем доверия и принятия, чтобы у клиента не возникало переживаний, что его отвергают.

Здесь уместна аналогия с воспитанием ребенка, когда родитель демонстрирует ему следующую установку в случае его неприемлемого поведения: «Я не поддерживаю твое актуальное поведение, твой данный поступок, но от этого не перестаю тебя любить и принимать». Важно, чтобы у ребенка и клиента оставалось понимание того, что речь идет об оценке этого конкретного, ситуативного явления, но при этом его в целом любят и принимают. Тогда создается возможность ассимилировать, принять родительское, «иное» отношение, не прибегая к привычным защитам.

Перед любой интервенцией терапевт должен спросить себя, может ли он это сделать с безусловным позитивным принятием. Если он уверен, что может принимать своего клиента, тогда он может конфронтировать с ним, интерпретировать и даже фрустрировать его.

Важным моментом на этом этапе терапии пограничного клиента является конфронтация и коррекция его картины мира.

Для пограничного клиента свойственно создание идеальной картины мира. Часто она содержит элементы мифологического, мистического мышления. Пограничный клиент в объяснении неудач своей жизни прибегает к понятиям энергии, биополя, кармы.

В качестве объяснительных механизмов используются сглаз, порча, энергопотеря, воля Бога и др.

Мистическая картина мира позволяет пограничному клиенту не встречаться с реальностью и не принимать на себя ответственность за свою жизнь, ничего в ней не менять, ожидая, что это сделает кто-то другой или обстоятельства, либо же случай.

С реальностью взрослого мира. А во взрослом мире нужно;

• брать на себя ответственность за свою жизнь (как минимум), а иногда и за жизнь близких тебе людей;

• делать выбор, иногда в непростых ситуациях;

• рисковать;

• конкурировать;

• много и тяжело работать, чтобы достичь чего-то значимого;

• брать самому, а не ждать, когда тебе дадут и т.д.

И если ты не ребенок, а взрослый, то необходимо считаться с законами взрослого мира. Психологически же пограничный клиент — маленький ребенок, и неудивительно, что такая «концепция мира» вызывает у него много сопротивления.

Своевременная фрустрация привычной картины мира пограничного клиента является тем «волшебным пенделем», подталкивающим клиента к встрече с реальностью. Эта «жестокая правда» позволяет клиенту избавиться от иллюзий и «вырасти». Иногда жизнь сама способствует такому толчку.

Красивой иллюстрацией вышесказанного является монолог Абдуллы из фильма «Белое солнце пустыни»: «Мой отец сказал мне перед смертью: «Я прожил жизнь бедняком и хочу, чтобы Бог послал тебе дорогой халат и красивую сбрую для коня». Я долго ждал, а потом Бог сказал: «Садись на коня и возьми сам что хочешь, если ты храбрый и сильный!».

За счет создания альтернативной картины мира. Не более правильной, а более адекватной реальности. Терапевту необходимо предлагать альтернативную картину Мира, картину собственного Я и картину Другого, для этого прибегая в терапии к своей интерпретации важных для клиента событий, феноменов, смотреть на них под другим углом, «другими глазами», искать совместно с клиентом иные возможные их объяснения.

Одним из составляющих коррекции картины мира является коррекция образа родителей. Родительские образы, как и в целом образ Мира, являются расщепленными на идеального и плохого родителя. В процессе терапии клиент должен научиться воспринимать своих родителей как реальных людей, чтобы могла состояться встреча с ними реальными и принятие их.

Говоря о родителях, терапевт должен тщательно оберегать себя и клиента от того, чтобы обвинить их в проблемах клиента. Даже если родители в какой-то мере ответственны за эти проблемы, то это не то, что должно быть предметом разговора на терапии. Целью скорее является то, чтобы создать наиболее полную их картину, включая те аспекты, которые являются причиной проблем клиента.

Схожей тактики необходимо придерживаться и в коррекции у пограничного клиента образа терапевта. Здесь, как правило, вы можете столкнуться с идеализацией вас как терапевта на первом этапе терапии и обесцениванием — на втором. Не очаровываясь иллюзиями в первом случае и не разочаровываясь во втором, терапевт целенаправленно и последовательно ведет клиента ко встрече с собой реальным.

Он не может быть без Другого, но признать эту нужность для пограничного тяжело, и он часто сознательно обесценивает Другого. Но вне зависимости от сознательной установки к Другому, пограничный остро нуждается в нем. И нытье в первом случае и агрессия во втором – это все про сильную зависимость от Другого и про большую нужность в нем. В контакте с пограничным клиентом может создастся впечатление о важности вас для него, на самом же деле это иллюзия.

Важность при этом не стоит путать с нужностью. Важность предполагает ценность другого для человека, нужность — это про нужду в нем. Другого как человека там на самом деле нет. Другой для пограничного клиента – функция. Вы и будете чувствовать себя такой функцией. Будете чувствовать, что вас высосут и выбросят. Но сосать будут долго и больно, периодически покусывая. Вы нужны пограничному так, как нужен взрослый человек ребенку, как здоровый больному. Но в этом случае отношения сохраняются лишь тогда, когда вы все время отдаете, не получая ничего взамен, кроме вашей иллюзии значимости для него. Такие отношения, являясь естественными в паре «родитель – ребенок», становятся противоестественными в паре двух взрослых людей, где необходим баланс «брать-давать».

В терапевтических отношениях в полной мере приходиться сталкиваться с вышеописанными особенностями личности пограничного. Эти клиенты ждут, что вы будете им давать (советы, рецепты, поддержку. любовь, принятие) безо всякой благодарности, с искренней уверенностью, что берут то, что им должны. При этом они не понимают, что должны им другие люди. В связи с этим, им сложно просить и благодарить. Появление в терапевтических отношениях этих простых человеческих феноменов — важный показатель успешности терапии.

В терапии пограничного клиента за его чувствами (агрессией, раздражением, обидой) необходимо искать Другого – тот объект, к которому эти чувства изначально направлены. Эти чувства маркируют важные фрустрированные потребности, обращенные первоначально к этим значимым для них другим. Проще, когда мы имеем дело с пограничным, у которого агрессия актуализирована. В случае же с пограничным-нытиком необходимо еще вскрывать, актуализировать агрессию, спрятанную за обидой, виной. Здесь мы столкнемся со страхом, блокирующим осознавание и проявление агрессии. Нужно помнить, что и раздражение и обида направлены к значимому другому, они маркируют потребность пограничного в Другом. В обоих случаях клиенты еще надеются «вернуть» Другого.

Реальное появление Другого в жизни пограничного – один из важнейших критериев успешной терапии с ним. Актуализация у таких клиентов социальных чувств – вины, стыда – значимый момент в терапии. В то время, как при работе с невротиками, терапевт «борется» с этими чувствами, в работе с пограничным клиентом их появление приветствуется. В моей практике появление в психической реальности пограничного клиента Другого всегда знаменовало «прорыв» в терапии, выход из «капсулы эгоцентризма».

Терапевту важно самому, как Другому, появляться на границе контакта с пограничным клиентом. Не просто «терпеть покусывания» пограничного клиента, но и говорить о своих чувствах в этот момент, возвращая ему ответственность за свои слова и поступки. Через такую работу возможно появление Другого в психической реальности пограничного. Терапия пограничных клиентов по сути является большим терапевтическим проектом по появлению в их психической реальности Другого и «обучению» длительным отношениям с ним. То, чему должен научиться пограничный, — это давать и быть благодарным самому за то, что тебе дают.

Пограничные клиенты:

• идеализируют или обесценивают терапевта;

• избегают реального контакта из-за страха близости либо из-за страха быть отвергнутыми;

• становятся психотичными, суицидальными или просто не являются на сессию;

Переносы пограничных клиентов сильны, амбивалентны и не поддаются интерпретациям обычного типа, здесь необходимо прибегать к проективным ситуациям. Терапевт может восприниматься пограничным либо как полностью плохой, либо как полностью хороший.

Эти клиенты будут регулярно нарушать Ваши профессиональные и личные границы. Чаще всего пограничный клиент будет делать это следующими способами:

• пытаться превратить терапевтические отношения в дружескую или любовную связь;

• задерживать время терапии любой ценой;

• отказываться покидать кабинет после окончания сеанса;

• пропускать сеансы без предупреждения либо прерывать сеанс в наиболее эмоциональные моменты;

• звонить терапевту на личный телефон в любое время, слать ему смс-сообщения;

• не оплачивать встречи;

• предпринимать откровенные попытки соблазнить терапевта;

• отказываться доводить до конца курс терапии;

• просить терапевта об особом одолжении в отношении к нему (например, подвезти после сеанса домой, ссылаясь на недомогание) и пр.

В связи с этим в терапии пограничных клиентов очень важно соблюдение формальных моментов контракта: необходимость придерживаться строгих рамок терапии (время, место, оплата, пропуски). Терапевту придется последовательно «учить» клиента соблюдению границ вначале в терапевтических, а потом и в реальных человеческих отношениях.

Если говорить о частоте, то одной сессии в неделю недостаточно, встречи два раза в неделю – это хорошо работающий режим и для групп, и для индивидуальной терапии. Продолжительность терапии может колебаться от года до нескольких лет.

Очень важно в терапии с пограничным клиентом быть для него доступным. Необходимо говорить ему, куда вы едете, и что там планирует делать, например, едете в отпуск или на конференцию. Это делается для того, чтобы клиенты не чувствовали себя покинутыми, не думали, что они могут быть причиной исчезновения терапевта, что терапевт скрывается от них. Клиент может успокоиться, если будет точно знать, где его терапевт.

Контрпереносные реакции с пограничными клиентами часто бывают сильными и неосознаваемыми, они могут вывести из душевного равновесия даже опытного терапевта и потребуют от него немало сил. Эмоциональные реакции терапевта могут колебаться от сочувствия до сильного гнева, страха, безнадежности или влечения. Для психотерапевта не редкость эмоционально реагировать на паттерн в поведении клиента намного раньше, чем этот паттерн осознан.

Пограничный клиент — своеобразный маркер психофизиологического состояния терапевта. Если терапевт не выдерживает напряжения контакта — раздражается, злится – это сигнал о том, что пора позаботиться о себе. Терапевт будет отлавливать себя на раздражении к клиенту, нежелании, чтобы он приходил, ощущать собственное бессилие в работе, ее бесперспективность.

За счет чего психотерапевту удается не разрушаться?

1. Понимания того, что перед тобой маленький ребенок. Речь идет о возрасте психологическом (2—3 года).

2. Умения смотреть за симптом, за текст, читать подтекст. Не воспринимать негативные проявления клиента буквально, понимать их мотивы.

3. Понимания того, что все это адресуется не вам. Чаще всего терапевт попадает под родительскую проекцию клиента.

4. Обращения к супервизору. Как только контейнеры терапевта переполняются и уже не могут вмещать содержимое клиента, нужно идти на супервизию.

5. Периодического возвращения к личной терапии. Личная терапия нужна для того, чтобы принять в себе отвергаемые «плохие» аспекты своего Я, что будет способствовать повышению терпимости принятия клиента.

6. Регулярной заботы об экологии своей души. Здесь подойдут хобби, увлечения, «жизнь вне терапии».

Закончить статью хочется словами Дж. Бьюдженталя, вынесенными мной в эпиграф:

«То, что мы называем интенсивной психотерапией, на самом деле есть ускоренный процесс, направленный на то, чтобы достичь зрелости, задержавшейся на двадцать, тридцать и более лет из-за попытки жить с детским отношением к жизни» [2].

1. Бион, Уилфред Р. Научение через опыт переживания / Уилфред Р. Бион.М. – «Когито-Центр», 2008. – с. 128.

2. Бьюдженталь, Дж. Искусство психотерапевта / Д. Бьюдженталь. – СПб. : Питер, 2001. – 304 с.

3. Кляйн, М. «Любовь, вина и репарация» и другие работы 1929-1942 гг./ М.Кляйн // Психоаналитические труды : в 6 т. Т.2 – Ижевск. : Ergo, 2007. – 386 с.

4. Мак-Вильямс, Н. Психоаналитическая диагностика. Понимание структуры личности в клиническом процессе / Н. Мак-Вильямс. – М. : Класс, 1998. – 480 с.

Раньше я была дикая, резкая, пацанская, необузданная, жесткая, уничтожающая, твердая, вечно на страже защиты себя от внешнего мира и людей.

Не то, чтобы я была довольна, что я такая. Я оправдывала себя, что я такая. Что это результат моей жизни, травматизации и опыта взаимодействия с людьми. 
Внутри мне было больно, я страдала.
 

Каждый раз, приближаясь в отношениях с родителями, друзьями или любимыми, я надеялась, что мои страдания станут меньше и меня это спасет. Нет. Мне становилось чаще даже хуже.
 

Я злилась, перекладывала вину на всех. 
Я ругалась, раздражалась, не принимала многое в других. Я требовала, предъявляла претензии. 
Я была жертвой, в чем-то агрессором. Всегда ожидала в ответ от других действия, желала их чувств, эмоций. Я думала, что жизнь — это страдание.

Я верила, что счастье оно неуловимо, его можно ощутить только с помощью внешнего источника. 
Я была зависима от других. Хотела любви, признания, внимания, но этого всегда было мало. 
Я была пустая, страдающая и никто и ничто не могло наполнить. 
Я согласилась с тем, что это моя такая жизнь.
Стоп стоп стоп, но я так не хочу, а не знаю как по-другому. 
Годы труда и работы над собой. И …

Я поняла, что мои отношения с близкими, с любимыми — это я. 

Это зеркальное отображение моих отношений с собой.

Внешняя ситуация — как я живу, отношения в которых нахожусь — это отображения моей внутренней ситуации. Того, что происходит внутри меня.
 

Если я защищаюсь, нападаю, кричу, требую от партнера, предъявляю претензии — это означает, что внутри меня война. Я ее не разворачиваю внутри себя, а спасаюсь с помощью другого.

Если я обижаюсь — я сама не могу себя за что-то простить.
 

Если я требую любви, получаю ее только от внешнего источника — это означает, что я себя не люблю и не могу наполнить. Я завишу от других, но это мне не помогает.

Если я не принимаю что-то в моем партнере — это означает, что я не принимаю себя или какие-то свои качества.
 

Если я не умею давать в отношениях, не умею поддерживать, быть заботливой и нежной — значит я не умею заботиться и поддерживать себя. Значит я хочу, чтобы кто-то это делал за меня. Тогда я остаюсь в детской эгоистической позиции брать и не развиваюсь.
 

Если я не могу оставаться наедине, мне всегда нужен кто-то — тогда я ухожу в зависимость. Я курю, пью, заедаю, сижу в социальных сетях, веду бесконечные поверхностные разговоры, собираю сплетни и передаю их дальше. Вступаю в деструктивные зависимые отношения. Делаю все, только бы не встречаться с собой.
 

Когда я предъявляю претензии и партнер их выполняет и осуществляет — это значит мне не нужно будет справляться со своими страхами, внутренними проблемами, конфликтами.
Если он этого не делает, я страдаю от отвержения и виню его во всем.
 

Другой — это защита от меня, от моих внутренних проблем. Тогда я как ребенок ожидаю, что прийдет кто-то и будет решать мои внешние и внутренние проблемы и мне не прийдется их решать самой.

Я перестала жаловаться, требовать от других (до сих пор этому учусь и совершенствуюсь) и сместила фокус на себя. Научилась давать себе то, что ожидала от других. Наполняю себя. Начала внутренне развиваться и расти. Стала свободнее и счастливее, о чем раньше не могла и мечтать. Я изменилась внутренне и внешне (к 31 стала красивее и привлекательнее) и не прекращаю этот путь. Считаю, это задача каждого.
 

Иначе мы меняем партнера, а не себя. 
Иначе мы вечно неудовлетворены и страдаем. Требуем вместо того, чтобы научиться быть счастливыми, наполненными через взаимодействие в первую очередь с собой.
 

Пока мы не примем свои теневые стороны, о которых я писала в предыдущей статье (http://telegra.ph/Dark-side-05-16) — мы не сможем принять и полюбить по-настоящему другого человека. 
Пока мы не сможем принять и полюбить себя неидеальными, мы не научимся принимать других. 
Пока я не буду с собой в близости, не буду видеть все мои прекрасные стороны и ужасные, я не смогу быть в близости с другими. 

Пока я не буду наполнять себя и заботиться о себе, я буду зависима от других.

Война с другими — это отображение войны с самим собой для того, чтобы стать лучше. 
И осознав это, можно воспринимать с благодарностью любые сложности в отношениях, кризисы и проблемы.
 

Урок, с помощью которого я могу узнать больше себя. Присвоить опыт, принять, полюбить и стать свободнее от страданий. 
Всегда хочется жить как хочу, но чтобы менялся другой.
 

Наши ожидания от других — это наши теневые стороны. Это способ себя познать.

Что я жду от других — это информация про меня, что я должен научиться давать себе.

Условия счастливых, здоровых отношений, любви и счастья — это теплые, близкие, отношения с самим собой. Это принятие своих теневых сторон, принятие того, что я не идеальный и поэтому живой.

Есть образ меня, который мне нравится, кем я хочу быть.
Я транслирую себя такую и свои качества в поле и общество.

Вот например, мне нравится, что я отзывчивая, добрая, понимающая и принимающая, веселая, умная, в чем-то соблазняющая, активная, целеустремленная, сильная, уверенная в себе, скромная, щедрая, немного стервозная и тд. Я только такую себя принимаю и хочу видеть.
 

Контактируя с миром и с другими людьми, я с сожалением, иногда злостью, разочарованием, осознаю, что я не только такая. Часто мне невыносима эта правда про меня.
Ведь еще я — истеричная, злая, в чем-то агрессивная, обвиняющая, неуместная, нелепая, глупая, эгоистичная, жадная, завистливая, ленивая, неуверенная в себе и тд. Это те качества, которые мне не нравятся. Я их в себе не хочу видеть, не хочу признавать, но они во мне есть.
Как бы я не старалась скрывать — это мои темные стороны личности.
   

Часто в паре есть такая тенденция, кто-то из партнеров убегает, а другой догоняет.
 

Я хочу приблизиться, поглотить, обладать человеком, он тянет меня как магнит. А он в ответ всегда ускользает, избегает, закрывается. Мы можем меняться этими ролями в паре, в зависимости от цикла и обстоятельств в отношениях. Это как танго.