Однажды мама сказала сыну: «Чтобы хотеть, нужно заслужить». Так он начал хотеть только то, что можно.

 

Скоро он хотел много работать, он очень хотел найти силы, чтобы много работать, он страстно хотел найти желание найти эти силы. Но тщетно. Глубоко за 30 он дошел до психотерапевта.

 

Помню, как это было со мной – я когда-то попросил маму купить велосипед. Сначала она ответила, что на покупку нет денег, и я не хотел обременять маму своим желанием. Потом еще раз рискнул и услышал, что для начала мне надо научиться кататься на велосипеде. Но как научиться кататься на том, чего нет? Тогда я крепко усвоил две истины, которые сильно повлияли на то, как я жил дальше. Первая: хотеть можно только то, что можно позволить. Вторая: хотеть можно только то, что можно контролировать. И вообще – желания должны быть рациональны. Поэтому если я что-то хочу, то должен постараться это получить. Иначе хотеть нерационально.

"Ходить к психотерапевту - это неоправданные траты", - недавно снова я прочитал в комментах. 
А сегодня пока ехал на встречу с клиентом, че-то вспоминал примеры окупаемости психотерапии и затратности непсихотерапии. Вот те, что я видел в открытых источниках.

 

Одна женщина ходила к психотерапевту 4 месяца, и за это время научилась защищать себя перед мужем, и больше на нее никто не повышает голос и не указывает как жить. Это обошлось ей в 16 часов по скайпу и 400 евро.

 

Одна девушка пошла к психотерапевту и через два месяца настояла на повышении зарплаты вдвое. Это обошлось ей в 9 часов личных встреч и 4,5 тыс грн.

 

Один парень пошел к психотерапевту и через полгода перестал уходить в запои и заимел регулярный приятный секс. По среднекиевским ценам это около 12 тыс. грн.

 

Одна пара ссорилась и была на грани развода, но пошла к психотерапевту и через три встречи партнеры уже слышали друг друга и научились договариваться. Это обошлось им в 3 тыс. грн.

 

Но я знаю примеры, в которых психотерапевт мог бы помочь, но не помог, потому что к нему не обращались.

 

Один мужчина сэкономил на психотерапевте, сорвался на детях, и его жена подала на развод и раздел имущества. Это миллионы гривен.

 

Одна семья не заплатила психотерапевту ни копейки, а их сын проиграл в азартные игры квартиру.

 

Одна женщина не потратила на психотерапию ни гроша, но застрадала иппохондрией и выложила в частных клиниках не одну тысячу долларов.

 

Да, я знаю: бессмысленно сопоставлять людей и случаи. Никто не знает, кому что и как бы помогло. Психотерапия ничего не гарантирует, и еще непонятно, какой психотерапевт попадется. Да и результаты очень сложно оценить в деньгах.

 

Но уверен - инвестировать в свое умение лучше жить таки стоит. А примеры - это я так вспомнил, по ассоциации с деньгами.

Ассертивное поведение – для меня очень живая и актуальная тема в консультировании. В прошлом году я ездила в Питер за новым опытом к замечательным людям. Приехала учиться по поводу одной темы, а в итоге получила огромнейший бонус на тему ассертивности.

 

 

Тема ассертивного поведения возникла благодаря талантливейшему терапевту Мануэлю Дж. Смиту, написавшему замечательную книгу «Тренинг уверенного поведения» около 40 лет назад, консультируя в Центре подготовки членов Корпуса Мира. На основе этой книги  много позднее появилось множество лекций и тренингов, образовалось огромное количество консультантов и коучей по теме личностного роста, повышения самооценки и прочих актуальных тем, на которых зарабатывается много денег.

 

В нашем обществе часто путают тему настойчивого и уверенного поведения с поведением агрессивным, зачастую неуместным и неэффективным. Благодаря этой книге подробнейшим образом рассматривается разница между этими двумя способами поведения, а также поведением пассивным.

 

С давних времён почему-то принято считать, что родитель, воспитывающий ребёнка, может эффективно воздействовать на своё подрастающее поколение только благодаря манипулятивным техникам, то и дело, вынуждая ребёнка проживать негативные чувства беспокойства, тревоги, стыда и вины. При этом старшие регулярно обучают своё чадо подавлять свои чувства при помощи родительских интроектов, научающих вести себя в конфликте пассивно. Звучат эти интроекты в каждой семье по-своему: «Не да­вай сда­чи», «Выс­той и стер­пи», «Учись быть вы­ше это­го», «Будь умнее, промолчи», «Не ввязывайся в драку» - все эти мо­дели поведения пас­сивные. Ребёнок вырастает в слабого, зависимого, ведомого человека, и ког­да кто-то вы­водит его из се­бя, такой человек крайне ред­ко высказы­ва­ет это яв­но. Вмес­то это­го, уже будучи взрослым, он стис­ки­ва­ет зу­бы и да­ёт себе бес­смыс­ленное обе­щание поз­днее решить этот вопрос или отом­стить обидчику.

 

В других семьях все вопросы решаются при помощи агрессии, кулаков и крика, что ещё реже приводит к желаемому результату и эффективным взаимоотношениям. В таких семьях детей учат драться и орать на ближнего, дабы быть услышанным, решать конфликты с позиции силы. С таким сценарием ребёнок вырастает в жестокого агрессора и тирана, нередко занимающего лидирующие позиции на работе или в семье, от которого постоянно страдают люди, оказавшиеся поблизости.

 

Эти два способа поведения – агрессия или бегство (пассивное поведение) мы унаследовали от далёких предков, когда ценой выживания было сбежать или подраться. Спустя века у человеческого вида появилась речь и возможность решать наши проблемы вербально, при помощи диалога. Но, как и прежде, мы подобно жи­вот­ным, на­пада­ем или бе­жим друг от дру­га. Иног­да это про­ис­хо­дит не по на­шей во­ле; иног­да мы де­ла­ем это осоз­нанно, иног­да от­кры­то; но ча­ще - в за­мас­ки­рован­ном ви­де.  

 

Од­на­ко, та­кого ро­да по­веде­ние не при­носит ощу­тимых ре­зуль­та­тов и настоящего чувства удовлетворения от проделанной работы. Намного чаще пассивное или агрессивное поведение и манипуляции чувствами другого человека вызывают в нас неприятный осадок в виде чувств вины, стыда и неуверенности в себе, при условии, что мы хоть когда-то бываем честны с самими собой.

И это неудивительно, потому как, любая манипуляция эмоциями другого человека – есть наше собственное бегство от прямого заявления о себе и своих потребностях и нелегальный способ получить желаемое от человека, с которым мы находимся в диалоге или отношениях.

 

К со­жале­нию, в большинстве семей де­тей при­уча­ют ис­пы­тывать чувс­тво подавленного или явного гне­ва, а так­же ощу­щение собс­твен­но­го не­вежес­тва и ви­ны во мно­гих си­ту­аци­ях. Час­то лю­ди, ко­торых мы лю­бим и ко­торые нам не без­раз­личны (родители, супруги, дети, друзья), от­но­сят­ся к нам жес­то­ко, по­тому что они все­го лишь че­лове­чес­кие су­щес­тва, не наученные жить иначе или как-то по-другому. Они мо­гут лю­бить нас и за­бо­тить­ся о нас, и тем не ме­нее, причинять нам боль и неудобства, ровно как и мы им.

 

Ма­нипу­лиро­вание не­гатив­ны­ми эмо­ци­ями про­дол­жа­ет­ся и вне до­ма. Стар­шие де­ти уже зна­ют, что с по­мощью этих эмо­ций мож­но кон­тро­лиро­вать по­веде­ние младших, и они ис­поль­зу­ют это средс­тво, что­бы зас­та­вить мень­ших или бо­лее сла­бых де­тей де­лать то, что они хо­тят. И ког­да мы уже очень хо­рошо при­уче­ны к то­му, что нас в вос­пи­татель­ных це­лях зас­тавля­ют ис­пы­тывать не­гатив­ные эмо­ции, и не да­ют воз­можнос­ти про­явить свою во­лю или заявить о своих потребностях напрямую, мы на­чина­ем ис­поль­зо­вать пас­сивную аг­рессию, пас­сивное бег­ство или от­ветное ма­нипу­лиро­вание (часто агрессивное), что­бы дос­тичь кон­тро­ля над собс­твен­ным по­веде­ни­ем или над другими людьми. Так круг замыкается, образуя вокруг нас манипулирующее окружение, в котором мы принимаем равное участие и с удовольствием манипулируем другими людьми.

 

С то­го са­мого мо­мен­та, как мы на­чина­ем го­ворить и по­нимать, что нам го­ворят, нас пы­та­ют­ся кон­тро­лиро­вать более старшие и опытные люди, ма­нипу­лируя на­шими эмо­ци­ями. Ког­да мы ве­дем се­бя нас­той­чи­во, в нас пы­та­ют­ся выз­вать ощу­щения бес­по­кой­ства, по­чувс­тво­вать свою не­ве­жес­твен­ность или ви­ну за своё по­веде­ние. Этим нас как бы удер­жи­ва­ют от ре­аль­ной или во­об­ра­жа­емой опас­ности в детстве, а на де­ле об­легча­ют жизнь ок­ру­жа­ющим нас взрос­лым. Од­на­ко та­кая иг­ра на на­ших эмоциях име­ет и по­боч­ный эф­фект. Ког­да мы вы­рас­та­ем и ста­новим­ся от­ветс­твен­ны­ми за своё по­веде­ние, негативные эмо­ции, на которые мы натасканы с детства, нас не по­кида­ют. Мы все вре­мена­ми ис­пы­тыва­ем бес­по­кой­ство, пе­режи­ва­ем свою некомпетентность и ви­ну, и это ис­поль­зу­ет­ся про­тив нас дру­гими людь­ми, что­бы зас­та­вить нас де­лать то, что нуж­но им.

 

Ассертивное поведение помогает ес­ли не пол­ностью из­ба­вить­ся от при­витых нам в детс­тве эмо­ций, то хо­тя бы ос­ла­бить их про­яв­ле­ние при об­ще­нии с дру­гими людь­ми; даёт нам принципиально новый и единственно эффективный способ общения с другими людьми, основанный на отстаивании собственного мнения в диалоге с другими людьми,  на прямом заявлении о себе или своих намерениях, принятии на себя ответственности за принятое решение и любых последствий, связанных с этим решением.

 

Суть ассертивного поведения сводится к набору простых правил, о которых следует помнить при общении с людьми. Основное правило таково: только Вы име­ете пра­во су­дить о собст­вен­ном по­веде­нии, мыс­лях, эмо­ци­ях и брать от­ветс­твен­ность за их пос­ледс­твия на се­бя. Ес­ли вы поль­зу­етесь этим пра­вилом, вы бе­рёте всю от­вет­ствен­ность за своё су­щес­тво­вание, мысли, чувства, эмоции, действия на се­бя и полностью сни­ма­ете от­вет­ствен­ность за происходящее с Вами с плеч дру­гих лю­дей. Лю­ди с ассертивным типом поведения вы­зыва­ют бес­по­кой­ство у противоположного ти­па лю­дей - бес­по­мощ­ных и не­уве­рен­ных в себе. Только неуверенный в себе человек порождает контроль над другим, осо­бен­но не­зави­симым членом семьи, вызывающим тревогу и беспокойство. Люди с агрессивным или пассивным типом поведения ощу­ща­ют нас­толь­ко силь­ное бес­по­кой­ство в при­сут­ствии не­зави­симой, нес­тандар­тной лич­ности, что это заставляет их идти на всяческие ухищрения и манипуляции, чтобы этот «не­кон­тро­лиру­емый, нестандартный» че­ловек не пос­та­вил под удар их собс­твен­ную уда­чу, счастье и их реальность в целом.

 

Ассертивное поведение – это качественно новый уровень жизни и своеобразный вызов обществу, погрязшему в манипулировании друг другом и самыми близкими людьми. Попробовав однажды на себе эти новые правила жизни, Вам уже не захочется жить на прежнем примитивном уровне манипуляций и животных инстинктов, клыков и когтей.

Любая манипуляция – есть незрелая инфантильная попытка  контролировать значимого другого в отношениях из чувства страха и неуверенности в себе, привитого нам из детства.

Ассертивное поведение позволяет нам повзрослеть и обрести чувство собственного достоинства благодаря прямоте и простоте своих решений, умению отстоять себя и свои намерения.

       

Большинство клиентов, приходящих на консультацию или терапию, прямо или косвенно затрагивают тему уверенности в себе и неустойчивой самооценки. Помогая клиенту овладеть навыками ассертивности, я выполняю свою основную терапевтическую функцию – повышение качества жизни клиента.

Почему одни злые слова ранят, а другие – пролетают мимо? Ну вот скажет мне кто-то, что я – недоучка, и мне это как птичий щебет. А произнесет кто, что я, допустим, толстый – то по мне будто асфальтоукладчик проехал. Может виду не подаю, но досада гложет, или мечтаю по роже заехать. В любом случае, равнодушным не могу быть.

 

От чего это зависит? Причина первая: словами ранит тот, кто говорит. Причина вторая: ранят сами слова, неважно от кого.

 

В первом случае все просто – тем, кто меня оценивает, является другой человек. Для меня это персона более значимая, чем сам я. Она и определяет, насколько я соответствую и подхожу для этого мира. Поэтому я всегда ориентируюсь на него, принимаю во внимание его мнение, ловлю всякий намек на его одобрение и боюсь его осуждения. Я сдаю свои границы в его пользу.

 

Что же во втором случае? Кто определяет мою подходящесть, кто оценивает? Видимой персоны нет, но есть невидимая. Это внутренняя фигура, которую мне пришлось формировать, чтобы выжить в одной критической ситуации, другой, третьей. Она долго отвечала за то, чтобы я не облажался, чтобы я всегда соответствовал образу себя – неважно, насколько надуманному. Она может звучать – и часто звучит – голосом родного человека. Мне пришлось настолько натренировал эту фигуру, она так доказала свою эффективность, что я отдал ей право и оценивать меня, определять, насколько и как я подхожу для этого мира. Именно ей я и сдаю свои границы.

 

А слова, которые я слышу, и которые ранят – просто совпадают с теми, что тихо твердит мне эта фигура. Если она настаивает, что я должен быть успешным, и если она видит, что успешен недостаточно, то услышанное где-то «Неудачник» станет мне приговором. Если эта фигура утверждает, что я не могу быть нестройным, и уже начинаю набирать лишний вес, то всякое критическое слово на эту тему окунет меня в глубокую боль.

 

И в первом, и во втором случае все равно я сдаю границы. Все равно даю определять себя кому-то другому.

 

Наша культура предлагает решать эту проблему просто. Она побуждает меня отнимать право определять и оценивать у какого-то конкретного человека и присваивать себе. «Сам оценивай себя!», - говорит общество и публикует про это кучу мотивирующих картинок. Но по факту я так наделяю им мою внутреннюю «антикризисную» фигуру. Теперь я все равно завишу от оценки, но уже «своей». Все что я могу – это торговаться с фигурой и пытаться скорректировать требования к себе. Иногда выручает алкоголь, который позволяет мне час-другой побыть собой. Я остаюсь сам-на-сам в споре с самим собой, зато с иллюзией независимости.

 

Иначе и невозможно, поскольку если речь заходит об оценке и определении, то обязательно должен быть тот, кто оценивает и определяет. И именно этому кому-то мне придется сдавать свои границы.

 

Так что, если я хочу избавляться от необходимости постоянно раниться о слова, мне придется постепенно вычленять голоса «антикризисной» фигуры. Это непросто – ведь они кажутся своими. Даже более, чем своими. И тут мне нужна другая фигура – личность, которая не оценивает. Которая умеет ориентироваться не только на оценки, но и на чувства и переживания. И может отнестись ко мне безоценочно.

 

Тогда у меня появляется шанс найти действительно свое отношение к самому себе и на основе этого из всякого вынужденно привнесенного «не-я» подобно золотостарателю по песчинке вымыть свое «я». Которому реально пофиг, кто что там обо мне говорит, ибо оценками не оперирует.

Подписывайтесь на мою страницу в Facebook

Автор Елена Митина http://elenamitina.com.ua

 

  У каждого он свой. Такой разный и такой уязвимый. А еще в нем много жизни и любопытства. И энергии, которой хватило бы, наверное, на освещение целого города. В общем обычный такой ребенок. Как и все дети на земле. Но только он внутри нас. В нашей памяти. Каждый взрослый был когда-то любознательным малышом. И хорошо, если этот малыш спокойно рос себе и развивался на радость маме и папе, которые в гармонии с собой и с миром. Хорошо, если удовлетворялись его потребности в любви, ласке и заботе; в простроенной безопасности, при которой исследовать мир было не страшно, а очень интересно.

  Но бывает и по другому. Когда любознательность обрывалась словами «не лезь» и «нельзя». Когда оставался малыш совсем  один и было очень страшно и одиноко. Когда хотелось погреться в маминых объятиях, а рядом была чужая тетя, которая заставляла кушать кашу. Когда так страшно от криков папы и слез мамы. Когда ты плохой, «потому что» и хороший «за то, что». А когда ремень, так вообще караул – больно и обидно, потому что «за что», не понятно. И много всяких таких вот «когда». 

  И плачет внутренний наш ребенок. И страдает. Больно потому что. Вероятней всего взрослый сразу и не поймет, что это его малыш внутри так дает о себе знать. Отмахнется, что за глупости. Но это не глупости. Когда хочется после тяжелого дня «на ручки и платье» - это наш малыш, когда обидно от слов или поступков окружающих – это опять он. А вот когда «собралась тряпка, никаких платьев, пока отчет не доделаешь» или например, «на обиженных воду возят» - это уже наш Взрослый. И если хорошенько припомнить – это не наши слова, мы с ними не родились, а слова значимых взрослых, прочно засевших в нашей голове. Да, да, мы выросли, и теперь на смену тогдашнему взрослому самым жестким критиком и строгим контролером для нашего внутреннего ребенка стали мы сами.

  У психологов в ходу есть очень хорошее упражнение – поговорить со своим внутренним ребенком. Сесть поудобнее, расслабиться и представить себя маленьким. Воображение само подскажет, сколько ему сейчас лет, где он и что делает, главное хорошо и подробно себе это представить. А там дело за малым – полюбите его, обнимите, пожалейте, если надо, скажите, что вы рядом и никогда его не бросите. Я думаю, нужные слова придут сами. Возможно будут слезы, возможно будет грустно. Всякое возможно. Но за этим последует ощущение силы и уверенности. Потому что вся энергия там, вся витальность. Примите своего ребенка, дайте ему то, что когда-то родители дать не смогли и навряд ли смогут сейчас. Поверьте, это настоящий спасательный круг для многих дрейфующих в океане жизни. Когда ваш внутренний ребенок будет вами принят и любим, ваше отношение к себе будет меняться. Ваши отношения с другими будут меняться. Потому что человек, знающий, что его любят и ценят, достаточно цельная и гармоничная личность со стабильной самооценкой. Такому человеку легче жить, творить, проявлять себя в жизни, заниматься любимым делом. Такой человек точно знает, что он обычный, несовершенный, имеющий право на ошибку и при этом принимающий себя таким неидеальным. У такого человека больше доверия к себе и к миру, он способен любить, способен на настоящую близость без манипуляций и провокаций. И он свободен, потому что признал и принял все разные части себя. Даже ранимого, маленького и беспомощного.

 

© Ирина Ширяева

Симптом - одна из ведущих причин, по которой человек решает обратиться к психологу. Так сказать, последняя инстанция. Врачи разводят руками по поводу заболевания, которое приносит психологический дискомфорт и физиологическую боль. А может и в правду, дело в голове?

 

Заходя в мой кабинет, клиенты надеются, что я расскажу как это излечить. Они проецируют на меня образ врача, местами мозгоправа, который обладает нужными знаниями об их личности. Но в противовес ожиданиям - я задаю много вопросов, интересуюсь как устроена их жизнь, что предшествовало болезни, какие переживания их наполняют изнутри. Я не даю ответы, я вместе ищу их с человеком. И не спешу убирать симптом, так как он может мигрировать в другой, затрагивая новые аспекты личности человека. 

Моя задача заключается в поиске конфликта потребностей человека, я исследую, что стало причиной его заболевания. Когда потребность удовлетворяется прямым способом, то болезнь уже будет не нужна. 

 

Приведу пример: ко мне на прием пришла женщина с бессонницей и головной болью, которые мучили её последних 3 месяца. Таблетки ей перестали помогать, и она мечтала выспаться. По ходу нашей работы мы наткнулись на большой пласт напряжения, тревоги, которые окутывали её. Она имеет крупный бизнес, который не приносил ей прежней большой прибыли. Женщина старалась проконтролировать все рабочие процессы, максимально находясь на работе. На фоне этого у нее испортились отношения с мужем и нарушился сон. Но истинная причина была в недоверии к бизнес партнеру, которой вел большую часть общего проекта. Она осознавала это, но не могла прояснить с ним напрямую волнующие её переживания. Женщина обдумывала свою проблему, но не проживала. Её тело стало резервуаром для напряжения. Когда я предложила ей сделать эксперимент - попробовать организовать разговор с ним у меня в кабинете, представив, что он напротив, то обнаружила очень много телесных проявлений, защит, которые останавливали её. Со временем мне удалось помочь ей по-новому обращаться со своими чувствами. Также мы совместно обнаружили волнующие переживания и желаемые потребности как к бизнес партнеру, так и к её супругу. Через определенное время она вышла на откровенный разговор не только с начальником, но и с мужем. А запрос на терапию был - убрать бессонницу и головную боль. 

 

Симптом - это послание нашего бессознательного нашему сознательному. 

Я определю симптом как совокупность внутренней энергии, которая была вытеснена сознательным и нашла разрешение в теле в виде той или иной реакции, заболевания. Симптом всегда работает на личность человека, он спасает, даже привнося дискомфорт. Накопленную энергию нужно выделить, ведь если это не произойдет, то она соматизируется. Наш организм устроен так, что мы не должны болеть, - в наших органах заложены механизмы саморегуляции. Болезнь появляется тогда, когда способы организации контакта с внешним миром дефицитарны (нет понимания, не хватает осознания). 

 

Для того, чтобы больше понимать собственные симптомы, я предложу ряд вспомогательных вопросов:

 

 Симптом уходит тогда, когда в нем пропадает необходимость. 

Таким образом, симптом - это удовлетворение потребностей контрабандой. 

Будьте здоровы и удовлетворяйте свои потребности экологичным путём! 

  С того самого момента, как терапевт и клиент впервые встречаются в известном формате, зарождается терапевтический альянс. История развития каждого такого альянса уникальна и имеет непосредственное отношение к терапии, поскольку отображает особенности формирования привязанности у клиента. В этой публикации я попыталась описать доступные моему знанию и опыту причины, по которым клиент внезапно перестает ходить на терапию, без официального завершения клиент-терапевтических отношений. Речь идет не о ситуации, когда эти отношения себя исчерпали, а скорее, когда они еще толком и не начинались. То есть, когда процесс терапии прерывается “на самом интересном месте”.

   Личная психотерапия – это не прогулка по цветущему саду. Сложные для проживания чувства редко осознаются, но именно встреча с ними заставляет клиента избегать дальнейшей работы. Страх (и его производные – ужас, тревога), злость (обычно сопряжена со страхом), отвращение, печаль, стыд, вина, разочарование… Хорошо, если клиент может справляться с этим и обсуждать. Тогда мы можем говорить о достаточной функции Ego клиента. Но чем более личность нарушена, тем более хрупкий человек в контакте, тем выше вероятность “терапевтической ошибки”. На самом деле, это очень сложный вопрос: какие действия терапевта можно расценивать как ошибку. А что является закономерным вызовом для клиента, и для альянса в целом. Психотерапия достаточно сохранных личностей – это территория отношений, поэтому гарантий быть не может. Как говорил один из моих учителей: “Каждый здоровый клиент – это новая теория”. И чем более сложный и многогранный человек является объектом психотерапии, тем это ближе к искусству. И сложно разобраться, почему клиентское кресло может внезапно опустеть…

   Часто это происходит неожиданно для самого клиента. Еще вчера он собирался ходить в кабинет, как на работу, а сегодня что-то вдруг сорвалось, перенесли на другой раз, а потом еще какая-то история и, в результате, поход к терапевту отложился на какой-то очень неопределенный срок. Знакомая ситуация, не правда ли? Клиент и сам не понимает, как это произошло, затем не может найти тем для обсуждения – понятно, что не помешало бы, но и острого запроса, вроде как, нет – так, может, и не надо?.. Однако, стоит набраться мужества и, все же, дойти до своего терапевта, становится очевидно, что очень даже надо! Что вопросов так много, что проще сохранять статус кво и пытаться жить по-прежнему.

   Не всегда клиент готов принять ответственность за свое сопротивление, но однозначно имеет право на неравномерный ритм в своем личностном росте. На то он и клиент, чтобы пользоваться услугой (а психотерапия это именно услуга) на свое усмотрение. Да, и жизнью своей, в целом, тоже. Некоторые терапевты, особенно начинающие, берут на себя излишнюю ответственность за прогресс клиента, в том числе, и за его уход из терапии, переживая по этому поводу настоящую драму. Это зря. Все, что специалист должен – это быть компетентным, стабильным, соблюдать профессиональный кодекс и уметь доходчиво объяснять текущие процессы. Терапевт, как хорошая мать, должен оставаться в фоне, всегда готовый помочь, но выбор оставлять за клиентом.

 

   Поэтому самая банальная причина ухода – как раз то, что клиент начинает догадываться о своей ответственности за происходящее в его жизни. Увидел сам себя и себе не понравился. Трудно примириться с тем, что человек не только активный участник, но и режиссер той драмы, в которой так долго живет. Рассчитывал на чудо избавления, на гениальные подсказки и рецепты, но не сразу понял, “во что оказался втянут”. Кто мог знать, что психотерапия – это не ответы, а вопросы, на которые приходится отвечать самому?.. 

   Границы также могут быть сложным местом для клиента. Строгость сеттинга и следование договоренностям подходит только тем, кто понимает ценность отношений. Есть категория клиентов, которые воспринимают мир, и людей в нем, как абстрактную питательную среду, которая им должна. Если она хорошая, конечно. Столкновение с интересами другого живого человека бывает настолько фрустрирующим, что клиент может не выдержать такой дерзости. Вчерашний хороший терапевт в секунду может стать плохим, только ввиду того, что он, например, хочет денег за пропущенный сеанс. Известно, что терапия доступна не всем. Если клиент не в состоянии соблюдать договоренности – это просто не для него.

   Тоже близко: некоторым людям настолько трудно принимать различия другого человека, к которому они испытывают привязанность, что осознание этой разности делает отношения невозможными. Такой клиент может испытать настолько сильное разочарование в том, что терапевт – самый обычный человек, с другими ценностями и мировоззрением, и он ограничен этим, – что может уйти. Под предлогом: терапевт меня не понимает, мы слишком разные.

   Еще одна опасная причина срыва терапевтического процесса – это уязвимость клиента. Дефицит самоуважения может оказаться настолько серьезным, что клиент окажется не в состоянии выдержать интервенции терапевта. Собственная ранимость будет спроецирована вовне в виде обвинений в черствости, неуважении, высокомерии, жестокости… Правильный терапевт всегда подбирает баланс фрустрации/поддержки, индивидуально в каждом случае, однако с некоторыми бывает крайне трудно обойти все мины.

 

   Также из-за различий личностных характеристик терапевта и клиента могут возникать трудности. Известно, что каждый специалист эффективен в работе с определенным набором расстройств, и ему с ними легко работается, а с иными клиентами бывает трудно. К примеру, есть люди, для которых эмоциональная близость это крайне сложная, и даже токсичная вещь. При том, что они очень нуждаются в человеческом тепле, вот просто так взять и принять его от другого не могут. А терапевт может быть очень теплым, контактным, и к тому же еще, сердобольным. И так сложно ему удержаться в режиме “в час по чайной ложке”… Но слишком сильное (на самом деле, нормальное) приближение переживается клиентом как вторжение. К тому же, травмированный избыточной, агрессивной любовью клиент, не умеет дать адекватный сигнал о своем пределе переносимости. Он просто уйдет, порой сам не зная почему. Или же, наоборот, нейтральность терапевта может задевать клиента, восприниматься как равнодушие, черствость, как отвержение. Что также приводит к конфликту… Несомненно, это вполне рабочие моменты терапии, но выдерживает их не каждый альянс.

    Очень близкая к этой причина – запрет на выражение агрессии. К значимому другому, к фигуре огромной и необходимой, как воздух, – а стало быть, токсичной. Ужас остаться без мамы нормален для маленьких, но в зрелом возрасте страх отвержения становится крайне неудобной опцией. Вместо свободы на проявление естественной агрессии формируются навыки агрессии пассивной. И в случае малейшего конфликта с терапевтом, пропуск или уход без предупреждения – обычное дело. На автомате. Досадно то, что сам клиент вряд ли осознает, что это очень агрессивное действие с его стороны. И сколько ни проговаривай в контракте о необходимости явиться через “не могу” на завершающую встречу – это, увы, редко работает.

 

   В случаях длительной и глубокой работы с идентичностью, когда есть проблемы с прохождением самых ранних кризисов развития (а дальше они, естественно, нанизываются в целую гирлянду непрожитых кризисов), уход из терапии клиента – явление вообще закономерное. Уход может быть единственным способом сепарации от символического родителя. Бунт, понимаете ли. Только через обесценивание авторитетной фигуры возможно обретение себя, своего “я”. Вообще, любой клиент в контакте с терапевтом стремится завершить те задачи развития, которые оказались в его жизни приостановлены, смазаны. Любой гештальт стремится к завершению. Так что, некоторые процессы просто естественные. Если вернется – будет прорыв. Но опять же, клиент должен дозреть. Самостоятельно. Никто и никогда не может предсказать, сколько терапевтов нужно сменить человеку, или сколько кругов нарезать вокруг одного, чтобы, наконец-то, заметить, что он упирается в одно и то же препятствие. И перестать это делать.

 

   Не знаю, что бы еще назвать… Вот такой еще есть момент. По истечении времени в клиент-терапевтических отношениях наступает скука. В принципе, рано или поздно, это случается во всех отношениях, даже самых гармоничных и замечательных. Но если клиент пугается этого чувства, не умеет его проживать, то может отправиться на поиски другого терапевта. Вполне вероятно, что в его опыте отношений этот этап ни разу еще не был пройден, и он не знает, как выглядят отношения после исчезновения из них новизны.

 

   Чтобы подытожить, важно сказать следующее. Честно признаться, регулярное, длительное и без срывов посещение психотерапевта – это, пожалуй, удел избранных. Или предельно дотошных. Или настолько тревожных, что без опоры не могут существовать в этом мире (иногда способность к поглощению у клиента настолько огромная и безграничная, что иные терапевты не выдерживают). Вообще, кроме внутренних причин клиента для прерывания терапии, у терапевта также могут быть внутренние причины, по которым он может не осознанно “выпроваживать” клиента из контакта. У нас тоже бывают слепые пятна. Бывает, что только когда уходит клиент, в “посмертной” супервизии становится ясно: почему. Но это уже совсем другая история…

   Надеюсь, эта статья была полезна не только клиентам, но и молодым коллегам. Важно понимать, что за уходом клиента из терапии редко стоит явный непрофессионализм психотерапевта. Иногда совсем наоборот. Главное, что с каждым новым случаем накапливается бесценный опыт и устойчивость к флуктуациям в практике.

 

Источник http://libido.in.ua/

Теги: психология, психотерапия, болезнь, депрессия, агрессия, запрет, идеология, психиатрия, антидепрессанты, Марк Фишер