Чаще всего, наверное, даже в подавляющем большинстве случаев,
мы называем виной то, что в действительности виной не является в
том понимании, о котором мы говорили выше. Чаще всего это связано с
ощущением тошноты или ослепления, или с онемением конечностей.
Очень важно, что такое ощущение часто вызывает психосоматические
симптомы, которые всегда указывают на наличие скрытого комплекса.
Признаком активизированного комплекса является избыточная
психическая энергия человека по сравнению с той, которую требует
данная ситуация; в таких случаях у него возникает соматическое
расстройство и он переживает свои чувства телесно. Эти телесные
симптомы указывают на то, что изменения в психике, которые
происходят у человека, не достигают уровня его сознания.
Более того, значительная часть чувства, которое мы называем
виной, является защитой против возрастания страха; это побочная
реакция на переживание тревоги, с которой чувство вины в тот момент
сливается настолько, что перестает от нее отличаться. Например, нам
часто приходится слышать, что люди чувствуют себя виноватыми,
кому-то сказав "нет" или испытывая раздражение, или не став
совершенными родителями. Такие чувства постепенно развивались у них
еще с детства. Естественный нарциссизм ребенка спонтанно выражает
все желания – и немедленно наталкивается на сплоченный мир взрослых
с его неограниченной властью наказывать или воздерживаться от
одобрения и проявления чувств. В такой эмоциональной пустыне не
может выжить ни один ребенок, поэтому он быстро учится сдерживать и
скрывать от окружающих свои чувства.
Один мужчина вспоминал, как в шестилетнем возрасте он запел на
крыльце своего дома. Его мать закричала, чтобы он перестал
"шуметь", и он поклялся, что больше никогда не станет петь.
Несколько позже на обязательном уроке пения в средней школе он не
раскрыл рта. Когда учитель понял, что мальчик в буквальном смысле
не может петь, он разрешил ему всю четверть на репетициях хора
стоять в последнем ряду и молчать, а потом поставил ему зачетный
балл. Став взрослым, этот мужчина даже под душем не мог решиться
запеть. Эта проблема может показаться достаточно простой, в
особенности по сравнению с серьезными случаями насилия, которые
совершаются над детьми, но она прекрасно иллюстрирует силу
воздействия интериоризированной конфронтации с всемогущим
родителем. В результате таких конфронтации с властной фигурой,
которые неизбежно происходят при социализации каждого из нас,
человек ограничивает свои внутренние побуждения. Через какое-то
время у него может даже сформироваться защита от любой эмоционально
заряженной потребности, и в конечном счете утрачивается контакт со
своими реальными чувствами.
Чувство, которое называется виной, зачастую является защитной
реакцией ребенка. Ощущение тошноты и внезапного холода –
характерные состояния, возникающие у человека при рефлекторных
воспоминаниях о детских скитаниях в пустыне родительского
неодобрения. Словно при реальном внутреннем побуждении (например,
при возникновении импульса гнева) "автоматически тянется рука",
похожая на руку управляющего машиной человека, которая гасит это
побуждение и этот импульс. Такая рефлекторная реакция может
управлять жизнью человека, вызывая у него мучительные страдания от
самоотчуждения. Например, чувство вины за сказанное когда-то "нет",
по существу, становится защитой от возможного неудовольствия
Другого, а потому активизирует огромную эмоциональную
энергию.
Такая мнимая вина может появиться из опасений вызвать у других
людей обиду, ревность, ярость, вожделение и целую совокупность
других эмоций, составляющих содержание Тени. Юнг заметил, что если
у человека отсутствует Тень, – а это значит, что он ее не осознает
и тщательно от нее защищается, – то этот человек является
ограниченным. Большинство из нас воспитывали так, чтобы мы были
хорошими, а не настоящими; приспосабливающимися, а не надежными,
адаптивными, а не уверенными в себе. Представим себе программу
"Двенадцать шагов" для "восстановления хороших людей", в процессе
которой человек рассказывает о том, как проявлял искреннюю доброту
в последнюю неделю и одновременно сожалел об этом; или же как,
решив перестать быть хорошим, он почувствовал вину.
Вина как защита от глубокого страха не позволяет человеку быть
самим собой. Она отражает не поддающуюся измерению власть ранних
ограничений. И она дает человеку шанс вновь обрести инициативу. В
моменты, когда человек ощущает вину, его следует побудить задать
себе вопрос: "От чего я защищаюсь?" Как правило, объяснение
человека сводится к страху, что реализация принятого им решения
кого-то сделает несчастным.
Чтобы стать в реальном мире настоящим человеком, а не
эмоциональным хамелеоном, следует определить для себя систему
приоритетов; желание доставлять окружающим удовольствие не должно
занимать в ней главенствующее место. Страх, поднимающийся из
глубины души человека, может захлестнуть и переполнить его, потому
что этот страх зародился еще во время чрезвычайной эмоциональной
детской уязвимости. Так как энергия никуда не исчезает, а остается
в бессознательном, она может прорваться на поверхность с
парализующей силой. В такие моменты человек не живет в настоящем, а
находится в состоянии детского бессилия. Человек забывает, что с
тех пор он стал взрослым, который при сознательном поведении может
принимать значимые решения и вызывать у окружающих неудовольствие,
если сочтет это необходимым.
Поскольку такая вина является мнимой виной, а не мужественным
признанием своей неправоты в отношении окружающих, возможно,
человеку вполне достаточно проработать сопутствующий страх, чтобы
достичь состояния взрослости. Оказаться во власти чувства вины –
значит все еще быть привязанным к своему детству. При осознании
природы этого тошнотворного чувства такая сильная привязанность
перестает быть бессознательной, а следовательно, приемлемой.
Автор - Джеймс Холлис. Возвращение к жизни после тяжелых
потрясений
Материал https://www.facebook.com/webTPP/posts/820236191750942
Фото https://www.george.zp.ua/5416
