«Группа впала в регресс», «в группе много стыда», «группа
боится открытой агрессии»… Честно говоря, как участнику мне не
всегда нравится слышать высказывания о групповых процессах. Хотя,
наверное, если бы ведущий говорил, что у группы отличная
сепарационная динамика или в группе достаточный уровень открытой
агрессии, которую она хорошо «переваривает», я бы даже
обрадовалась. Приятно быть участником условно «хорошего» процесса.
Быть причастным к достижению. Наш класс, команда, группа — лучшие!
Круто же. И не грех в таком случае «слиться» с коллективом. We аre
the сhampions, my friends. А если не чемпионы, то не такая уж мы и
команда: «Я, например, не в регрессе», «лично я открытой агрессии
не боюсь», «если кто-то и сидит в стыде, то это не я»…
Терапевтическая группа — особое время-пространство. Вне зависимости от того, какие именно процессы происходят и что я по этому поводу думаю — как участник я, с одной стороны, им подвержен, а с другой — вношу вклад в то, чтобы они были такими. Даже если мне кажется, что я на периферии происходящего и это «совсем не обо мне». Мои слова и мое молчание двигают группу в каком-то направлении или способствуют тому, что она стоит на месте.
Конечно, группа не стирает индивидуальность участников. И, мне кажется, одна из задач в том, чтобы обнаруживать ее, не отрицая общий фон — атмосферу в группе: например, «Как я, человек, который обычно открыто выражает агрессию и ждет этого в ответ, чувствую себя сейчас здесь, в группе, которая не склонна это делать?»
Я могу чувствовать разочарование — мои ожидания не оправдываются, здесь ведут себя не так, как я хочу.
Я могу чувствовать себя отвергаемым, одиноким — я тут белая ворона: все похожи, я отличаюсь.
И тогда я могу рискнуть, заявив о своем разочаровании и одиночестве, могу возмущаться и злиться — тем самым наполняя поле открытой агрессией, изменяя атмосферу. А могу выбрать вести себя «тихо», как все — тем самым не выделяясь.
Думаю, группу «двигает» как раз готовность каждого участника, с одной стороны, брать ответственность за общую атмосферу. Готовность признать: что бы ни происходило в группе, я — «при чем». Нет одного или нескольких «крайних». Я тоже наследил, пусть и своим молчанием, удерживанием каких-то чувств.
А с другой, возможность дифференцировать — где здесь я, что я чувствую, и смелость выразить это, даже — и особенно — если это диссонирует с тем, что говорят и чувствуют остальные.
Терапевтическая группа — особое время-пространство. Вне зависимости от того, какие именно процессы происходят и что я по этому поводу думаю — как участник я, с одной стороны, им подвержен, а с другой — вношу вклад в то, чтобы они были такими. Даже если мне кажется, что я на периферии происходящего и это «совсем не обо мне». Мои слова и мое молчание двигают группу в каком-то направлении или способствуют тому, что она стоит на месте.
Конечно, группа не стирает индивидуальность участников. И, мне кажется, одна из задач в том, чтобы обнаруживать ее, не отрицая общий фон — атмосферу в группе: например, «Как я, человек, который обычно открыто выражает агрессию и ждет этого в ответ, чувствую себя сейчас здесь, в группе, которая не склонна это делать?»
Я могу чувствовать разочарование — мои ожидания не оправдываются, здесь ведут себя не так, как я хочу.
Я могу чувствовать себя отвергаемым, одиноким — я тут белая ворона: все похожи, я отличаюсь.
И тогда я могу рискнуть, заявив о своем разочаровании и одиночестве, могу возмущаться и злиться — тем самым наполняя поле открытой агрессией, изменяя атмосферу. А могу выбрать вести себя «тихо», как все — тем самым не выделяясь.
Думаю, группу «двигает» как раз готовность каждого участника, с одной стороны, брать ответственность за общую атмосферу. Готовность признать: что бы ни происходило в группе, я — «при чем». Нет одного или нескольких «крайних». Я тоже наследил, пусть и своим молчанием, удерживанием каких-то чувств.
А с другой, возможность дифференцировать — где здесь я, что я чувствую, и смелость выразить это, даже — и особенно — если это диссонирует с тем, что говорят и чувствуют остальные.
