Ко мне обратилась подписчица со своей необычной историей: вот уже шестнадцать лет ее стойко «держит» фильм, увлеченность которым она не может никак объяснить. Впервые посмотрев картину много лет назад, она нашла в ней что-то очень важное для себя, и с тех пор периодически навязчиво пересматривает, активно рекомендуя всем друзьям. Правда никто из друзей не горит желанием фильм с ней обсуждать, при этом поверхностно отмечают, что все же произведение стоящее. Ее просьба ко мне была довольна проста: ей важно было понять, имеет ли фильм глубокий смысл или она придумала сама этот глубокий подтекст.

Интересно, можно ли сделать из Калининграда Лас-Вегас? Раньше играть можно было в городе. Сейчас легально - только в специально отведенной игровой зоне. 

Речь идет не о догонялках или прятках. Я говорю о казино, рулетке, картах и игровых автоматах. Об игре на деньги. 

Достоевский в своём романе «Игрок» описывает внутренний мир людей, одержимых игрой, который проявляется в конкретных действиях. В психологических книгах описаны тонкости, закономерности, механизмы действия, проявления. Но ничто не заменит личных впечатлений. 

Для большинства людей чужое патологическое пристрастие к игре – это что-то между досугом и вредной привычкой. С учётом того, что игроки зачастую не прибегают к алкоголю и наркотикам, то и вовсе игромания превращается в какую-то безобидную забаву. 

Общество лишено возможности оценить масштаб проблемы, потому что в семьях, где есть зависимые, сплошь и рядом очень много сил тратят на сохранение тайны. Деньги любят тишину. А речь о больших деньгах, потому что только в этом случае невинная забава становится проблемой. 

Деньги, кстати, часто служат мерилом ценности ситуации. Есть такой анекдот, где очень религиозный гражданин в ситуации потери обратился к Богу и поблагодарил его, что тот взял деньгами. Потому что ценность денег – конкретна. Есть вещи, цену которых оценить тяжелей. Например, отношения родителей и детей, потраченные нервы, свободу, жизнь. 

Кстати, игроманы и их близкие по-разному оценивают одни и те же обстоятельства. Например, один ребенок, слегка за сорок, будучи на приёме с мамой лет семидесяти, рассказал о том, что как-то его накрыло. Проигрался в пух и прах. Нужны были деньги, чтобы вернуть свое и отдать что должен. Единственным источником, где можно было взять такую сумму, были родители. Он придумал и разыграл сценку, благодаря которой рассчитывал взять у них эту сумму. 

В какой-то момент пожилая мама взорвалась. И рассказала, как видит это она. То, что у сына были проблемы с игрой, ей было давно известно. Пока их с отцом это не сильно касалось, она относилась к слабости сына снисходительно. Когда от него уходила жена, отговаривала её, призывала к терпимости в адрес чужих слабостей. Жена с ребенком все ж ушла, подала в суд на алименты. В связи с тем, что ее бывший муж часто проигрывался, бремя алиментов брало на себя старшее поколение. Кстати, с долгами и кредитами сыну тоже помогали по мере сил. 

Каждый раз был тяжёлый разговор, и сын клялся, что теперь то он всё понял, и никогда больше в этот омут не попадёт. Проходило время. Когда-то несколько недель, когда-то несколько месяцев. Ситуация повторялась. Терпению родителей пришёл конец. И тут-то сын проигрался по-крупному. Вариантов занять, одолжить, перекредитоваться – несмотря на то, что он работал когда-то в банковской сфере – не осталось. 

Поэтому он сделал вот что. С незнакомого родителям номера измененным до неузнаваемости голосом он позвонил маме и сказал, что её сына взяли в заложники за долги и требуют выкуп. Речь шла о шестистах тысячах рублей. Сказал, что если родители хотят увидеть сына целым и невредимым, они должны перевести эти деньги по определенной схеме. А если обратятся в полицию, их сына будут резать по кусочкам и отправлять в посылках родителям. 

Как в кино, правда? Только по-настоящему. Валидол маме и папе не очень помогал. Единственный сын в заложниках. Захватчики угрожают его жизни. Всё знают про состояние их финансов и про жизнь. Кошмар. 
Папа этого джентльмена не был крепким орешком. Мама не была Зеной – королевой воинов. Они были пожилыми людьми с определенным здравомыслием, которое подсказало им, что вестись на поводу у террористов – дело неблагодарное и ничего не гарантирующее. А сына, каким бы он ни был, надо спасать. 

Обратились в полицию. Дальше подключились другие органы правопорядка, которые занимаются борьбой с терроризмом и освобождением заложников. В этой операции было задействована уйма специалистов силовых структур. В общем, взяли героя моего повествования на посту ДПС при выезде из города, когда он угрожал неузнаваемым голосом с чужого номера своим родителям. Спеленали, привезли к себе. Позвонили родителям, пригласили посмотреть на человека, который их терроризировал. 

Они приехали и осыпались. Было масса вопросов. Зачем, почему, за что…? 

И теперь - обратились к специалисту. На консультации рассказали свою историю. И о том, что в их семье теперь ждут завершения следствия и суда. 

Мужчина, который заварил всю эту кашу, молча слушал монолог мамы с виноватым видом. А потом вздохнул и сказал: «Дали бы денег, я бы отыгрался. И вам бы вернул. И ничего этого не было бы»… 

«Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте» - какая это ошибка! В жизни происходит такое, что ни один писатель придумать не сможет. А насчёт печали, что тут сказать. У игроманов один из самых высоких процентов суицида среди других зависимых. Потому что есть кое-что пострашнее смерти – жизнь. Такая жизнь, которой хватило бы на десятки сюжетов разных триллеров и фильмов ужасов. 

В фильме «Игрок», где играет Марк Уолберг, очень достоверно показана такая жизнь. За исключением концовки, которую режиссеры изрядно подсластили. Может потому, что на фабрике грёз не любят горечь дёгтя действительности, или считают ее нерентабельной. 

Наивно было бы считать злом казино или какие-то игры. Это всё равно что считать злом этиловый спирт, или какие-то растения, содержащие психоактивные вещества. Некоему Ульяму Ш. приписывают слова: «Ад пуст, все бесы здесь». А что мы уж с этим делаем – доводим себя до одержимости или противодействуем ей – это совсем другой вопрос.

                         

Ко мне на терапию записалась новая клиентка - молодая симпатичная девушка. Мы разговаривали с ней о ее отношениях с мужчинами. Она жаловалась на то, что мужчины используют ее.

 

В процессе работы оказалось, что соблазнение - это практически единственная форма контакта с мужчинами. Причем, соблазняя мужчину, клиентка не хочет с ним секса, просто по-другому строить отношения не умеет. В этот момент она сильно разрыдалась и рассказала, как в детстве отец подвергал ее сексуальному насилию и заставлял делать гадкие вещи. 

 

Я очень разозлился, а точнее был в ярости на ее отца. Клиентка же испытывала тотальный стыд. Стыд - неизменный спутник таких историй. Рассказывать о таком, тем более мужчине - крайне непросто, это требует большого мужества. Очень страшно встретиться с осуждением. Поэтому работа с такой темой энергоемная и требует от терапевта особой аккуратности, внимания, принятия и способности контенировать сильные чувства.

 

Продолжая работать с клиенткой, оказалось, что кроме стыда осуждения было еще кое-что. В истории клиентки ее отец все подстроил таким образом, чтоб за выполение сексуальных действий дочь получала награду. Вкусную еду, карманные деньги, разрешение "делать, что хочешь". И отцовскую любовь. Не сексуальную, а отцовскую. Я прекрасно понимаю, насколько это все ужасно звучит.

 

Так вот самый большой стыд клиентки был в том, что иногда она сама инициировала контакт, "соблазняла" отца, чтоб поддерживать с ним хорошие отношения и получать все то, что он обещал.

 

В этом месте у клиентки было много сомнений. Было ли это сексуальное насилие? Ведь отец ее ни к чему силой не принуждал. Кто в этом виноват? Отец или они вместе? А может она во всем виновата, ведь сама инициировала контакт? Правда ли это так ужасно или можно не придавать этому значение и все забыть?

 

Работая с темой детского сексуального насилия важно держать в фокусе такие идеи:

 

1. Любой акт с участием взрослого и ребенка, где происходят действия для получения сексуального удовольствия или возбуждения, является сексуальным насилием. Сюда относятся все действия - и половой акт, и прикосновения, и демострация, и даже словесное описание.

 

2. За детское сексуальное насилие всегда и полностью отвечает взрослый. Всегда и без исключений. Полностью и без вариантов.

 

3. К сожалению, детское сексуальное насилие не проходит бесследно. Чем больше, дольше и сильнее оно происодило, тем больший вред будет нанесен психике. В  относительно легких вариантах женщите будет сложно строить контакт с мужчинами, получать удовольсвтие в сексе, доверять и строить близкие отношения. В более тяжелых случаях возможны панические атаки, депрессии, переедание, аффективное поведение, психосоматические болезни, сложности в понимании себя и своих границ.

 

Эти идеи далеко не вседа известны и очевидны жертвам насилия. И, к сожалению, взрослая женщина может годами жить с ощущением токсического стыда, болезненными обвинениями себя, заниженной самооценкой. И даже не подозревать о том, что в этом случае следует обратиться за помощью к психотерапевту.  Это очень непросто.

 

В процессе терапевтической работы с моей клиенткой я помог ей вернуть ответственность за происходящее взрослому, т.е. ее отцу. 

 

Ведь ребенок на то и ребенок, что он не способен в полной мере понимать свои действия и нести за них ответственность. Взрослые несут ответственность за ребенка. И если признать это, тогда можно сделать шаг к избавлению от токсического стыда и самообвинений.

 

Это сильно изменило ход дальнейшей терапии и позволило встретиться с океаном все это время блокировавшейся агрессии на обидчика. Целительной агрессии, призваной защитить свои границы и не допустить их нарушения впредь.

 

В процессе терапии было важно дать клиентке возможность осознать и отреагировать свои заблокированные чувства. Это принесло облегчение и дало почву для дальнейшего принятия себя, своей ситуации в прошлом и ее переосмысления.

 

Потом, после проработки детской ситуации, мы вернулись к ее основному запросу - научиться строить отношения с мужчинами. Многое стало понятным - почему сложно держать границы, почему  она позволяла себя использовать, для чего она соблазняла. 

 

Потому что подсознательно она видела в мужчинах отца и вела себя с ними также.

 

Потепенно клиентка научилась строить контакт по-другому. Нашла тысячу и один способ общения, стала уверенней в себе, стала расслабляться в сексе и достигать оргазма. Мужчины для нее превратились из опасных озабоченных монстров в привлекательных партнеров, друзей, коллег. И в безопасных любовников.

 

На такое преображение понадобилось около года психотерапии. Работа с насилием всегда требует много времени, но в конечном итоге это позволяет качественно изменить жизнь.

 

В заключение хочу сказать, что исходя из моего терапевтического опыта, каждая третья женщина в той или иной форме встречалась с детским сексуальным насилием. По данным из википедии, в мире с этим встречается каждая пятая. Это очень печальная статистика, и очевидно, что это проблема всего нашего общества. 

 

Об этом всегда трудно говорить, но не нужно об этом молчать. И если есть подозрение, что этот опыт негативно влияет на теперешнюю жизнь, - стоит обратиться за помощью.