Ребёнок -спасатель в треугольнике Карпмана. 

В семье с авторитарным отцом , мать как правило занимает позицию жертвы по отношению к мужу. Неумение и нежелание дать отпор, превращается в привычку, а привычка в жизненную стратегию. 

  В треугольнике Карпмана существует три роли: преследователь, жертва и спасатель. И если отец в семье авторитарен и строг, то более органично позиции в треугольнике Карпмана выглядят таким образом:

Отец- преследователь;

Ребенок- жертва; 

Мать- спасатель. 

 Однако, если жизненный сценарий женщины -жертва, то  роли между ней и ее ребёнком меняются. Мать при  пассивном участии отца программирует ребёнка в качестве спасателя.  

Нередко  роль спасателя уготована ребёнку матерью ещё до рождения, когда беременная мать сознательно делает выбор в пользу ребёнка , определяя ему предназначение надёжного средства  способного  «склеить» и сохранить брак. 

  Надо понимать , что человек-жертва , вполне сознательно будет прикладывать усилия к тому,  чтобы обеспечить наличие преследователя, после чего отыщется и спасатель. Для этого очень удобна семья. В семье спасателя на постоянной основе можно создать самостоятельно. Причём на всю жизнь. 

Рассмотрим пример семьи с отцом-преследователем.  

  Цель жертвы будет состоять прежде всего в том, чтобы втянуть ребёнка в свою команду, против отца. С одной стороны спровоцировать нужное количество нападок на себя, ровно такое чтобы оставаться в зоне собственного комфорта, без угрозы для брака, с другой выполнить роль спасателя в тех случаях, когда агрессия отца распространяется и на ребёнка. На самом деле роль спасателя  в данном случае, это временная маска жертвы-матери и эта несвойственная жертве роль всегда пассивна. Желая мать действительно выступить спасателем, она могла бы дать достаточно сильный посыл отцу прекратить преследование ребёнка, либо включить открытую агрессию, защищая последнего. Но истинная цель жертвы, не защитить, а показать кто на самом деле «плохой» (это отец), а кто «хороший» (мать).  Так, у ребёнка формируется понятие о том, кто из родителей злой. Становится понятно, что опасаться нужно не обоих родителей, а только одного.  Ребёнок начинает фиксировать контраст между родителями, ошибочно принимая несдержанность и потребность во власти одного и невмешательство другого за отношение к себе. Уважение к отцу -преследователю даёт трещину, подготавливая благоприятную почву для бунта и последующего отчуждения. 

 Параллельно мать- жертва лепит себе спасателя,позволяя ссорам с мужем, происходить на глазах ребёнка, провоцируя дополнительное преследование в свой адрес постоянной покорностью. 

Существуя  в данной токсичной среде,  ребенок встаёт на путь спасателя.  Главная и первая  «цель» спасательной миссии это конечно же мать.  Ее необходимо спасать от всего и  от всех, от тирана- отца, от работы, соседей, от проблем , от болезней и разочарования.  

  Как в любой стратегии, здесь есть как достоинства  так и недостатки. 

С одной стороны ребёнок учится держать удар и отстаивать свои  и чужие интересы, но при этом подвергает  осуждению отца, отдаляется и в итоге отгораживается от него, что накладывает негативный отпечаток на собственные личные и семейные отношения ребёнка , которые возникнут в будущем. 

  В социуме такой человек будет стремиться помочь жертвам, не зная что некоторые жертвы провоцируют преследование сами, поскольку это их жизненная стратегия. 

Семейную жизнь спасатель также скорее всего будет строить с позиции необходимости спасать.  Такой подход чреват огромным риском, таким как неумение бросить  «чемодан без ручки», а именно не опознать своевременно токсичные отношения и продолжать их  сколь угодно долго. 

   Таким образом сформированная жертвой-матерью с использованием токсичных приемов, жизненная стратегия для ребёнка в дальнейшем вовлекает его во вредоносные отношения и формирует опасные привычки действовать спонтанно и  необдуманно, исполняя «своё» предназначение.

В 1991 году было проведено сравнительное исследование, продемонстрировавшее, что наяву люди чаще, чем во сне, испытывают положительные эмоции, а чувство страха возникает в снах во много раз чаще, чем в период бодрствования. И вообще две трети возникающих в сновидениях эмоций — отрицательного свойства. Данные о том, какие именно отрицательные эмоции преобладают, в разных исследованиях варьируются, но несомненно одно: они не выходят из «негативного спектра».

Например, проводившееся в 1966 году обследование тысячи студентов колледжа показало, что 80 процентов испытываемых ими в сновидениях эмоций были негативными, при этом половина из них описывалась как чувство страха, ощущение опасности, какое-то напряжение, а вторая половина — как печаль, гнев или неприятное смущение, растерянность.

 

Некоторые психологи предполагают, что правильно функционирующая модель сновидений на самом деле может быть даже более эффективной при лечении депрессии, чем те формы психотерапии, в которых больных призывают к самоанализу и припоминаниям, становящимся все более навязчивыми.

«Фрейд считал подсознание чем-то вроде выгребной ямы: не полностью выраженные эмоции содержатся в ней в подавленном состоянии, и задача психотерапевта — высвободить эти токсичные эмоции и тем самым освободить человека, — говорит Джо Гриффин, вот уже более десяти лет изучающий фазу REM (быстрого сна) и эволюцию сновидений. — Но исследования совершенно недвусмысленно продемонстрировали, что сновидения занимаются этим каждую ночь. Другими словами, природа изобрела эмоциональный спусковой бачок задолго до Фрейда».

 

Но если сновидения в фазе быстрого сна представляют собою автономное средство регулирования настроений, что же происходит с мозгом, когда мы видим кошмары? Кошмары — особенно повторяющиеся, характерные для тех, кто пережил ужасы войны, изнасилования, автокатастрофы и другие травмы, — представляют собою смотровое окно, через которое мы можем подглядеть, каким образом функционируют вообще все сновидения, как они создают связи в нашей системе памяти и порождают визуальные образы, отражающие наши превалирующие в данный момент эмоции. Так считает Эрнест Хартманн, профессор психиатрии Университета Тафта и руководитель Центра расстройств сна в больнице Ньютон-Уэллсли в Бостоне. Отец Хартманна был коллегой Зигмунда Фрейда. Что же касается сына, то его собственная теория относительно того, каким образом и почему мы видим сны, основанная на изучении сновидений тех, кто пережил разного рода травмы, противоречит основному тезису Фрейда о том, что каждое сновидение — это исполнение тайного желания. При этом мысль Фрейда о том, что сновидения — это «царская дорога» к бессознательному, совпадает с открытиями Хартманна.

«Во многих из нас, ведущих вполне обыкновенную жизнь, в каждый отдельно взятый момент присутствует множество эмоций, и определить, какая именно из них превалирует, непросто, поэтому наши сны могут казаться такими запутанными и даже хаотичными», — говорит Хартманн. Однако у того, кто недавно пережил травму, эмоции, которые мозгу предстоит переработать, одновременно сильные и понятные, поэтому проще проследить, каким образом мозг переводит эти эмоции в движущиеся картинки — визуальные метафоры переживаний. Например, женщина, пережившая жестокое изнасилование, в течение нескольких недель после этого так описывала свои сны:

______

Записаться:

 

вайбер +380636613733   

скайп filinata 1

Буллинг, травля, абьюз пронизывают человеческие отношения. 
Чтобы стать жертвой травли, достаточно чем-то выделяться на фоне группы, своего социума и не иметь достаточно ресурса для защиты от нападок. 
Травлей занимаются в первую очередь для восстановления чувства собственной ценности. 
Пассивные свидетели травли, как пассивные курильщики, так же находятся под деструктивным давлением ситуации. 

Травля — социальное явление, лечится так же — групповым взаимодействием. 
Лучшее, что можно сделать в ситуации травли, не принимать на себя проекции, которые летят в ваш адрес, а идти к людям за поддержкой. 

Сложность 1: человек, попавший в ситуацию травли обычно уже имеет сниженный ресурс внешней или самоподдержки. Длительная травля усугубляет это состояние и тогда идти к людям может оказаться довольно сложным шагом, поскольку уровень доверия к этим самым людям очень снижается. Так человек оказывается в изоляции, тем самым часто провоцируя эскалацию. Тревожные расстройства, депрессии, ПТСР и прочие «прелести», к сожалению могут стать результатом такой изоляции. 

Сложность 2: на рассказ о насилии окружающие могут откликаться очень по-разному, например садистически отреагировать свою травму буллинга, т. е. присоединяться к нападающим, или становиться психологически невовлеченными в рассказ, отрешаться, отвергать равнодушием. 

Из наблюдений работы в группе с темой травли и насилия: всегда есть как минимум один участник, абсолютно не находящий в себе сочувствия к истории пострадавшего, занимающий роль насильника, оправдывающий его действия. Отклики участников группы могут варьироваться от искреннего сочувствия и злости на обидчиков, стыда, отвращения до интенсивной злости на пострадавшего, как того, кто допустил насилие в свой адрес. 

Очень важно на первых порах, чтобы человек, оказавшийся в роли жертвы был способен выбрать для себя в качестве поддержки именно тех, кто в состоянии переживать к нему сочувствие. 
Зачастую человек, допустивший насилие в свой адрес никак не заинтересован в этом, но не имеет достаточно ресурса, чтобы противостоять нападкам. Обвинения пострадавшего в обратном в большинстве случаев звучат как нападение, часто и являясь им в скрытой форме. 

Находясь в бессилии или даже в беспомощности, человек нуждается в первую очередь не в том, чтобы разозлиться, а в поддержке, сочувствии и принятии его переживаний, рассказа в той форме, в которой он может это сделать. Трудно подбирать красивую форму, когда тебе очень плохо и все силы уходят просто на то, чтобы оставаться рядом с другими и продолжать открываться, когда весь твой опыт говорит «беги и не доверяй». Трудно слышать назидательные и стыдящие речи о том, какая неправильная форма у твоей жалобы и что она скорее злобная, чем по-настоящему жалобная, или что тебе конечно плохо, но потрудись стать понятным, а то нам лень тебя понимать и пр. и пр.. 

Когда кто-то вовлеченно слушает твой рассказ и может побыть рядом с тобой, не сильным, не идеальным и разбитым, возвращается ощущение собственной нормальности, права быть, чувства собственного достоинства. Буллинг лишает человека субъектности. Важным оказывается помощь в ее восстановлении. 

После получения искренней поддержки разозлиться бывает намного легче. Когда ты лежишь на полу и тебя фигачит ногами толпа, сложно быть сильным и давать сдачи. Сначала нужно встать, отряхнуться и выдохнуть, а потом еще проплакать и проораться. Сделать это с поддержкой намного проще, чем самому. Конечно, лучше вовсе не терять опор под ногами. Но жизнь сложна и складывается по-разному. Мало кто после проживания множественных кризисов, которые могут любого закатать в асфальт, так уж бойко будет рассуждать о том, что надо просто вовремя давать сдачи и все будет ок. Злиться получится только после хотя бы частичного восстановления. Злость в этом месте — важный ресурс. Когда на вас нападают, позволять себе не только пугаться, но и злиться — означает становиться способным себя защитить. Часто это означает попросту — выжить. 

 

 

 

Мысль о том, что нужно обращать внимание на чувства, "выбирать сердцем" постепенно становится очень популярной. Про это пишут в книгах, в Интернете, даже в кино про это говорят. Я и сама об этом часто пишу.

Однако, этот совет работает не для всех и не всегда. Советов, которые подходят абсолютно всем, не существует...  А ведь так хочется, чтобы они были, рекомендации, которые осчастливят всех.

 

Итак, совет про то, чтобы опираться на чувства, полезен для людей, которые очень рациональны. Человек, который живет только логикой, будет пропускать некоторые краски жизни, моменты удовольствия.  Приходится прикладывать много усилий, чтобы контролировать чувства. "Логик" требователен по отношению к себе и другим, суховат. И если он начинает замечать свои чувства - начинает расслабляться.

 

Также совет "опирайтесь на чувства" подходит людям, которые могут поступить рационально, но сомневаются, не сделать ли эмоциональный выбор. То есть тем, кого чувства не захлестывают, кто умеет их регулировать для комфортной жизни. У кого склонность к размышлениям достаточно выражена.

 

Но этот совет будет только углублять страдания людей, которые подвержены колебаниям настроения и страстям. Представляете, что будет, если в горящий костер подбросить поленья, политые бензином? Костер вспыхнет намного сильнее, а если вы не успеете отойти, вас может обжечь. Стремление опираться на чувства будет тем самым бензином, который приведет к еще большему всплеску чувств и неустойчивости.

 

Поэтому людям, которые часто переживают сильные чувства, хочется предложить опираться не на чувства, а на логику, делать рациональные выборы. Чувства стоит иметь в виду, за ними полезно наблюдать, чтобы лучше понимать мотивы своих поступков и причины своего самочувствия. Но не стоит действовать, исходя из чувств. Это может приводить к необдуманным импульсивным поступкам, о которых спустя время захочется жалеть. Рациональный подход поможет уравновесить переживания и станет внутренней опорой.

 

Представьте, что отношения чувств и разума - это как отношения ребенка и взрослого. Если взрослый игнорирует нужды ребенка, то ребенок будет чувствовать себя грустно и подавленно. Может сопротивляться решениям взрослого.  Когда мы игнорируем чувства, появляется пустота и подавленность. А если взрослый предоставит выбор ребенку и будет подчиняться ему, то ребенок наестся мороженого и у него заболит горло.  Пойдет гулять без куртки и в конце концов заболеет. Поэтому важно прислушиваться к чувствам, но если они сильные, опирайтесь на разум.

 

Берегите себя. Используйте рекомендации психологов осознанно. И, если вы применяете рекомендации психолога или советы из книги, статьи и чувствуете себя хуже, - скорее всего, эта рекомендация вам не подходит. Ищите то, что подойдет именно вам и сделает вашу жизнь легче. Ведь в конечном итоге, психология нужна для того, чтобы помогать, а не разрушать.

Успехов вам.

Деньги достаются тем способом, исходя из тех установок, которые живы в психике.
Это не новая идея. И даже избитая. При ее прочтении может затошнить от банальности.
И вот мы бежим за аффирмациями, за новыми установками про деньги.
Но важно избавиться от старых.
Легко избавиться от того, что замечаешь.
А если из индикаторов только:
- усталость от попыток работать с этой темой;
- злость на тему денег и тех, кто предлагает с ней работать;
- разочарование;
- возможно, смирение-отчаяние с мыслью, что для того, чтобы зарабатывать способ один - пахать, напрягаться.
Вы смирились, устали, разочаровались. Вам надоело. Вы тянете лямку. А если коснуться этой темы (а касаться ее не хочется), то хочется рвать, метать, материться, а потом отчаянно плакать от того, что у вас не получается и кажется вы какой-то не такой и вообще ничего не понимаете про этот мир.
Идем от обратного. Если нет легкости, состояния игры, расслабленности в теме денег, значит там есть напряжение.
Значит с помощью каких-то своих установок вы создаете это напряжение в пространстве и от этого вполне может быть мало, что получается в этой теме, хотя сознательных усилий, конкретных действий может быть сделано уйму!
И как раз от этого и включается бессилие, что я же вроде до фига делаю, а результат почти нулевой!

А потому что состояние не то. Потому что истинное внутреннее отношение полно напрягов, недовольства.

Это как из последних сил пытаться спасти отношения. Вчера вы называли друг друга последними словами, а сегодня, не поговорив, не извинившись искренне, не расчистив простанство, стараетесь из чувства вины что-то хорошее делать друг для друга. Обычно такой худой мир долго не длится и все негативы прорываются опять.

Столкнуться с правдивым отношением к деньгам, во-первых, сложно, потому что мы часто сильно находимся в слиянии с идеями о них.
Во-вторых, даже если удается ухватить какую-то свою негативную установку про деньги, то становится страшно, что она наша, и хочется отмахнуться, подумать, что нет-нет, на самом деле я так не думаю.

А знете почему? Потому что все мы очень зависим от денег. От этого зависит наша жизнь, ее качество, вообще существование. Мы живем в материальном мире.
И когда вдруг приоткрывается ненависть к деньгам за то как сильно мы от них зависим, например, это стремно.
Потому что как будто рубишь сук, на котором сидишь.
Потому что все мы знаем, что мысли материальны и про деньги надо думать хорошо, чтоб они приходили)))
И тогда давайте быстренько прикроем ненависить и весь остальной негатив к деньгам положительной аффирмацией, чтобы ненависть вдруг не сработала против нас и деньги не ушли.
Не надо бояться. Потому что ненависть уже работает. Она уже уменьшает количество жизненной энергии в целом и доход в частности.
А обнаружить, прожить, значит признать.
И только после признания, целостного проживания, наконец-то появляется возможность увидеть к деньгам что-то кроме негатива и усилить это, и вернуть себе силу, и создать другое пространство.
#terapevtelenadyachenko

Если посмотреть на ценность жизни в разных культурах и нациях, то можно увидеть насколько все люди в мире отличаются построением своей иерархии ценностей. И, конечно же, можно наблюдать значительные отличия в том, у кого на каком месте находится ценность собственной жизни.

 

“Самая большая ценность в мире – жизнь: чужая, своя, жизнь животного мира и растений, жизнь культуры, жизнь на всём её протяжении – и в прошлом, и в настоящем, и в будущем…” -  Д. С. Лихачёв.

 

Так или иначе, не всегда и не все ставят на первое место жизнь. Кто-то по убеждениям, кто-то по культурным традициям, но есть люди, которые приходят к обесцениванию жизни по иным причинам. Не думаю, что можно обобщить систему разочарования к жизни, у каждого своя боль и свои причины для мыслей и действий, которые ведут к уходу из жизни.

 

Многие наверняка сталкивались с периодами, когда, казалось бы, терять уже просто нечего… Жизнь полностью потеряла свою ценность без того, что ее наполняло, что заставляло двигаться, расти и самое важное - просто жить дальше.

 

Да, сейчас, хочется уделить отдельное внимание вопросам суицида в обществе.

Попытки суицида совершенно не редкое явление, что в нашем обществе, что за западе или востоке.

 

Страшно порою подумать, насколько можно отчаяться, разочароваться, что возникают подобные порывы, которые могут закончиться вполне трагично – как самим уходом из жизни, так и покалеченной судьбой от такого решения.

 

Что важно заметить, так это то, что подобное не происходит аффективно, это значит, что подобный порыв не сиюминутный. Человек за достаточно продолжительное время приходит в порядке возростания – сначала к мыслям, потом намерениям, а потом уже и к действиям.

 

Конечно же, если говорить об оказании психологической помощи, то работ на опережение самый удачный вариант, однако не все способны дойти до психолога в предсуицидальном состоянии.

 

В итоге чаще всего работа ведется с теми, кто совершил попытку суицида. И подобная работа в сравнении с предыдущим вариантов намного более тяжелая и глубокая, так как попытка уйти из жизни однозначно оставит свой след – тяжелую психологическую травму.

Для ее эффективного устранения желательна работа со специалистом – с психологом, психотерапевтом. И даже хочется заметить, что хорошо бы, чтобы терапевт имел более глубокое понятие о работе с данными состояниями.

 

Конечно же, возникает вопрос, что можно получить при подобных консультациях, и в самую первую очередь человек получает:

 

Боязнь и стереотипы по поводу психологов до сих пор присущи нашему обществу, однако, если попробовать не акцентировать на них такого внимания, то можно решить проблему на ее раннем этапе, не доходя до кризисного острого состояния, которое в последствии может привести к непоправимому.

 

И посему хочется действительно обратить внимание на то, что чем раньше мы получаем помощь и поддержку в любом вопросе, то менее подвержены большому накоплению стресса, негатива, эмоционального напряжения и прочего.

 

Я даже помню, когда сознательно решил убить свою спонтанность. Мне было лет пять или шесть, я тогда предложил детсадовской подружке быть взрослыми. То есть, не бегать, не орать, не обижаться - не так, как остальные дети. А будем поступать взвешенно и рассудительно - как взрослые. И мы полдня ходили отдельно, что-то рассуждали и свысока смотрели на импульсивных одногодок.

 

Неосознанно я убивал спонтанность задолго до этого. За импульсивные поступки я слишком получал от мамы, а значит, мне приходилось себя рано контролировать. Я уже не мог довериться происходящему, в том числе импульсам, я должен был все взвешивать, просчитывать - даже в малейшем деле, например, что сказать и как спросить. И каждый раз выбирать правильное решение. Потому что неправильное могло стоить очень страшным наказанием - мама несколько раз угрожала сдать в детдом. Думать, все просчитывать и контролировать стало моим надежным способом выжить.

 

А значит, это быстро стало автоматическим, неосознаваемым способом справляться со всеми задачами. Там, где большинство поступали спонтанно, я думал. Там, где другие доверяли будущему, я планировал и платил тревожностью. Там, где остальные отдавались ситуации, я тратил на контроль кучу сил и расплачивался лишним напряжением.

 

Там, где остальные жили, я всегда просчитывал, подбирал более эффективные алгоритмы и пытался их зафиксировать. Но всякий раз приходилось их менять, просчитывать заново и искать лучшие. Там где, остальные наслаждались жизнью, я работал, как многоядерный процессор.

 

Да и он не выдерживал напряжения, и случались сбои - в виде пьянства, истерики, нервного срыва. А потом - хронической усталости. А потом - болезни.

 

Иначе процессор не остановить - это единственное, на что я могу положиться. Потому что с очень раннего детства больше положиться было не на кого. Когда другие дети могли прийти к папе или маме с проблемой и получить утешение, я должен был решать свои проблемы сам. Как тут можно расслабиться вообще?

Через тридцать с чем-то лет приходится учиться заново. Открывать, что что-то можно не контролировать. Что в чем-то можно отдаться ситуации, в том числе импульсам. Что иногда можно довериться этому "Будь-что-будет". И для этого необязательно напиваться или заболевать. Потому что хочется жить не только как процессор

Тревожные люди выглядят и ведут себя по-разному. Их нельзя связать по ряду социальных, возрастных и половых признаков. Однако есть нечто общее, что объединяет тревожных людей. По этому критерию можно отличить естественное беспокойство от перманентного навязчивого состояния  тревожности. 

   

Итак, попробуем разобраться детально. 

В основе состояния тревожности лежат два наших базовых чувства страха: страх смерти физической  и страх смерти социальной.  

 

Тени этих страхов живут в каждом из нас.  Например, большинство из нас боится провала публичного выступления и тщательно смотрит по сторонам при переходе дороги.  Однако для тревожных личностей эти страхи являются не просто тенями, это яркие впечатления, поселившиеся внутри нашего Оно, которое как искусный кукловод, руководит человеком.  

 

В область "сверх Я"  Оно транслирует установки, связанные с навязчивым и повышенным контролем.  Потребность контролировать все и всех в своей жизни, является критерием показателя синдрома тревожности и повышенной склонности к неврозами. 

 

Вот несколько  таких установок, живущих в Сверх Я:

Крах установок Сверх Я, потеря работы, например, в жизни человека с синдромом тревожности влечёт за собой депрессивное состояние, организм переходит в режим самоуничтожения. Таким людям сложнее снова сгруппироваться и начать действовать, потеря контроля над собственной жизнью выбивает их из строя надолго. 

 

Проблема в отсутствии проработки и принятии простой истины, что сама жизнь конечна и все в ней конечно, поэтому контроль лишь иллюзия.  Страхи  смерти физической и социальной накладывают табу на тему конечности  собственной жизни и краха иллюзий и человек балансирует на грани депрессии и тяжелого невротического состояния, испытывая синдром тревожности, порождающий манию контроля.

 

1. Формулируем проблемный запрос.

 

2. Определяем конфликтные стороны.

 

3. Назначаем (для удобства и иллюстрации) правую и левую руку сторонами конфликта.

4. Поочерёдно обращаемся к каждой из сторон с запросом на аргументы. Правая и левая конфликтная сторона (друг за другом) приводят свои аргументы: почему они действуют так, как действуют, из чего исходит каждая сторона?

5. Теперь (так же поочерёдно) задаём сторонам следующий вопрос: что стоит за их действиями, какая польза для личности? Что хорошего делает для личности каждая из сторон?

6. С уважением вникаем в заветные посылы противоположных сторон (обе выполняют важную для личности функцию, обе в данный момент пытаются донести свой сокровенный смысл).

7. Поочерёдно выражаем благодарность каждой из конфликтных сторон.

8. А теперь – даём им возможность договориться, поворачивая ладони друг к другу и осуществляя (молчаливый) бессознательный диалог. В этот момент отправляем противоборствующим ранее сторонам объединяющий, единый посыл: договориться об общем на благо личности. Обычно руки потихоньку сдвигаются, обхватывая друг друга.

9. Фиксируем примирение. Мост между сторонами построен. Общее направление запущено. Договорённость достигнута. Конфронтации больше нет.

10. Принимаем достигнутое соглашение наложением рук на грудь (как бы внутрь личности).

11. Запускаем новую программу в дальнейшее – своим согласием, принятием, верой.